Ольгерд Ива - Цена свободы

Это произошло ещё быстрее, чем казалось со стороны. Гоблин продолжил идти, как будто атаки и не было вовсе. Девочка упала на колени и начала рыдать.

Ровару было жалко их, чертовски жалко…

– Можешь меня ненавидеть, – повернувшись, сказал Ровар лежащему в верёвках пареньку. Тот лишь закричал ещё громче, но Ровар уже не слышал. Он захлопнул дверь за собой.

Внутри горели свечи, и стоял какой-то травянистый ароматический запах. Свет был в сотни раз слабее, чем свет от обыкновенной лампы, но Ровар при этом отлично видел помещение. Его янтарные глаза замечали каждую деталь.

– Ровар? Проходи, я тебя ждал, – донёсся голос из гостевой комнаты. На удивление Ровара, голос говорившего звучал спокойно. Гоблин медленным шагом направился в гостиную. Комнату грел тлеющий камин, извергая время от времени мелкие фонтаны искр.

Посреди гостиной располагался прямоугольный стол, чем-то похожий на мебель из королевского двора.

Во главе стола спиной к гоблину сидел мужчина. На хозяине была надета приличная, выглаженная красная рубаха, и тонкие подтяжки для брюк.

Лицо дровосека скрывал тканевый картуз. Возле его рук стоял наполненный доверху бокал вина, два свёртка пергамента и топорище.

– Прости за моих детей. Надеюсь, такие амбиции не помешают им жить. Верю, что ты о них позаботишься… – голос по-прежнему звучал уверенно, но как-то чересчур глухо. Гоблин взял за спинку ближний стул и поставил его с рядом сидящим. – Я так понимаю, разговора у нас не выйдет.

– Я пришёл сюда не по своей воле.

Дровосек промолчал.

– Там на улицах…

– Да, я слышал, что на улицах, – перебил Ровара собеседник.

– Мне интересно, за что я получу тридцать тысяч. Скольких сумеречных эльфов ты скрывал у себя в доме? – спросил Ровар.

– Сотни, – ответил лесоруб.

Теперь Ровару наступила очередь молчать.

– Ты знаешь, я сегодня открыл вино, старое, мизрульское. Под самым Юлльеном собирали семьдесят лет назад. – после этого последовала ещё более навязчивая пауза.

Ровар встал.

Ровар постоял в таком положении пару минут. Вдруг ему стало интересно, что заготовил дровосек в пергаменте, который лежал на столе.

Старик знал, что гоблин захочет их прочесть. Оба свёртка были закреплены тонкими ленточками разных цветов: синими и красными. Гоблин интуитивно понял, что с красной – для него. Ровар аккуратно взял свёрток.

Скрежет досок обратил его внимание.

– «Тихо…» – удивился Ровар.

Он резко развернулся. Сзади него, в дверном проходе гостиной стоял уже развязанный Гейл. В руках он держал тот же громадный топор, а в его карих глазах выступали слёзы. Гоблин без опаски подошёл, и выдернул из рук парня оружие. Тот стоял в той же позе, с тем же выражением лица. Ровар заложил свёрток за пояс, и направился к выходу, минуя Гейла. Тот обернулся ему в след.

– Храбрец – саркастично сострил гоблин, и помахал обратной стороной ладони.

Гоблин вышел из дома.

– Они найдут! Найдут тебя! Тебе, и твоим жалким дружкам не уйти! – завопил парень вдогонку выбежав за ним.

– О чем это ты?!

– Отец говорил, что вы не единственные наёмники в городе. Верховный Орден уже начал охоту! – парень нервно засмеялся.

Ровар не останавливался

– Найдут! – всё так же слышалось издалека.

– «И ведь даже он знает об этом…» – подумал гоблин.

* * *

Ровара беспокоила ситуация в городе, ведь теперь он не пройдёт незамеченным. Вокруг города стучали пехотные отряды. Один копейщик отбился от общего потока вояк, догнал убегающего арфея, схватил его за рога, и бросил на землю. Сначала несколько раз приложил его кулаком в металлической перчатке, после чего взял увесистый камень.

– Ща я тебе зубы-то повыбиваю тварь! – товарищи «благородного рыцаря» громко расхохотались и присоединились к избиению бедняги.

– Эй, парни, это не совсем то, что мы должны сейчас делать! – прокричал молодой солдат, который стоял в стороне.

– Ты чё, завидуешь? Так подходи… – хихикнул один из копейщиков, что пинал арфея из стороны в сторону.

– Он же ничего не сделал! Вот ты Длор, бежал бы, когда за тобой бы конный разъезд гнался?! – парировал молодой солдат.

– Заткнись! Этот выродок участвовал в протесте против нашего короля! И вообще, стереги лошадей! – рявкнул бригадир разъезда.

Ровар наблюдал за этим всем из рощи.

Хоть гоблин не видел, но на лице молодого парня была не самая лицеприятная гримаса.

– Отпустите его.

– Ты чё, не понял?! – рявкнул бригадир.

– Я здесь не мальчик на побегушках, я прибыл из столицы! – возразил парень.

– Срать нам, откуда ты! – ответил командир. – Я здесь командую, и ты пока в моём подчинении!

– Вы не имеете права! – молодой возразил напротив. – Я прибыл забрать отчёт о новом вооружении! – аргументировал он.

– А не Меизин того кузнеца звать? – улыбнулся бригадир. – Так мы его-то давно грохнули в деревушке. Да, этот дедок ковал доспехи для армии десятки лет, но что же поделать, сейчас время такое, а за саботаж – смерть, – бригадир рассмеялся.

– Саботаж, какой может быть саботаж?! – вскрикнул парень в недоумении, и направился к «товарищам».

– «А ведь я знал. Меизин отдал жизнь за то, чтобы меня не нашли… Но ведь я тогда скрылся, не верю!» – гоблин сжал оружие в руках.

Спустя несколько минут копейщикам наскучило их увлекательное занятие, и они продолжили свой путь, оседлав лошадей, и ринувшись к одному из входов в город. Ровар же выпрыгнул из кустов, и подбежал к арфею, который всё ещё лежал на камне.

– Эй?! – спросил гоблин робко. – Ты в порядке?

Бедный арфей ещё какое-то время извивался на камне, весь в гематомах и ссадинах. После нескольких истошных стонов он покинул мир, и вероятно, его тело ещё долго лежало на камне…

* * *

Ровар гнал рысью на лошади к крепости Братства. За старым памятником архитектуры ширилось громадное ущелье с рекой внизу. За ущельем, бесконечные поля были наполнены однотонным, зелёным цветом. Стук копыт был почти не слышен, когда он оказался во дворе крепости, где буйно росла шелковистая трава. Крепость выглядела мрачно и непреступно.

Ровар знал, что не застанет Сорука, он знал что тот сбежит, даже не предупредив о намерении Верховного Ордена. Времени было в обрез. Ровар ещё должен был предупредить как можно больше своих бывших соратников, дабы те даже нос не совали в Очаг, а тем более не возвращались в крепость.

Он вошёл внутрь, как заходил сюда на протяжении всей своей жизни, однако в этот раз здесь не было того самого чувства, что он здесь как хозяин. На этот раз его давило чувство, что он чужой.

Ровар прошёлся по нескольким тёмным и сырым коридорам, убедившись, что здесь точно никого нет. Он добрался до собственной комнаты.