Анатолий Музис - Происшествия. Фантастика. Фронтовые и исторические хроники

Молодой я был, ершистый. Не знаю, как поступил бы сейчас…

Вечером, накануне последнего перехода, кинули в котелок половину последней банки говяжьей тушенки (крупы, хлеб и сахар закончились), похлебали супчику-жижицы и легли спать. Утром кинули в котелок последние полбанки тушенки, завьючились и тронулись в путь, надеясь в этот день дойти до лагеря Шульгиной.

До лагеря дошли без происшествий, только въехал я в него с совершенно разодранными на коленях о кустарник штанами.

Ребята мне на стол и вареную сгущенку, и не вареную выставили, и хлеба белого свежево полбуханки отрезали, и чаю сварганили – пей, ешь-нехочу, а мне, как, казалось бы, все бы ополовинил, а в рот не лезет. Видно, внутри, переживал все – и потерю лошади, и случай с рабочим, и поломку рации… Я ведь старший, я за все отвечаю.

Написали рапорта о случае с конюхом и вызвали аварийно-спасательный борт. Вертолет прилетел на следующий день. Прилетевший, воспользовавшийся этой оказией, Шарковский (главный геолог экспедиции, интересовавшийся планами Шульгиной), спросил у меня точку, где искать конюха. Я достал свою переснятую подпольно карту, он посмотрел на меня искоса и сказал: – Уничтожь!

Что и говорить, молодец мужик! Все понял сразу. И ни каких наставлений.

А конюха подобрали на том самом месте, где мы его оставили. Сидел на месте и ловил рыбу, благо крючки были. Вывезли его в Зырянку.

Виктор Музис

= = = = = = = = = =

В районе известного на Алтае Коккольского вольфрамо-молибденового месторождения когда-то стоял рудник. Здесь еще сохранились рудничные постройки: жилые дома, загоны и строения для скота. Но окна в домах теперь повыбиты, печи разрушены, комнаты занавожены и, чтобы поселиться в них, надо потратить целый день на уборку.

Зато из домиков рудника видна огромная морена – скопление камней, вынесенных ледником с гор. Гигантской подковой она охватывает язык Берельского ледника. Изогнутый лобовой вал морены достигает высоты 30–35 этажного дома. Длинные и узкие боковые валы, подобно железнодорожным насыпям, уходят вглубь ледника к скалам и ледопадам Белухи. Ее два снежных пика еще вчера прятались в облаках, а сегодня стоят горделивые и безмятежные, четко вырисовываясь на фоне синего неба.

Особенно отчетливо видны верхние 300 метров восточной вершины. Ветер сдул снег с вершинного гребня и отсюда, снизу, он выглядел черным. Зато на юго-восточном склоне толщина снега была не менее 150 метров, и было видно как он сполз, образовав гигантскую трещину.

Я рассматривал в бинокль крутые снежные карнизы Белухи, когда за моей спиной раздался крик:

– Едут! Едут!

По тропе из долины к домикам поднималось несколько всадников. Мы ждали караван с продуктами, но это были не наши.

Я смотрел на всадников и думал о том, что даже в таком глухом и удаленном уголке как Катунские горы постоянно кто-нибудь да ходит. Мы встречали здесь туристов, лесовиков, скотоводов и охотников. И вот еще одна группа людей.

Кто они? Что позабыли в этих краях?

Я разглядывал их в бинокль и еще прежде, чем они успели подъехать, определил кто они.

Только у альпинистов можно встретить такие открытые, мужественные, загорелые лица. Только у альпинистов можно увидеть этот ни чем не передаваемый колорит одежды: зеленые штормовые костюмы, ботинки с триконями, шляпы и шапочки разных фасонов – от фетровой «тирольки» со шнурком до вязаного колпачка с помпушкой.

Только у альпинистов бывает такая «спайка», что, когда смотришь на всех, кажется, что видишь одного человека. Всех их отличала какая-то особая ухватистость. Всех, кроме двоих.

Эти двое также привлекли мое внимание. Один из них был парень высокий, белокурый, хорошо сложенный. Но лицо его было угрюмо и держался он несколько поодаль остальных. Вторая – девушка, маленькая, непередаваемо славная. Она с детской непосредственностью оглядывалась на горы и на белокурого парня, и держалась рядом с ним, словно их связывало что-то такое, что в то же время и отделяло от остальных.

В короткий срок нам стало известно, что побудило этих людей приехать сюда. Летом, а точнее в июле месяце, в район Белухи вышла группа туристов, возглавляемая белокурым парнем – его звали Андреем, и девушкой – имя ее было Анюта.

Был во главе турпохода еще и третий. Сказав товарищам, что они пойдут посмотреть перевал в Катунь, эта тройка решила подняться на Белуху. Они не знали подходов к вершине и пошли со стороны Берельского ледника – храбрость равнозначная глупости. У них не было «кошек», ледовых и скальных крючьев, веревки необходимой длины и прочности. Изо всей тройки только Андрей был альпинистом. Кончилось тем, что еще на подходах к Белухе один из них, тот самый, третий – попал под лавину и был сметен ею.

– Как это произошло?

На этот вопрос Андрей только пожимал плечами.

– Антон замешкался, – хмуро отвечал он. – Несчастья могло и не быть.

Альпинисты сообщили нам, что среди туристов распространен слух, будто Антон был убит на почве ревности. Сейчас он лежал захороненный снегами на Берельском леднике. Альпинисты шли на розыски его тела, Андрей и Анюта сопровождали их, чтобы показать место происшествия.

Преступление или несчастный случай? Я не верил разговорам о преступлении, но Анюта, неизвестно почему, все-таки перестала казаться мне симпатичной. Я сам не мог объяснить почему. Вероятно, виною тому была ее улыбка. Андрей хмуро отмалчивался и держался в стороне и казалось, его тяготит сознание вольной или невольной вины. А она улыбалась! Это было непостижимо! Как она могла улыбаться?! Как могла не сдвинуть брови при одной только мысли, что ее друг и спутник, еще недавно живой и теплый, лежит сейчас погребенный лавиной где-то среди льда и скал и что могут даже не найти его тело?

…Мы вышли на ледник одновременно, но вскоре альпинисты оторвались от нас, ушли вперед. Со склонов гор рушились камни, иногда беззвучно, иногда предупреждая о своем срыве характерным треском. И каждый раз, слыша как срывается камень, я думал об альпинистах. Перед моими глазами все еще стояла небольшая вереница людей, растянувшихся по белому заснеженному полю ледника. Сгибаясь под тяжестью огромных рюкзаков, они привычно следовали друг за другом. Маленькие фигурки на дне гигантского коридора. Стенки коридора имели километровую высоту. Ледник под ногами рассекали трещины. Альпинисты дойдут до ледопадов, поставят палатки и будут искать. Искать, искать пока не найдут. Будут каждый день подвергаться опасности попасть под камнепад или быть сметенными лавиной. Подвергаться опасности за чужую оплошность, за чужую неосмотрительность, или, страшно подумать, за чужую глупость. Да, глупость! Не надо было отступать от предписанного маршрута и ничего не случилось бы.