Андрей Щупов - Пленэрус

– Таких же умных и красивых?

– Ну, таких же – вряд ли, но голодных кругом – пруд пруди. Актеры, суфлеры, жонглеры там разные. Так что надо поработать локтями, если хотим прорваться. Все-таки мы – элита. Мыслители дум.

– Властители, – машинально поправил Павел.

– Тем более! Создадим профессиональную бригаду, наметим план выступлений – и вперед. Собственно, ориентировочный план я уже выслал в мэрию…

– Быстрый же ты!

– Иначе нельзя. Я же говорю, все решали часы и минуты. Знаете слово такое – «тендер»?

– Еще бы!

– Вот его мы, считай, и выиграли. Во многом благодаря мне. Теперь осталось определиться с составом, связаться с сельскими поселениями и местным начальством. Чтобы, значит, проговорить оргвопросы – насчет жилья, кормежки и сцены. Кое-какие шаги в этом направлении уже сделаны, так что надо решаться.

– Мда… – задумчиво протянул Галямов. – Село, стало быть, молоко парное, дымок из труб. А если еще и пекарня есть, совсем хорошо.

– Причем здесь пекарня?

– Я городской хлеб есть не могу – язва.

– Опять же селяночки молодые, цивилизацией не испорченные, – в унисон ему подпел Гаврилюк. – Жаль, не сумею присоединиться.

– А я вроде нормально, – по-солдатски кивнул Костик. – Когда едем-то?

– Пардон! Вы что, всерьез собираетесь его взять? – Усачевский кивнул на Костю Белкина. – Он ведь даже не писатель.

– Но работает-то у нас.

– Верно, простым электриком.

– Простые электрики за столом с писателями не сидят!

– Правильно, скучно парню, а тут компания умных людей, есть, кого послушать.

– И водочки хорошей выпить…

– Ну, не про то вы, господа, опять не про то! – Миша Ржавчик принялся заламывать руки. – Костя – особый случай! Во-первых, музыкант, во-вторых, ищет себя и не находит. Вот и борется с депрессией, как умеет. Но главное – Костя замечательно поет.

– Громко – это да.

– Да нет же, Константин прекрасно поет, уверяю вас! А мероприятие у нас, между прочим, артистическое, все может пригодиться. Стихи читать, петь…

– Я и сплясать могу, – весомо добавил Константин. – Ламбаду, скажем. Или сальсу, если, обувку нормальную дадите.

– Видите! Вполне серьезный кандидат.

– Еще и красавчик, что немаловажно, – Галямов со вздохом пригладил свою седеющую шевелюру. – Эхх… И я таким же был в его годы.

– Очень правильное замечание. Потому как – на что клюет публика? На красоту и музыку! – Ржавчик воздел руки. – Возможны у нас форс-мажоры? Возможны. Скажем, начнут слушатели зевать от стихов, галдеж поднимут, и что делать?

Павел взглянул на есенинское чело Костика. Тот слушал внимательно, без тени обиды. Кажется, ему даже нравилось, что его кандидатуру так ревностно обсуждают.

– Вон в Буша младшенького башмаком бросили, – продолжал Ржавчик. – Он ловкий, увернулся, а я, скажем, не увернусь. Тем более, могут не башмаком, а чем потяжелее кинуть. Кирзачом, например, грязным, а то и карданным валом.

– Ну, ты, Миш, опять что-то сгущать начинаешь.

– Я только просчитываю варианты.

– Просчитывальщик ты наш…

– А как вы хотели? Я вас везу, организую культмассовые мероприятия, значит, отвечаю за вверенный мне контингент.

– Ладно, ладно. А Костя твой что? Думаешь, спасет положение?

– Костя – наш джокер в рукаве! Главное держать его трезвым. Потому что если выйдет такой красавец – да еще трезвый, да с баяном…

– Я на гитаре играю, – напомнил Костя.

– Тем более! Это же олицетворенное либидо! Селянки его на кусочки порвут.

