Роман Русинов - Елисей Буза. В дебрях Заполярья

– Извини, приказчик. – ответил Елисей Буза – Я сюда за дело сослан в службу, но мздоимцем никогда не был и поминок брать с ясачных людишек не буду!..

Услышав эти слова, приказчик насупился на строптивого десятника, но увидев его решительный вид, был вынужден отступить, осознав, что Елисей Буза не из тех, кто способен с людей три шкуры драть ни по приказу, ни добровольно.

– Ладно, обойдёмся без поминок, раз порядочный такой. Десяток примешь сегодня и сегодня же отбудешь на Алдан!

– Спасибо, приказчик! – ответил Буза и отправился принимать десяток казаков и казну и, получив всё это на руки, в тот же день отбыл на Алдан за ясаком. Последующие 5 лет Елисей Буза бывал в Усть-Кутском остроге только время от времени, рассекая со своим десятком по всей Якутии, собирая ясак пушной рухлядью и составляя чертежи новоприобретённых земель. Тяготы и лишения совместной службы близко свели между собой десятника и его подчинённых. Первым в отряде Бузы всегда шёл Василий Шерстнёв, затинщик из Великого Устюга, которого неутомимая жажда приключений позвала «встречь солнцу». Из московских стрельцов, как и Елисей Буза, был и старый казак Онфим Крытов, семья у которого погибла в большом пожаре 1626 года и он сам попросился на службу в Енисейск, откуда вместе с Петром Бекетовым пришёл на Лену строить Усть-Кут. Ловким охотником (пожалуй, лучшим на Лене) был крещённый сибирский татарин Сергей Кандышев, пришедший сюда в числе первопроходцев вместе с Онфимом Крытовым. Чуть позже в эти места в службу был сослан боевой холоп князей Волконских Иван Чупров, который, вкусив здесь подлинной свободы, не вернулся бы теперь на Русь ни за какие коврижки, как и его младший товарищ Петрушка Птицын – боевой холоп дворянина Богуславского. Этих своих сослуживцев осудил бы Андрей Клюшин – начальный человек суздальских стрельцов, попавший сюда по глупому стечению обстоятельств: случайно выиграл у местного целовальника в зернь почти всё его имущество, а тот, недолго думая, поспособствовал его отправке «в службу» в Сибирь и теперь Клюшин стремился домой, в Суздаль, где у него осталась семья, но не понимал его Антон Кружка – лихой в пути устюжский казак, в Усть-Куте, под бдительным оком жены, дочери якутского князя, становившийся тише воды, ниже травы. В отличие от своих товарищей, пришедших в Якутию не совсем добровольным путём, два брата-близнеца – Николай и Яков Кудояровы – были поморами, ходившими на промысел к устью Лены и один раз им жутко не повезло – их лодью затерло льдами в устье реки Хатанга, пеший переход через таймырскую тундру оказался тяжёлым, почти вся ватага, кроме Кудояровых, там и осталась в виде корма для волков, а им самим, полуживым от голода и цинги, едва удалось добраться до Енисея, где их нашли казаки Ивана Перфильева, под командой которого когда-то служил Елисей Буза. Выжив в тундре Таймыра, Николай и Яков Кудояровы оказались в тяжелейшей долговой кабале и, недолго думая, отправились в Усть-Кут, где записались в казаки и уже который год скитались в поисках мягкой рухляди и серебряной руды, но ни то, ни другое им пока не попадалось. Полудесятником в отряде Бузы шёл Гаврила Лысый – черкас, попавший в плен под Смоленском в 1632 году и с тех пор живший и служивший в Сибири. Таким был отряд Елисея Бузы, с которым он ходил по Якутии, исполняя государеву волю и это очень уж хорошо у него получалось, правда, далеко не всегда всё проходило гладко. Один раз был вынужден Буза идти на помощь со своим отрядом на Олекму, где пятидесятника Петра Бекетова осадил якутский князь Якона, не раз уже бивавший русских. На якутских конях ясачного сбора Буза и его отряд галопом скакали по льду Лены, но всё равно не смогли усилить гарнизон Олёкминского острожка до подхода к нему подкрепления из 800 якутских воинов под предводительством князя Тыгена. Когда отряд русских землепроходцев и отряд якутов столкнулись, Елисей придумал вот что: по его приказу Василий Шерстнёв выстрелил из пищали в самого Тыгена, нагло скакавшего впереди своих воинов на пегом жеребце и разворотил ему левый тазобедренный сустав. Тяжёлое ранение вождя привело в смятение якутских воинов, а Елисей времени даром терять не стал.

– Сотня, за мной, в атаку, ура! – заорал он и вместе с ним заорал и загремел весь его десяток, старательно изображая из себя сотню казаков, пришедшую на помощь Бекетову. Не желая связываться с сотней русских воинов, Тыген ушёл восвояси, а за ним, не дождавшись помощи, снял осаду с Олёкминского острожка и Якона, но угроза восстания в Якутии против русских оставалась и чтобы его предотвратить, нужно было избавиться от князя Яконы и это было сделано. В один день к стойбищу Яконы подъехал князь Сардык – сын Тыгена, принесший извинения за срыв осады Олекминского острожка и приведший с собой в дар 2 русских пленных. Якона, хоть и был очень недоволен Тыгеном, принял его сына достойно, а русские пленные окончательно растопили лёд его подозрений. По случаю приезда дорогого гостя Якона закатил большой пир, на котором в обилии подавались лучшие якутские яства – ис миинэ (суп из потрошков), хаан (кровяная колбаса), ойогос (мороженное говяжье мясо), кюерчех (ягоды, заправленные сметаной), кумыс (кобылье молоко) … За роскошным пиром Якона не заметил, как заснул, а проснулся уже в русском острожке, связанный по рукам и ногам и когда в ужасе начал искать глазами Сардыка, то быстро нашёл его в русском полушубке и обнимающего русскую пищаль (это был Сергей Кандышев из отряда Бузы). Так, в тяжёлых походах и мелких стычках Елисей Буза и его отряд заработали должные опыт и уважение, необходимые для того мероприятия, которое им предстояло.

Елисей Буза со своим десятком всего два дня назад вернулся с реки Дерба, куда ходил за ясаком, который, за неимением порядком уже побитого соболя, якуты выплатили конским табуном. С этим «ясаком» казаки Бузы намучились: по воде этот табун оказалось вести невозможно – слишком уж большим (120 голов) и беспокойным он оказался, гнать его пришлось по суше, а это только добавило проблем – и корма для лошадей надо заготовить, и дорогу найти без проводника, лошади и отставали, и терялись так, что на поиски требовалось по несколько дней, и в бешенство впадали, и болели, и на них дикие звери нападали… Несмотря на все мучения, Елисей Буза и его казаки довели всех 120 лошадей до Усть-Кута в целости и сохранности и теперь полуживой Буза валялся на полатях в своей халупе, надеясь хоть немного передохнуть и набраться сил, но долго нежиться ему не пришлось. Посреди самого крепкого сна его внезапно разбудил посыльный:

– Елисей Юрьевич, вас приказчик к себе просит!

Столь бесцеремонно разбуженный Буза первым делом запустил в посыльного сапогом, затем оделся и, пошатываясь, как с похмелья, пошёл на приказчиковый двор. Приказчик недовольно посмотрел на Елисея Бузу, но собрался и перешёл к делу.