Андрей Щупов - Ваше благородие, бомж

– Может быть, вы объясните…

Не давая сидящему договорить, бомж сграбастал его за галстук, рывком приблизил к себе. Лицо его яростно перекосилось, пластмассовый ствол ткнулся в бледную щеку директора.

– Ну что? Догадался?!

– Но мы… Мы же обо всем договорились. Вы сами назначили срок…

– Когда это, милый!

– На той стрелке. Вы подписали, я подписал…

Бомж без особых усилий выдернул директора из кресла, заставил перевалиться через стол. Загремели сметаемые ручки и канцелярское барахло.

– Пошли!

– Куда?

– Сейчас увидишь!..

Ногой распахнув дверь, бомж выволок директора в секретарскую.

– Красиво смотрится, правда?.. А теперь на других взгляни!

В коридоре, увидев «убитых» охранников, директор совсем перестал быть мужчиной. Ноги его подломились, он повалился на ковер, пришлось снова его поднимать.

– За что? Мы все делали, как вы говорили…

– Все да не все, – бомж снова пощекотил лицо директора пластмассовым пистолетиком. – Тебя заказали, говнюк, ты понял? Заказали и дали аванс.

– Но за что?

– Нет, ты все еще не понял!.. – он выдержал паузу. – Видишь ли, сударик, я птица вольная – могу нажать курок, а могу и не нажимать. Так сказать, два варианта.

– Я… Я заплачу вам. Столько же!

– Да ну, неужели?

– Вдвое!..

Бомж удовлетворенно кивнул.

– Ну наконец-то! Соображаешь! Только мой гонорар, милок, десять тысяч. Баксиков, разумеется, не рублей.

– Десять? – директор испуганно заморгал. – Сейчас у меня нет такой суммы.

– Нет?!

– Вы же видите: утро, а на ночь в сейфе мы оставляем только мелочь. Приходят клиенты, деньги заказываются через банк. Если бы вы зашли вечером…

– Сколько у тебя сейчас в налике?

– Ну… Долларов шестьсот. И нашими около семи тысяч.

– Мда… Лучше мне тебя и впрямь шлепнуть. Выгоднее, понимаешь, браток. Уж не обижайся.

– Я заплачу! Сегодня же. Позвольте сделать пару звонков. Через час или полтора сюда привезут двадцать тысяч.

– Полчаса, не больше!

– Так быстро могут и не успеть.

– А ты, милок, постарайся! – бомж снова затащил директора в кабинет, усадил за телефон. – Звони. И помни: одно неосторожное слово, и тебе крышка. Пусть приедут и ждут во дворе. Скажи, что выйдешь с клиентом, заберешь деньги и поедешь на объект.

– Объект? Какой объект?

– Неважно. Я тебя высажу по дороге. Джип потом где-нибудь брошу. Все уяснил?

Голова директора испуганно задергалась.

– Тогда звони…

***

От пережитого ужаса у него поднялось давление. Когда джип с киллером скрылся за углом директор «Мастер-Глоуб» обморочно прислонился к кирпичной стене. Какая-то старушонка задержалась рядом, беззвучно пошевелила губами. Директор ничего не понял, но все-таки кивнул. Жизнь потихоньку возвращалась к нему. Сначала правой рукой он вытащил портмоне, пошарил в потайном отделении, куда киллер отчего-то не удосужился заглянуть. Там лежало с пяток кредитных карточек разных банков. Если обнулить все оптом, сумма наберется более чем приличная. Не менее сорока тысяч долларов. По счастью, киллер оказался туповатым. О том, что существует такая вещь, как кредитная карточка, этот кретин возможно, вообще ничего не знал. Значит, повезло. Фортуна за сегодняшний день улыбнулась ему дважды: первый раз – оставив в живых, второй – сохранив личные капиталы.