– А что? Дополнительная фертильность в лице отдельных индивидов нам не помешает.

– Еще как не помешает! И я о том же!

– Так мы точно решили ехать? Или будем голосовать?

– Конечно, едем – тендер-то за нами! – возмутился Ржавчик. – Деревни загибаются, реки пересыхают, кому помогать, как не нам?

– Вот и поможем.

– Вилами да граблями, – буркнул Усачевский.

– Иногда и словом можно спасти, – укоряюще произнес Ржавчик.

– Особенно селяночек. Цивилизацией не испорченных…

– Коллеги, давайте серьезнее! – воззвал к собранию Гаврилюк. – Между прочим, Чарльз Диккенс на выступлениях перед публикой зарабатывал больше, чем на книгах. И Крамаров с гастролей, говорят, чемоданы денег привозил.

– Тогда время было другое. Сейчас даже чемоданов нет. И откуда у селян деньги?

– Не скажите! – вмешался Ржавчик. – С миру по нитке – оно тоже бывает неплохо… А еще ведь дачников кругом – как опят осенних.

– У меня тоже есть дача, и что?

– Дачник дачнику – рознь. Видели, какие дворцы сейчас строят? Свой же брат из города приезжает и пыжится. Настриг с пенсионных фондов и засоряет гектары постройками, в гамаке бока отлеживает. Делать-то ему нечего – ни театров, ни кабаков с клубами. Вот и потянется к нам. Хотя бы из чистого любопытства.

– Мда… Звучит привлекательно.

– Привлекательней будет потом, – заверил Ржавчик. – Когда в карманах зашуршит и зазвенит. Надо уже сейчас над ценой билетов подумать. Афишки попестрее распечатать.

– Ты-то как, Костя? Точно согласен? – Галямов посмотрел на песенника-электрика.

– Мне что, я не на окладе, значит, всегда свободен. Угостят – чего ж не поехать.

– Вот и славно! – Миша Ржавчик радостно потер руки. – Устроим нормальный такой пленэрчик. Я бы сказал – пленэрус с Шекспиром! И все сугубо в культурных рамках.

– Ага, шуба-дуба под скрипочку.

– С водкой и телочками, – широко улыбнулся Константин, и Павел подумал, что в профиль он и впрямь смахивает на Есенина. Такой должен был любить деревню. А уж деревня его точно полюбит. Если сохранилась она еще где-то на российских просторах.

– Прокатимся по далям и весям, сюжетов наберемся, опыта. Здоровье опять же поправим. Хватит когнитивно загнивать в кабинетах да на диванах – пора постигать жизнь эмпирически, что называется – на ощупь! Не-ет, господа присяжные, вы меня еще благодарить будете, точно вам говорю! А теперь давайте решать со списком – кого взять? Юра Лепехов согласие дал, Галямов тоже, Паша вроде как тоже с нами… Но маловато получается.

– Давайте по алфавиту смотреть, чего проще… Ммм… Вот Баскевич Геннадий. Вроде как раз в отпуске.

– Ни в коем разе!

– И я против! Этот выйдет на сцену и сразу объявит, что все сельчане – быдло, что допустили в свое время раскулачивание, и так далее.

– Да уж… Помните, как он на испанскую делегацию наехал? Они-то, наивные, собирались школе для слабовидящих пару компьютеров подарить. А этот стратег давай поливать их: и Франко ему не по душе, и Дали чепуховину малевал, и коррида – зрелище для идиотов. Гости сидят – понять ничего не могут. И плакали те два компьютера.

– Ладно, испанцы… – Галямов окинул всех грозным оком. – Вообразите, друзья мои, как этот стервятник повел себя в издательстве. Никогда не рассказывал, но коли зашла речь… Я ведь туда и его протолкнул. Помните нашу очередь? Три книжечки в год – на такую-то ораву. А тут Пасюк в Москву удрал, место после меня освободилось, я и пожалел Генашу.