Фридрих Антонов - Делюн-Уранский хребет. Воспоминания, путешествия, происшествия

Охотники, на оленьих упряжках, иногда наведывались в посёлок – в магазин или к знакомым. Наведывалась иногда и молодёжь в клуб, на танцы. Так что снег был притоптан. Ледяных торосов, правда, никто не срубал, дороги не выравнивал. Но всё же лучше идти по этим следам, чем барахтаться в рыхлом снегу. Мы и до вечера бы не добрались. А так пришли на место – довольно быстро. Вход в пещеру оказался грамотно заваленным. На входе лежал огромный камень. Сдвинуть его не было ни какой возможности. Если легенда о спрятанном оружии была правильной, то НКВД, в таких случаях, действовало совершенно чётко. И как результат – вход в пещеру был завален.

Только, с высоты современного понимания тех событий, есть большие сомнения в истинности этой легенды. Советскую власть в Бодайбо, и это уже не по легенде, а на самом деле, установил партизанский отряд под командованием болгарской революционерки Стоя́нович. Пришёл этот отряд из Якутска и рыбноозёрская пещера, никоим образом, не лежала на пути следования этого отряда в Бодайбо. Да и размеры пещеры, судя даже по заваленному входу, могли вместить в себя 5—10 человек, но никак не несколько сотен бойцов.

В Бобайбо есть улица имени Стоя́нович. Мы по незнанию, называли её улицей Стояно́вича. И только много позже, уже взрослым человеком вернувшись в родные края, я узнал, что это был не он, а она. Это была болгарская революционерка, отбывавшая ссылку в Сибири. Во время революции, она собрала в Якутске отряд и установила советскую власть в ряде населённых пунктов Восточной Сибири, в том числе и в Бобайбо. И фамилия её не Стояно́вич, а Стоя́нович.

Но это просто, к слову. А тогда мы, оставив попытки отодвинуть камень, развели перед пещерой большой костёр и устроили обычные ребячьи игры. А потом заметили, что дым от костра тянется к входу в пещеру и через щели затягивается во внутрь. Играли мы там часа два или три и всё это время горел костёр. Потом мы вернулись домой и узнали пугающую весть, что скоро Мамгора начнёт извергаться. Оказалось, что Мишка Савельев пошёл в лес, под Мамгору, нарезать веток для изготовления мётел и увидел, что из одной расщелины в Мамгоре валит дым. Он побежал в посёлок, разнося эту весть. («Эх! – восторженно думал Мишка – и у нас, наконец-то, будет вулкан!») Вот было хохоту, когда всё открылось!

Мамгора – это название горы на Мамакане (знаменитое место!). Это было место отдыха, повод для сочинения каких-нибудь бытовых рассказов и даже источник песен местного изготовления. Это относилось ко времени, когда на Мамгоре и прилегающей к ней территории, начали заготавливать дрова для электростанции. В тридцатые годы Мамаканская ТЭС работала на торфе, месторождение которого находилось под самой Мамгорой, на заболоченном древнем русле Мамакана. Это месторождение делилось на два участка: Первый и Второй Торф. Но запасы торфа начали иссякать и тогда принялись за дрова.

Лес рубили на самой Мамгоре и спускали его вниз по деревянным лоткам. А потом стали рубить и по всей округе. Остатки этих лотков ещё долго были видны на её склонах. Когда запасы леса стали исчезать во всей округе, заготовка леса отодвинулась на многие километры вниз по Витиму. А потом, из-под Черемхова стали возить каменный уголь, для сжигания его в топках электростанции.

Во времена моего детства, взрослый лес в округе Мамакана был уже начисто вырублен и сожжён. Вокруг посёлка был по сути подлесок – деревья не выше 5 метров высотой. Нам тогда, всё это казалось дремучим лесом. Но это был подлесок. Приехав на Мамакан через 30—40 лет, я увидел именно взрослый лес – высота деревьев была до 20 метров и выше. Наглухо заросли все бывшие залысины и поляны. Но тогда было именно так.

Правда, вырубая лес – кедры, как правило не трогали, так что попадались красавцы высотой до 30 метров и выше. Да и вырубка шла не всплошную. Были места, к которым нельзя было подъехать, а следовательно и вывезти срубленный лес. Там тайга стояла не тронутой. С того времени и сохранилось несколько местных фольклорных песенок. Вот одна из них:

Есть на Мамакане Мамгора. Да! Да!

Нас гоняют каждый день туда. Да! Да!

Там мы пилим, и строгаем,

И родных мы вспоминаем:

«Эх! Зачем нас мама родила!»

А ещё такая байка: сидит мужик у ручья. Подходит к нему начальник и спрашивает:

«Шарафутдинов! Ты что тут делаешь?»

– «Мух лёвим!»

– «Зачем мух ловишь? Работать надо!»

– «Работа такой – мух лёвим!»

Оказывается, мхом он называл торф, который он вылавливал из ручья и складывал, тут же для просушки. А потом, когда он высыхал – его грузили на машины и отвозили на склад топлива электростанции.

Я уже рассказывал, что первоначально Мамаканская ТЭС использовала торф для сжигания в своих топках. И было два участка, где он разрабатывался: Первый Торф и Второй Торф. Когда-то, может быть миллионы лет тому назад, под Мамгорой проходило древнее русло реки Мамакан. Река много раз меняла своё русло и вся мамканская пойма, на которой ныне находится, и посёлок, и электростанция, – это результат многовековой работы реки.

Когда река ушла из-под Мамгоры, то там образовалось болото, в результате жизнедеятельности которого и наросли огромные пласты торфа. И если Первый Торф находился на сравнительно недалёком расстоянии от электростанции и там нарезанный и высушенный торф, сразу же, как со склада отвозился на станцию. То Второй Торф был на значительном удалении.

И ещё одно – в конце Второго Торфа находилось большое, красивое озеро, из которого вытекал ручей, вполне пригодный для транспортировки нарезанного торфа. Торф сплывал вниз по ручью, на нижнюю ступень поймы. Там оставалось его выловить и высушить, после чего его можно было отправлять автомашинами на склад топлива. Вот Шарафутдинов – татарин по-происхождению и занимался отловом, и просушкой торфа (называя его «мхом»). Вот так и родилась местная присказка: «Зачем мух ловишь? Работать надо!»

Мамаканские татары это особый разговор. Весёлый и шебутной народ, неунывающий ни при каких обстоятельствах. Все свои невзгоды, они всегда превращали, в шутки, круто посоленные песенки, или присказки, типа:

Гиндулла – пей вода! Ешь вода!

Дескать в туалет, по-большому, не будешь ходить никогда! Вы ж понимаете, что эта фраза здесь звучит в несколько сглаженном варианте. Всё это казалось мне, чем-то вроде отличительной черты неунывающего народа, в те довольно голодные годы. Справедливости ради, у большинства этих песенок был автор. И имя его – Азым Хафизов. И этому будет посвящён специальный рассказ. Но и здесь, приводимые стихи и песенки – это по сути Азымовы сочинения:

Всем татарам деньги дать!