С трудом передвигая ноги, он двинулся к офису. Не сразу сообразил, что отъехали они порядком, и будет разумнее воспользоваться транспортом. Директор с трудом припомнил, что где-то здесь ходят трамваи и троллейбусы. Ни тем, ни другим он не пользовался, должно быть, уж лет семь или восемь. Черт его знает, как оно там теперь. Наверняка по-прежнему штрафуют. Да и нет ничего хуже, чем менять привычки. Если б оставалась мелочевка, а так… Он самонадеянно проголосовал, остановив затрапезного вида «Жигуленок». Водитель запросил пятьдесят рублей, хитровато прищурился, ожидая, что с ним будут торговаться. Но торговаться директор не думал. Докатили с ветерком, но вместо денег директор протянул хозяину «Жигулей» визитную карточку с голографическим логотипом.

– Это мой офис, – кивнул он на близкое крыльцо. – Деньги там. Вышел, понимаешь, а с собой ничего не захватил.

– Так уж и ничего?

– Есть пара кредиток, но это, сам понимаешь, канитель. Пока найдем рабочий автомат, пока вытрясем из него купюры… Проще зайти да взять, верно? – директор и сам обрадовался внезапной идее. Так оно и впрямь будет лучше. Трупы они обнаружат сейчас и вместе, водитель таким образом станет свидетелем. Ребята, что привозили деньги, промолчат. И пусть потом гадает милиция, кто и от чего умер. У него и других забот хватит. Потому как не каждый день тебя заказывают, и тут надо как следует призадуматься. Не такой уж он крутой, чтобы не знать счета своим врагам. Разумеется, есть обиженные, но этих несложно вычислить, а, вычислив, упредить…

– Пошли, не бойся, – более бодро произнес он. – Заплачу, как договаривались.

Водитель еще раз оглядел дорогой костюм директора, в сомнении поджал губы.

– Что ж, пойдем. Только без шуток, лады?

– Какие там шутки! Зайдем, возьму у секретарши ключ от сейфа и расплачусь.

Они уже выбрались из машина, когда дверь офиса скрипуче распахнулась, и на крыльцо вышел архаровец в камуфляже. Осторожно потирая затылок, он уставился на шефа. Директор в свою очередь воззрился на ожившего охранника.

– А мы-то вас ищем-ищем, – пробормотал архаровец. – Клавдия уже в ментовку звонить собралась, я отговорил.

– Клавдия? Она что, тоже живая?

– Все живые. У Валерика, правда, качественный сотряс. Мы ему компресс на лоб положили.

– Значит, этот козел… Этот козел нас надул? – директор ощутил, что его трясет. Но не от злости, от хохота.

– О, Господи! Ну дела! А я-то уж все на свете передумал!..

– Э-э, в натуре, – напомнил о себе водитель. – Счетчик тикает, с вас пятьдесят целковых.

– Чего ему надо? – архаровец хмуро кивнул на водителя. – Каких еще целковых?

– Можно и половину, – быстро поправился водитель. – Мы же нормально договаривались, без кидалова.

– Ладно, ладно, заплатим. – Директор дрожащей рукой вытер выступившие на глазах слезы. – Выдай ему, Генчик, полташик. Из своих, если есть. И пусть катит.

– Как скажете, – архаровец хмуро полез в карман за деньгами. Коротко ругнулся, зацепившись свеженькой повязкой за пуговицу. Где и когда он успел порезать палец он так и не мог вспомнить, а кровь на физиономиях коллег за свою так и не признал.

Покидая метро, бомж чувствовал себя так, словно выбирается из логова матерых людоедов. Грохот вагонов, рык электричек, реклама, реклама, реклама…

В переходе динамики хрипло и ностальгически воспевали удаль мокрушника Лени Пантелеева, и тут же из соседнего киоска другой магнитофонный голос сипел что-то про несчастную, по сию пору непонятую народом братву. Все получалось точь-в-точь по Говорухину. Вопреки многим и многим языкастым… Забавно, но, даже прокуковав больше года на зоне, свалив на волю в составе крепкой блатной команды, бомж все же не причислял себя к браткам. Самое обидное, что ни к одной из социальных групп его по-прежнему нельзя было отнести. Военные его кинули, зона надолго не задержала, а жизни полноправного гражданина он так по сию пору и не изведал.