Сант Грейт - В плену совести

Я с нетерпением ожидал продолжения рассказа и испытывал дрожь, холодевшую кровь.

– Взяв себя в руки, я подбежал к бедному мальчику. На вид ему было лет 16 или 17. Стройный, с приятным лицом паренек. Он глядел на меня широко раскрытыми глазами, и в этом взгляде я читал мольбу о помощи. Он начал захлебываться кровью. Я сжал его ладонь и начал взывать во все горло о помощи. Никто не откликнулся, и я со вздохом наблюдал происходящее. Постепенно его сердцебиение стало учащаться. Пульс начал вибрировать. Я прижал рану пиджаком и попросил его назвать имя. «Норман», – задыхаясь, проговорил он. Я попытался подбодрить его, что все будет хорошо. Однако не успел я закончить фразу, как он скончался у меня на руках.

Я слышал, как мои органы отчаянно выполняли свои функции. Весь покрытый мурашками, я выдержал паузу, предоставив ему возможность выплеснуть свои эмоции, после чего со скорбью спросил:

– Ну а что произошло после?

– На следующий день мы похоронили Нормана. Единственным членом семьи была его исхудалая, больная мать. Я прекрасно осознавал, что совершил непростительный и самый ужасный грех, на который способен человек, поэтому постарался помочь его матери всем, чем мог. Я провел похоронные мероприятия и передал ей все, накопленные на свадьбу, сбережения. Ее горе было неизлечимым. Но в то же самое время я страдал не меньше. Я уволился со службы, разлучился с любимой и покинул отчий дом. Пару месяцев я скитался, как бездомный, не имеющий определенных целей в жизни, ну а после встретил Генерала, который чуточку сумел успокоить меня. На тот момент он крайне деликатно обработал мой мозг, укоренив во мне мысль, что это, в сущности, не моя вина, а того чудика, ворвавшегося в бар. Помешанный на мысли о том, чтобы разыскать мерзавца, я бросил все силы на его поиски. Генерал облегчил мне работу, предоставив его в мое распоряжение. Я смотрел прямо ему в глаза и объяснял причину, по которой его линчевал. Таким образом, я выхватил клинок и распорол ему брюхо, проведя им до самого горла, после чего шептал на ухо слова: «Его звали Норман!» – до тех пор, пока его кишки не сложились в клубок на земле. Испытывая благодарность и чувство долга перед Генералом, я присоединился к его отряду и стал преданным человеком.

– Ну а твоя семья? Неужели ты больше не вспоминал о них?

– Им будет намного легче без меня. Я вычеркнул их из своей жизни, и им следует сделать то же самое, – с наигранной уверенностью проговорил Николь, в голосе которого я заметил неистовое желание увидеть их вновь.

Я не смог найти подходящих слов, чтобы как-то выразить сожаление, и все, что я сумел сказать:

– Мне очень жаль!

Николь, почувствовав искренность слов, поблагодарил меня и умеренными шагами покинул сарай. Не прошло и минуты, как он уже воротился с блюдцем в руках. Это была вода. Он опустился на колено и помог мне сделать пару глотков.

– Спасибо! – благоговейно произнес я.

Николь ничего не ответил и, вновь покидая сарай, заговорил:

– Отныне будь повнимательнее с Генералом. Не иди против его воли, в противном случае это плохо кончится.

Я осознавал, что в целом он был прав. Но бурлящая кровь, текущая в венах, направляла мысли на побег.

За последние 38 часов я крайне убедился, что такое существование не для меня. Я поклялся, что освобожусь от этого проклятого места либо умру, прилагая усилия осуществить план.

Увидеть вновь улыбку на лицах родителей стало идеей, от которой я был не готов отказываться. Теперь-то я отчетливо знал, для чего я должен продолжать жить.

Не успел я сомкнуть глаз, как гул машин и топот коней пробудили меня. Крики раздавались всюду. Единственным на данный момент лучиком надежды был Вар. Я отчасти полагался теперь на его помощь. Я сознавал, что он будет бок о бок сражаться со мной до конца.

Ворота распахнулись с искажающим слух скрипом от заржавевших петель. Первыми в сарай ворвались солдаты, жестоко опрокидывая смирившихся одного за другим. Потихоньку помещение начало заполняться. Люди были утомлены. Пот тек по всему их телу, а подкошенные ноги, словно на ниточках, держались на земле. Внезапно у ворот появились Карась и Топир. Они быстрым ходом пронеслись в самый отдаленный угол сарая, неся в руках Била, которой, по-видимому, был без сознания. Я не мог разглядеть, что происходило в конце угла, но, судя по столпившимся, было нечто печальное. Ворота заперли, и мы остались наедине с Варом.

– Что произошло? – незамедлительно обратился я к Вару.

– Змея укусила Била за ногу во время сбора. Говорят, что она была ядовита. Он замер на месте. Люди твердят, что Генерал спас ему жизнь! – слова, произнесенные Варом, оглушили меня.

После чего, откашлянув, я с сомнением уточнил:

– Психолог спас жизнь Билу? Но как? Яд, что ли, отсосал?

– Естественно, нет. Ты думаешь, этот полоумный пойдет на такое? Он просто-напросто, не мешкая, отрубил ему ногу, даже не думая, что предпринять!

– То есть он разрубил ему ногу пополам? – не веря услышанному, переспросил я.

– Ну да! Это животное еще возгордилось, что героически спас ему жизнь. Как по мне, змея вовсе не была ядовитой и можно было обойтись простым обрабатыванием раны спиртом.

Вар всегда был резким и кротким человеком. Невзирая на свои достоинства и врожденное крупное телосложение, относился он к людям отзывчиво. Человек он был уравновешенный и четкий в выражении своих мыслей. Обладал нечеловеческой силой, хотя применял ее в крайних случаях. На вид он был грозен, с нахмуренной миной, а в душе чистейшим добряком. Пользовался большим авторитетом среди дворовых, так сказать, верзил, благодаря своему мастерству по боксу. Помнится день, когда, вернувшись после очередных соревнований, он всыпал по полное число громиле, мечтавшему завоевать все улицы нашего города. Громилу звали Брэдом. Без сомнений, Брэд до сих пор вспоминает тот судный день, когда столкнулся лицом к лицу с Варом. Выбитые четыре зуба и сломанный нос стали для него трофеем грандиозного фиаско. Вот тогда-то Вар заслужил авторитет человека, с которым не следует связываться. Силен Вар был всегда, но ахиллесовой пятой была его слабость к алкоголю и женщинам. Даже его, знаменитый на весь город, тренер говаривал, что он стал бы всенародным любимцем, если бы ни его два порока.

– Фэйт… – невольно промолвил Вар, намекая на разговор интимного характера. – Я не стал открывать эту тему вчерашней ночью, но я бы хотел поговорить о том, что ты пытался совершить.

– Убить себя, – высокомерно поправил его я. Он кивнул, а я, не затягивая, объяснил причину своего деяния: – Я понимаю, что это было глупо, однако я рассуждал по-иному, нежели сейчас. Я всего лишь хотел избавиться. Хотел найти легкий путь и освободиться от гнета правления деспота. Мой поступок послужил мне уроком. Теперь я конкретно знаю, чего хочу, и не опущу руки, как слабак, пока не добьюсь своего.