Хелег Харт - Необратимые искажения

Гвин спросил себя об этом и решил, что не хочет знать ответ. Так было интереснее.

Ари не ответила на вопрос, но и не возразила. Только укуталась в плащ и села, поджав ноги. Внимание её снова поглотилось пламенем костра.

«Кажется, всё-таки расстроил, – подумал Гвин с досадой. – Надо было помягче о таком, не все же, как я, со всем смирились».

Разумеется, он не имел в виду ничего плохого. Ведь она была права в том, что Гвин – вынужденный неприкаянный одиночка. Сравнение весьма точное… Но и что с того? Подумаешь, одиночество. При правильном подходе оно даёт намного больше, чем отнимает. Ведь уют домашнего очага – это крохотное место, кокон, в который люди себя добровольно заворачивают, отгораживаясь от бесконечности мира. Пусть в одиночестве нет тепла, зато оно доверху заполнено свободой.

Гвин вряд ли смог бы теперь обойтись без этой свободы. Единственные кандалы, которые он таскал на себе – Голод – к счастью, замещали собой все остальные. Так что, положа руку на сердце, сколько бы ни хотелось себя жалеть, давали они больше, чем отнимали. Может, Гвин и пожалеет об этих словах во время следующего голодания, но ему нравилось быть тем, кто он есть. Грифоном-альбиносом.

А вот Ари, видимо, не нравилось. Ну что ж, её можно понять. Если воспринимать одиночество как бремя, то одиночкой быть совсем не хочется…

Но тут есть забавная штука. Если один грифон-альбинос встретил другого грифона альбиноса, то так ли они одиноки?

– Знаешь, – сказал он неожиданно для самого себя, – мне кажется, твой Бесформенный должен быть как-то связан с Великим Светом.

Ари подняла на него заинтересованный взгляд.

– Ведь тогда начались всякие странности, – продолжил Гвин. – Появились сильные химеры, немаги, всякие божества повылазили. Много кто об этом говорит. Вдруг и он тогда же возник? Что скажешь?

– Скажу, что уже давно об этом думаю, – ответила Ари с лёгким удивлением. – Пришла к тем же выводам.

– А может это вообще было разовое явление, – ободрённый успехом, развивал мысль кантернец. – Какое-нибудь энергетическое возмущение…

– А вот это вряд ли.

– Почему?

– Потому что пару лет назад он напал на меня.

Ари как будто собиралась сказать что-то ещё, но поджала губы и промолчала.

– Мне это тоже интересно, – Гвин понял, что нащупал нужную ниточку, поэтому продолжил за неё тянуть. – Все эти странные существа и места. Потому что… ну… я их ем. Точнее, кормлю питомца-сожителя. Если бы понять, из-за чего это всё стало появляться и причём тут Великий Свет, может, я бы смог разобраться с Голодом раз и навсегда.

– Может, и сможешь, – кивнула Ари. – Особенно с учётом того, что я узнала.

Она замолчала, но Гвин терпеливо ждал. Он знал, что теперь продолжение точно последует.

– Придётся, видимо, начать с начала, – сказала Ари, устроившись поудобнее. – После второго нападения Бесформенного я еле выжила. С ним невозможно сражаться, в его присутствии даже думать почти невозможно, и воздух как будто… кисель. Ты убегал когда-нибудь в ночном кошмаре? Хочется из кожи выпрыгнуть, а ползёшь, как улитка. Вот рядом с Бесформенным всё ещё хуже. Меня спасла случайность, которая вряд ли повторится, и только благодаря ей мне удалось сбежать. Так что для меня это теперь вопрос выживания.

– Уверена? – усомнился кантернец. – Между его появлениями прошло сколько? Пятьдесят лет? Походит на то, что ты дважды оказалась не в том месте и не в то время. Кто станет ждать целых полвека?

– Он появится снова, – тоном, нетерпящим возражений, отчеканила Ари. – Совпадений не бывает. Раз он напал дважды, то явится и в третий раз. Через пятьдесят лет, через день – я хочу быть готова к его появлению. Поэтому я начала копать. Как и ты, я давно сопоставила факты и поняла, что появление новых выродков и прочего привязано к дате Великого Света. Раньше мне не было до этого дела, но теперь я себя спросила: а если Бесформенный – тоже часть этих изменений? И вернулась туда, где он напал на меня.

– И что там? – не выдержал до крайности заинтригованный Гвин.

– Там остался его след. Энергетический, конечно. Кое-что в нём показалось мне знакомым, поэтому я начала охотиться на самых необычных чудовищ, каких только могла найти. В какие только дыры я не залезала в последние два года! Ну ты, вижу, понимаешь… Так вот в итоге могу сказать следующее. Существа нашего мира, даже такие как химеры и отродья, либо оставляют совсем другой след, либо не оставляют никакого. Но некоторые из них – угадай, какие именно – оставляют след похожий

– Сильные химеры?

– И не только. Попадаются мутанты с мутациями, которых у них не должно быть.

– Ага, в курсе. Попадались…

– Вот. А некоторые отродья обзавелись репродуктивным аппаратом. Знал? Они теперь могут размножаться и после смерти не превращаются в щебень.

– Да это ещё ладно! Мне недавно попался тролль, который делился на две одинаковые половины, и каждая при этом была вполне себе самостоятельной.

– И что, тебя всё это не удивляет?

– Если бы я каждый раз удивлялся таким штукам, удивлялка бы уже отвалилась. Я ими питаюсь, забыла? Самые странные обычно самые вкусные, так что я просто…

– Ешь, я поняла, – Ари поморщилась, и кантернец отстранённо отметил, насколько изящно у неё это получается. – А с немагами сталкивался?

– Пару раз, – припомнил Гвин. – Оба раза не понравилось. А что?

– А то. Ты же в курсе, почему они себя так называют? У них нет Дара, но при этом то, на что они способны, уж слишком похоже на магию. Та же Зола, например, может воспламенить практически что угодно, но каким образом, если у неё нет Дара?

– Я не встречался с Золой. Только с Летунами и этим большим, чёрным, как его… Иней, вот. И на кой ляд они себе такие имена выдумывают?

– Не знаю, я с ними не встречалась пока. Знаю в основном со слов одного знакомого чародея. Он говорил, что в аурах немагов тоже есть некая метка, похожая на след необычных выродков.

– Вот как? – Гвин откинулся, скрестив руки на груди. – Немаги, получается, в некотором смысле родня чудовищам?

– Да нет же, не родня, – Ари снова забавно поморщилась. – Они только одинаково отмечены. Это как… шрам от одного и того же лезвия. Но и это ещё не всё. Слыхал про «полыньи»?

Кантернец покачал головой.

– Про них мне тоже Кастис – тот знакомый чародей – рассказал. Это такие места, где мир отрезан от Эфира. Там невозможно колдовать, поэтому чародеи превращаются в обычных людей. И появились они когда? Правильно, после Великого Света. Причём их год от года становится всё больше, а почему – никто понятия не имеет. Я была в одной такой «полынье». Ощущения более чем странные, хотя шибко неприятными их тоже не назвать. Как будто тебя засунули в глухой мягкий кокон.