Анжела Кристова - Родная кровь

Холодно. Очень холодно. Мне все время холодно!

«Мясо съедим, кости подальше выкинем, лучше в воду, – такие мысли вяло ворочались в моей гудящей голове. –В реку их. Течением их отнесет очень далеко и, если сильно повезет, то никто и не догадается, что у нас есть мясо волка и две волчьи шкуры. Если опять же повезет, сможем весной их продать. Если же нет, и их найдут раньше, то непременно отберут. Все отберут».

Я снова закрыла глаза. Прислушалась к своим ощущениям: меня мутило от слабости, кружилась голова, трясло от озноба. Все сразу! В горле пересохло, а сил не было даже попросить воды. Я старалась это сказать и копила для этого силы. Вот сейчас подойдет мой дед, и я открою рот…

Рядом что-то шевельнулось. Ах, да! Это неумерший шевельнулся.

Кого же послать за старостой?

Я открыла глаза и посмотрела на мелькающие перед моим взором тени. Светает. Через несколько часов за мной придут и все откроется. Такими руками я работать не могу, а значит, заберут сестру. Какую? Наверняка Эльму. Заставят ее работать или же продадут? Но кому ее можно продать до весны? А все остальные и я вместе с ними? Что будет с нами? Скорее всего, что кормить нас никто не будет – зима еще продлится семь долгих месяцев. И не продадут никому. Кому мы нужны до весны? Правильно –никому, если не можем сами себя прокормить. Так долго на мясе двух волков мы все не протянем. И то, если его вообще не найдут. Вой был жуткий и очень громкий, наверняка многие его слышали. Ну а мои руки расскажут все красноречивее этого воя. А еще нюх свенов – как у самих волков: они учуют кровь и запах шерсти в доме. Прятать бесполезно! И съесть все за раз не выйдет – кишки завернутся.

Неумерший опять шевельнулся. Я скривилась, осознав, что это я сама все и испортила. Только я! Нужно было не лезть в пасть к волку, а закрыть дверь, а лучше всего – и вовсе не просыпаться! Теперь все умрут из-за меня. Только из-за меня.

– Меч…, – раздался рядом хриплый голос.

Неумерший еще и дернулся, проговорив эту фразу. Бродившие в предрассветном сумраке люди все разом замерли. Дед Орис подошел к телу незнакомца и присел на корточки.

– Уважаемый. Потерпите немного. Раз уж вы не умерли, то потерпите еще немного. Мне некого послать за старостой, чтобы сообщить, что мы вас нашли, понимаете? Внучка не может пойти сейчас, а дети – все маленькие, не дойдут по холоду. Я тоже не могу идти. Я один… Вам не понять, уважаемый. Внучка должна была выйти на работу, но раз не вышла, то сюда непременно явятся орки и найдут вас. Потерпите немного…

– Орки? Где я? – неумерший дернулся еще раз. Его правая рука все время пыталась найти опору на нашем полу. Не получалось. Он вновь дернулся, как-то очень странно, одновременно всем своим большим телом.

Краем глаза я смотрела на происходящее. Что это? Предсмертная агония? Может, еще и умрет?

Дед Орис уже более внимательно посмотрел на не умершего незнакомца. Мужик, заросший щетиной по самые глаза (во всяком случае на вид это выглядело именно так). Темноволос, небрит. А еще от него несет какой-то жуткой вонью – и это не волчья вонь! Как будто он валялся в дерьме. От одежды несло выгребной ямой! А одежда явно хорошая и, к тому же, прочная.

«Да, жаль, что не мертвый».

Старик еще раз внимательно оглядел внешность валяющегося у печи незнакомца. Так же оценил на глаз его вещи – добротные, теплые – и в который раз подумал: «Одежду можно было бы продать, а тело спрятать. Но не срослось».

Так думал старик. Очень похоже на мысли, гуляющие в моей голове, голове его внучки.

Я –старшая. Остальные – мелкотня, сопливая и голодная. Пять внуков от семи до двух лет, дед и я, старшая, – Леара. Из-за меня нам и дали этот кров. Но я теперь хуже этих маленьких детей – мои руки покалечены.

Я застонала и начала подниматься на ноги.

– Куда ты! Сиди, ненормальная! Я сам схожу к старосте.

– Нет, дед. Я пойду. Помоги мне только переодеться. И намотай на руки еще хоть что-то – кровь никак не останавливается.

Только сказала про кровь и меня замутило, в глазах заплясали черные крючочки. Нахмурилась, пытаясь не потерять сознание от слабости. Помогло.

Очень тихо продолжила:

– Я сама пойду…– губы мои затряслись и следующие слова я еле проговорила: – Я к старосте пойду… Придумаю что-нибудь про волка. – Замолчала. Отвернулась и, шатаясь, прошла к постели. Нужно найти, во что мне переодеться.

Неумерший наблюдал за общением двух людей. Девчонка пошла к кровати, а старик опустил голову, и вдруг его плечи затряслись. Ни звука.

Девчонка обернулась. Села на постель.

Дед беззвучно плакал. Я смотрела. Что тут скажешь? К старосте обращаться за помощью мне не хотелось. Ой, как не хотелось!

– Подай меч, старик, – более четко сказал незнакомец.

Его ведь никто не осматривал, он так и лежал у стены печки, куда сам и дополз. Там, где он полз, на мерзлом земляном полу, теперь был виден темный, грязный непонятный след. Меч валялся у самой двери на улицу.

Старик подошел к двери и нагнулся к мечу.

– Осторожно! Он очень острый. Берись только за рукоятку и лучше – за самый край, подальше от крестовины. Она тоже может поранить…

Дед, соблюдая все высказанные предосторожности, взялся обеими руками за рукоятку меча. Странно взялся: не пальцами, а как будто одной кистью наложил меч на другую кисть. Незнакомец заметил эту странность.

Старик на вытянутой руке поднес меч незнакомцу. Дед подошел к нему очень близко, и неожиданно меч выскользнул прямо в руку сидящего у печи чужака. Старик испуганно шарахнулся в сторону.

Незнакомец скривился:

– Спрячь меня! Если меня найдут – убьют. Я заплачу!

Дед встрепенулся. Шикнул на детей, и те всей гурьбой забились на постель, ко мне за спину.

– Кто ты?

– Не важно. – Помолчав, с явной неохотой, чуть слышно,проговорил чужак. Чувствовалось, что слова даются ему с большим трудом. – Скажи, что можно обменять на еду и услуги лекаря для твоей внучки, не привлекая внимания. Я уйду, но не сегодня… – Замолчал.

– Что у тебя есть? – глаза деда начали придирчиво осматривать одеяние незнакомца. – Можно обменять одежду, вот сапоги, например, подойдут!

Старик впился взглядом в тяжелые, с металлическими пряжками, сапоги неумершего.

– Сапоги не отдам! Есть деньги…

– Деньги вызовут вопросы. У нас же нет денег. Все забрали…

– А чужие вещи вопросов не вызовут? – Незнакомец придирчиво осмотрел убранство нашего жилища: ни одного предмета пригодного для продажи, да и самих предметов-то не слишком много. Проговорил:

– Так уж и все забрали? – Незнакомец в упор посмотрел на старика. А тот так и застыл посреди комнаты, пригвожденный взглядом к месту, на котором стоял. Затем отмер и чуть слышно проговорил: