Валентин Беляков - На далёкой планете

Эта надежда не оправдалась, но случилось кое-что другое. Когда вечером мы спустились на ужин, проспав практически весь день, и Итшихи уплетала свинбаранину в баснословных количествах, в заднюю дверь таверны проскользнула та самая циркачка и попыталась добраться до главного входа и улизнуть через него. «Кто-то её преследует», – подумал я, и мои опасения тут же подтвердились: задняя дверь с грохотом распахнулась, впустив в зал вой ветра, несколько пригоршней снега, какого-то громилу (я узнал в нём циркового силача) и дородного лысеющего мужика, должно быть, организатора труппы. «ВОРОВКА!» – фальцетом заорал он, брызгая слюной, и наставил на девушку жирный палец в белой перчатке. Она бросилась было к выходу, но кто-то из посетителей загородил собой дверь. Огромный силач угрожающе надвигался на девушку, молча сжимая кулаки. На его лице ещё сохранилась часть белого грима (не успел смыть, когда бросился в погоню), и было похоже, что сквозь скулу проглядывает кость черепа. Гимнастка испуганно оглядела толпу, но посетители расступились, образовав пустой круг – их ждало интересное представление.

Я быстро взглянул на Итшихи, она решительно кинула.

– Вытащи её отсюда, я с ними разберусь! – крикнул я. она подскочила к девушке, с неожиданной лёгкостью подхватила её на руки и выскочила в окно, разбив стекло. «Всё-таки это парень» – ошарашено подумал я, бросив стулом в этого амбала силача, который хотел было броситься за ними. Ко мне подскочил распорядитель и вцепился в ворот рубашки, яростно что-то вопя. Я не задумываясь врезал по его паршивому хлебалу, и он с визгом схватился за нос. Между толстыми пальцами незамедлительно проступила кровь, пропитывая щегольские перчатки. Силач подскочил ко мне и сломал бы ножку стула об мою голову, если бы я не успел рукой блокировать удар. Резкая боль в предплечье не дала мне ударить его, так что я просто боднул громилу в солнечное сплетение. Он был настолько высок, что мне почти не пришлось наклоняться, наверное, среди его предков были тролли. Он глухо охнул и попятился, молотя воздух бронебойными кулачищами. Разумеется, кто-то из постояльцев попал под горячую руку, да ещё и подоспел ещё кое-кто из злополучной цирковой труппы, и началась полная неразбериха. Я отвешивал люли направо и налево, пробиваясь к выходу, едва увернулся от просвистевшей в воздухе бутылки, перепрыгнул через опрокинутый стол, пнул коленом в живот придурка, заслонившего дверь, и наконец-то свалил.

На том веселье и закончилось – хозяин гостиницы не разобрался ещё, кто устроил драку, да и были у него дела поважнее, чем преследовать нашу компашку. Но когда он разберётся, откуда ноги растут, нам лучше быть подальше отсюда. К счастью накануне я передал Итшихи ключ от цепи, так что он уже выехал на дорогу – тоже понял, что с этим райским уголком пора прощаться. Я прыгнул на подножку кареты и в последний раз оглянулся: в окнах первого этажа плясали тени, разбитых окон прибавилось. болтающуюся над дверью вывеску «Гостиница „снежный тролль“» яростно трепал ветер. Да уж – троллей хватало.

Выехав из посёлка, где находилась гостиница, мы остановились, зашторив окна, чтобы не видно было света, горящего в салоне.

– Чего ждём? – не сообразил я.

– Рупа с моим чемоданом, – ответил Итшихи. Он вальяжно положил ногу на ногу, закинул руки за голову, прикрыл глаза. Я в который раз удивился, что сумел принять его за девушку.

– Простите, что причинила вам неудобства, – несмело подала голос спасённая от расправы девушка. Её глаза оказались цвета крепко заваренного чая, – позвольте вас отблагодарить… – она достала из складок своего платья нитку жемчужных бус.

– Понятно теперь, почему эти ребята погнались за тобой, – усмехнулся Итшихи. Она скромно пожала плечами, – оставь себе. Если хочешь работать на меня, считай это своим первым жалованием. Мне нравятся красивые ловкие барышни вроде тебя, – подобную манеру речи я за ним заметил впервые. Девушка согласилась наняться к нему. Он тоже предложил называть себя просто Итшихи, или даже просто Ит, безо всяких церемоний. В ответ на это девушка сообщила, что её имя – Мурхильда, но можно просто Хильда или Мур.

Послышался тихий стук в дверцу кареты. Итшихи вскочил с кушетки и выскользнул на улицу, бросив на ходу, что посидит с Урурупрехтом на месте кучера на свежем воздухе.

– С кем? – удивилась гимнастка.

– Это тоже вроде его слуги. Живая тряпичная кукла. Он, кажется, приколдовывает помаленьку.

– Ого, ещё и маг… – задумчиво протянула она, – кстати, такой бестактный вопрос, но это точно «он»?

– Я и сам не до конца уверен, – ответил я, – лорд он или леди. Но хотя бы со мной таких проблем не возникнет, верно? – она улыбнулась. Действительно было в её жестах что-то кошачье, – меня зовут Кайтлехт. Хотя, раз уж мы все здесь все на «ты» – просто Кайт.

Вскоре Итшихи вернулся в карету. В его густых чёрных как тушь ресницах застряли снежинки. Он повесил свой подбитый мехом плащ на ручку дверцы, задумчиво оглядел нас, выразил недовольство по поводу потерянных денег, которыми было заплачено за ночлег, и предложил устраиваться спать. Это оказалось проблематично: карета была достаточно просторна и для шестерых, но только если им не вздумается вдруг разлечься. Поскольку один из моих попутчиков был лордом, а вторая женщиной, а кушетки всего две – не трудно было догадаться, кому придётся ночевать на полу. Но я не жаловался, пледов и одеял предостаточно.

Вернувшись в свою комнату, я обнаружил приколотую к двери записку, гласившую: «пора нам прекратить общаться. Давно хотела Вам признаться: во тьме ночной, при свете дня, Вы адски бесите меня». Не очень-то и хотелось – подумал я. Не я начал этот срач, не мне его и заканчивать. Я с самого начала понял, что она не вполне адекватна, хотя начиналось всё неплохо.

Я вспомнил, как однажды она в своей раздражающей манере ворвалась ко мне в комнату и безапелляционно заявила:

– Ты сегодня идёшь со мной кататься на роликах.

– У меня нет роликов, – сонно ответил я (в ту ночь забыл о времени и лёг только под утро).

– Мы одолжим роликовые коньки моего отца, – снова она перешла на этот высокопарный слог, – их можно регулировать по размеру, и они ему всё равно не нужны. Он никогда со мной не катается.

– Едь одна, – буркнул я. Я бы и без неё нашел, чем себя занять, – ты же у нас самодостаточная и независимая личность.

– Во-первых – «поезжай», а во-вторых – одной мне надоело.

– Ну, погуляй с тем куном, с которым ты обсуждала разрыв пространственно-временного континуума, – я вдруг вспомнил, как стал свидетелем её сумбурного диалога ещё в день своего приезда. Она помолчала несколько секунд, явно не понимая о чём я.