Олеся Шанти - У Кошки 9 жизней. Книга 1

Вера чувствовала, как силы оставляют ее.

– Где Катя? – грубо перебила она собеседника.

– Как где? – искренне удивилась трубка. – У нас, в отделении сидит. Приезжайте, будем на вашу рецидивистку протокол составлять…

Женщина отшвырнула телефонную трубку, будто та жгла ей руки, и бросилась к сумочке. Дрожащими руками схватив сотовый, она набрала номер мужа.

– Алло, Игорь, – срывающимся от волнения голосом пролепетала она, – Срочно приезжай!

Собеседник был явно озадачен.

– Послушай, я сейчас не могу, ты же знаешь, мы объект сдаем… А что случилось?

Веру душили еле сдерживаемые рыдания, и она никак не могла собраться с силами, чтобы сообщить мужу то, что только что узнала от словоохотливого сержанта Петренко.

– Вера, алло, ты меня слышишь? Ну не молчи же, – тем временем надрывался муж. – Что-то с Катей?

Женщине стоило неимоверных усилий ответить на этот вопрос, но другого выхода не было.

– Она в полиции, Игорь… Задержана за угон автомобиля…

Когда запыхавшиеся Кондрашовы ворвались в 4 отделение полиции, сержант Петренко мирно пил чай с баранками и одним глазом наблюдал за мелькающими на экране маленького переносного телевизора новостями. До конца смены оставалось всего лишь пара часов, и полицейский уже тешил себя надеждой, что никаких происшествий за это время не случится. Поэтому появление двух взволнованных граждан было, мягко говоря, совсем некстати.

– Приходите завтра, – начал он, но, встретившись с тяжелым взглядом вошедшего мужчины, замолк на полуслове.

– Где моя дочь? – глухо поинтересовался тот.

На лице сержанта возникла ехидная улыбочка.

– А, так вы родители нашей рецидивистки! Ну тогда милости просим, признаться, заждались! Да уж, повезло вам с дочерью, ничего не скажешь!

Вера увидела, как вздулись жилы на шее мужа, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

– Игорь, держи себя в руках, – тихо прошептала она.

Еще не хватало поссориться с этим полицейским, тогда проблем не оберешься.

Кондрашов тяжело вздохнул, покосился на жену и еле заметно кивнул.

– Где Катя? – уже спокойнее произнес он.

Сержант Петренко благоразумно решил, что не стоит вступать в полемику, и молча направился в глубь отделения. Вскоре до ушей взволнованных родителей донеслись гневные выкрики, а затем появилась и сама нарушительница во всей красе. Растрепанные косички торчали в разные стороны, глаза метали молнии, рукава куртки были порваны, а на лбу красовался свежий порез.

– Заплатите штраф, и можете забирать, – устало проговорил сержант. Видимо, ему самому до смерти надоело возиться с буйной подопечной.

Вера охнула и бросилась к дочери.

– Господи, Катенька, что с тобой, ты здорова?!

Та хмуро покосилась на мать, поморщилась и отстранилась.

– Да нормально все! Ничего тут телячьи нежности разводить! Домой хочу!

Вера замерла на месте и беспомощно развела руками – казалось, единственный ребенок совсем не рад ее появлению.

Глаза старшего Кондрашова потемнели. Он, конечно, знал, что его дочь не подарок, но все имеет разумные пределы.

– Ты как с матерью разговариваешь? А ну марш в машину!

Катя скрючила недовольную мордочку, вскинула голову и демонстративно покинула полицейский участок.

На глазах Веры навернулись слезы, а Игорь, еле сдерживаясь от гнева, полез за бумажником.

– Сколько мы должны?

Заплатив необходимую сумму, Кондрашовы поспешили на выход, а сержант Петренко сочувственно проводил их взглядом.

– Кто бы мог подумать, что у таких приличных людей дочь-оторва. Вот уж, действительно, наказание!

Весь путь от полицейского участка до дома семья Кондрашовых провела в полном молчании. Игорь мрачно крутил руль и время от времени вздыхал. Вера снова и снова перебирала в голове события этого суматошного дня и терялась в догадках, что делать дальше. Одна Катя, казалось, не замечала подавленного состояния родителей и равнодушно смотрела по сторонам.

Едва Кондрашовы переступили порог дома, как дочь, не говоря ни слова, направилась в свою комнату и с треском захлопнула за собой дверь. Родители переглянулись и хмуро побрели на кухню – держать семейный совет.

После всего, что случилось, разговор обещал быть непростым. Кондрашовы до последнего тянули, закрывали глаза на Катины выходки, но сегодняшний проступок переполнил чашу самого ангельского терпения. Нужно было что-то решать.

Вера присела к столу и обреченно обхватила голову руками, Игорь неспешно заварил крепкий черный кофе и, прислонясь к оконной раме, посмотрел на жену.

– Ну, мать, что делать-то будем? Вот уж не думал, что доживу до такого!

Женщина молчала и упорно изучала рисунок на белоснежной скатерти.

– Ну Катька, ну паршивка! Выпороть ее как следует!

Вера побледнела и вскинула на мужа покрасневшие глаза.

– Даже не думай! Я не позволю!

Игорь саркастически покосился на жену.

– А что, по-твоему, остается? Я уже боюсь представить, что она выкинет в следующий раз! Растили, ночей не спали, всю душу вкладывали, и вот тебе, пожалуйста! Мало того, что не учится, черт знает, где болтается, родителей в грош не ставит! Так уже до полиции докатилась! Преступница! Ты только вдумайся, мать, – наша дочь преступница! Каково, а?! Думали, человека воспитаем, надежду свою и опору, да только, видно, против генетики не попрешь. Бог его знает, кем были ее родственники…

– Но ведь воспитание…, – слабо попыталась возразить Вера, но муж грубо прервал ее на полуслове.

– Вот оно твое воспитание! Полюбуйся! – в сердцах воскликнул Игорь и с размаху опустил кулак на ни в чем не повинный стол. – Хотя, что тут теперь говорить! Неродная она нам, вот и результат!

Внезапно ссору прервал сдавленный вскрик. Родители оглянулись и онемели – на пороге стояла белая как полотно Катя.

На кухне воцарилась тишина. Тяжелая, давящая, разрывающая сердце на куски. В голове шумело, руки безвольно повисли как плети, а все тело налилось какой-то неизъяснимой тяжестью, пригвоздившей девочку к полу. Все нутро Кати отказывалось верить в услышанное, но страшные слова все еще звучали в ушах. Неродная! Нет, этого просто не может быть! Это какое-то недоразумение, чья-то злая шутка! Но реальность жестоко разбивала все попытки девочки отгородиться от только что услышанного признания. Смутившийся отец, вспыхнувшее лицо матери и глаза! О, эти глаза! Опущенные, виноватые, избегающие даже мельком взглянуть на нее. Катя еле слышно застонала. Четырнадцать лет жизни, четырнадцать лет лжи…

– Катя, детка, выслушай меня, пожалуйста. Ты все неправильно поняла…

Девочка вздрогнула и невидящим взором уставилась на мать.