Валерий Вычуб - Кладоискатель

А из города, наконец, газеты привезли. О холере пока мало чего слышно. Холера еще в Азии, в Сибири появилась, но у нас, слава богу, начальству слава и почет, холеры пока нет. Ох, скоро придет и мало никому не покажется. Холерные бунты в Москве, об этой страшилке читал я в свое время. Надо бы предупредить как-то Александра Сергеевича. Да как его предупредишь? Да и не поверит он мне. Это ж смех один: граф Апраксин предупреждает опального стихотворца Пушкина о том, что в будущем году…..!!!

Граф Апраксин научились будущее предсказывать. Авель, Нострадамус, Калиостро и граф Борис Викторович Апраксин.

День июльского безделья. В купальню теперь хожу с почетным эскортом. Для защиты от русалок, водяных и говорящих щук в дворне выбрал двух девок покрепче. Сослался, что раков боюсь. Пусть по дну ходят и ногами всякую подводную живность отпугивают. Девки хихикают, но свою задачу выполняют добросовестно. Еще бы, это им не прясть, не ткать, не в лес за ягодой бежать. Там в лесу и слепни и комары. Да и медведь, говорят, опять в малиннике пасется. Егерь обещал, сходить туда, шугануть обжору. Я блаженствую, поглядывая на мясистые прелести моих охранниц. Я сыт. Поберегу себя для ночных утех.

О, как не правы мои современники, ругая проклятое крепостное право. По мне так оно очень даже приятное. Спросить бы народ, ему тоже приятно? Боюсь, если спрошу, меня неправильно поймут. 25 декабря 1825 года было совсем недавно. Кто-то из моих полковых знакомцев успел побывать на допросе. И в полк уже не вернулся.

Завтра попробую, проедусь на лошади в сторону усадьбы ближайших соседей. Барышни там играют на фортепьяно, отец большой оригинал, сельскохозяйственные опыты делает. Выращивает в открытом грунте помидоры и учит этому своих крепостных. Те, из любви к барину, делают вид, что сей овощ им по вкусу. Идиллия!

День тёк в мирных беседах с бабушкой. О том, о сем, о том, как в старину хорошо жили. О том, как Григорий Александрович пригласил её на мазурку, и что при этом сказала Государыня Императрица. Большая шалунья была покойница. Но крепко ревнивая. Поглядела только раз на веселие юной графинюшки и на следующий день приказ: Ехать сей же час в деревню. И готовиться выйти замуж за графа Апраксина. Сей Апраксин был её старше на двадцать лет.

– И ведь прожили в мире и покое десять лет, трех детей породили. Младшенький, правда, от оспы умер.

– Дедушка твой от ран страдал, с Румянцевым воевали, ордена имел. Да что я рассказываю, ты все сам знаешь, Боренька.

Боренька ничегошеньки не знал, и бабушкино повествование выслушал с большим интересом.

Вечер блаженного ничегоделания. Проходя со свечой в свои, уже привычные покои, я задержался на минуту у окна. Уже надвигалась ночь, без электричества неуютно как-то по вечерам. Взять что почитать, но выбор книг у бабушки был специфический. Всё французские романы. Какие-то дикие авторы, я о таких и не слыхивал. Вольтер был. В школе, слава богу, учили мы французский. Но читать неадаптированного Вольтера! Да я сказку Шарля Перро про Красную Шапочку осилю только в изложении для детей.

Второе полезное завоевание моей мятежной молодости это два года занятия фехтованием в кружке у очень неплохого тренера. Дорого маме обошлось моя учеба. Но теперь я вполне неплохой для начала девятнадцатого века фехтовальщик.

Уже двинулся было к себе, в постель, там ждет крепкий сон. Наташка то ли придет, то ли нет. Прошлой ночью крепко отшлепал её по горячей заднице. Решила у барина выклянчивать послабления для своего отца. Папаша у ней лодырь, бабушка о нем рассказывала. Пару раз не заплатил недоимку, простила. В этом году опять нацеливается обжулить господ. Дружба дружбой Наташенька, а денежки врозь. Все больше чувствую себя помещиком крепостником. Уже мечты о гаремах витают в голове. Надо бы и заняться правильным земледелием. Помидоры выращивать не буду, бог с ними.

– И не надо помидора выращивать. Отцы наши жили без помидора и нам завещали. Ты скажи, доволен жизнью сегодняшней? Чего-то ты суетишься, бегаешь туда-сюда. Тебе граф бегать не годится, большие беды и себе и людям набегаешь.

– Кто это?! Кто со мной говорит?

Тень у стены сгустилась в неопределенную фигуру, то ли человек, то ли зверь.

– Зовите меня как хотите. Дворня кличет Герасим. Хотя какой я Герасим. Собак у меня сроду не бывало. В крепости мне быть тоже не приходилось. Крепостное оно для вашего брата, для людей. А я, сами видите, в человеки никак не гожусь.

И вправду, несуразное это существо походило на что угодно, только не на человека. Угрозы от него явно не чувствовалось. И все же. Не тот ли Герасим, которым мне давешний комарик грозил?

– Он самый и есть. При барском доме я с рождения. Все для его благополучия делаю. Уж, извините, надо было вас сюда препроводить. Случай такой один раз бывает.

– Да зачем?!!

Вопль мой не получил ответа. Дрянная случайность прервала беседу. Надо же, все та же дура Наташка прошлепала босыми ногами по полу и взвизгнула, наступив на ногу моему собеседнику. Он метнулся в сторону и исчез.

– Ну что ж, идем в опочивальню Мессалина.

– Кто, кто барин?

– Настя Рыбка. Плыви вперед, нас ждет теплая постель.

Выехав поутру на лошади, имел я остановку все у того же камня. Коровы еще не паслись на лугу, опять проспал дрянь пастушонок. Но мне это на руку. Сделал еще одну закладку с другой стороны валуна. Горсть мелочи, кому повезет, тот её найдет и всячески разбогатеет. Дай бог, чтобы это был я. Не тянет меня домой, совсем не тянет. Но чувствую, ждать мне тут в ближайшее время серьезных неприятностей.

– Барышень зовут Катя и Лена, ничего сложного. Отца Евстафий Иулианович! Во как. Сложного особо ничего в местных визитах и нет. О чем-то читал, что-то мне простят, буду держаться грубовато, графу и богачу это дозволено. Куда заворачиваешь, моя лошадушка, здесь нет пути. Конь норовит свернуть с дороги, там, где поблескивает все та же речушка. Ведь напоили тебя с утра, что ж ты волчья сыть, травяной мешок. Рвется в кусты, я не бог весть какой наездник, падаю на траву.

Благо, успел ухватиться за что-то. Холодное такое, дерево? Нет, металл. Да это ж мой металлоискатель. Стою все там же в крапиве среди фундамента дома. Головку солнце напекло? Надо же, какой бред, какой роскошный бред. Голова не кружится, в глазах ясность. На часах все те же 11 утра.

Приходил я в себя где-то полчаса. Отошел от греха подале, подальше от родных развалин. Посидел на травке, распечатал НЗ. Глоточек коньяку на лоне природы, это очень даже. Но не больше глотка. Спрятан был флакончик на случай необычайной, невероятно богатой находки. И ходит со мной в походы уже, почитай, с прошлой осени. Закусил, продышался. Жизнь хороша, жить хорошо, даже в нашем веке, даже с нашей экологией. Экологически чистые коровы ушли с пастбища. Всюду приятная пустота. Птички щебечут: Борька дурак! Дурак Борька!