Сергей Еримия - Мы, кто катит этот мир

Прошло еще несколько минут, обстановка в зале начала меняться. Внезапно стало людно, даже слишком людно. Один за другим в дверном проеме проявлялись силуэты. Посетители останавливались на пороге, точно как и он несколькими минутами ранее осматривали зал, поглядывали на тех, кто уже устроился. Почти каждый взгляд задерживался и на нем, изучали его, рассматривали, что изрядно злило. Конечно, можно было подумать, что причиной подобного явления служил черный плащ да шляпа на столике, но ему казалось, что корень проблемы гораздо глубже.

Более всего раздражало и беспокоило неприкрытое любопытство новых людей. Благо таковых было совсем немного, всего четверо. Две пары, двое мужчин со спутницами. Вне всякого сомнения, в заведении они впервые. Стараясь выглядеть беззаботными, они вертели головами, осматриваясь, неубедительно изображали бурное веселье и непринужденный разговор. Правда, его беспокойство скоро ушло. Устроившись за соседним столиком, мужчины тут-таки достали сигареты, женщины, чуть натянуто улыбаясь, принялись о чем-то шептаться. Одна из них, не переставая, теребила обручальное кольцо, краснела, искоса поглядывала на своего спутника.

– Ну, нет, это точно не по мою душу! Чую, тут попахивает адюльтером, ой попахивает! Оттого некая скованность, пробуждающая во мне вполне себе профессиональное любопытство, – легкая улыбка коснулась его губ, она грозила перерасти в заливистый смех, но вот…

– Добрый вечер, дамы, мой привет вам, господа! – на сцену взобрался бармен, каким-то чудом превратившийся в заправского конферансье. – Так сказать, рад приветствовать всех вас в нашем заведении! Не зря вы сегодня пришли, ведь только для вас и только этим вечером у нас живой звук. Да, сегодня вечер песни! Прошу поприветствовать нашу очаровательную гостью, для вас поет… – он замялся, вопросительно посмотрел за штору, игравшую роль кулисы, ненатурально рассмеялся, – для вас поет наша гостья!

Самозваный конферансье растворился в складках ткани, свет в заведении погас, но лишь на несколько секунд, а когда снова вспыхнул, все было по-другому. На сцене, на возвышении, стояла девушка. Ее идеальную фигуру выгодно подчеркивало длинное облегающее черное платье с глубоким вырезом. Лицо прикрывала легкая вуаль, которая придавала певице особого шарма, не скрывая, а лишь чуточку сглаживая приятные черты лица. Из-под широкополой шляпы на плечи спадали длинные вьющиеся волосы удивительного каштанового цвета. Она молчала и чуточку смущенно смотрела в зал, смотрела на него?

Он застыл. Рука, державшая стакан остановилась на полпути, рот приоткрылся, ожидая свежую порцию горячительного напитка, да так и остался приоткрытым. Отлично понимая, что выглядит нелепо, он не мог себя заставить ни поставить стакан, ни закрыть рот. Тело отказывалось повиноваться. Вокруг лавиной нарастал гул, зрители перешептывались, обменивались впечатлениями, а он все молчал не в силах даже пошевелиться. Сидел, медленно мигал глазами и с нетерпением ждал продолжения.

Вот и оно, продолжение. Удивительно нежным движением руки она коснулась серебристой сеточки, украшавшей микрофон, несколько раз пальцем постучала по ней, заставив динамики отозваться глухими ударами. Кивнула, будто поздоровалась. Сняла микрофон с подставки, чуточку смущенно опустила голову и запела.

Зал, который при первом появлении очаровательной певицы заметно оживился, затих. Смолкли смешки, прекратился шепот, даже звуки дыхания десятков зрителей и те растворились в божественном ее голосе.

Время сорвалось с места, стремительно промчалось мимо восторженных ценителей музыки и исчезло, скрылось далеко впереди, но не волновал никого его неудержимый бег. Отошло оно на задний план, важней всего была музыка. Песни. Много песен, тихие и печальные, быстрые и ритмичные. Разные напевы, разные языки, разный темп, одно их объединяло – звучанье. Удивительное звучание, превосходный голос, дополненный мастерской игрой невидимых музыкантов. Так сразу и не скажешь, а была ли музыка, может, был только голос, затмевающий все, божественный ее голос.

Шквал аплодисментов вырвал его из состояния счастливой прострации. Отяжелевшая рука не смогла удержать стакан, тот со звоном свалился на кафельный пол и разбился на тысячи мельчайших осколков, но этого никто не заметил, аплодисменты и крики «Браво!» затмили все другие звуки. Встрепенувшись, понимая, что все давно аплодируют стоя, он поднялся, практически подскочил…

– Спасибо! – томным голосом прошептала певица. Она поклонилась, быстро, кивком, кажется, все еще смущаясь. Обернулась и скрылась за плотной стеной тяжелого бархата занавеса.

Стоило ей уйти, аплодисменты прекратились. Большинство посетителей, продолжая на ходу обмениваться впечатлениями, направились к выходу, в холл за одеждой и дальше по домам. Остальные, кому спешить было некуда, как те же дальнобойщики, вернулись к своим напиткам.

Он же почувствовал себя абсолютно разбитым. Рассеянно огляделся в поисках бармена. Вместо этого увидел «двойняшек» в плащах, которые взглядами четырех глаз буквально прожигали его. Странное дело, но теперь они его и вовсе не беспокоили, потерялся он в удивительном голосе прекрасной певуньи, не было ему дела до всего земного…

Среагировав на призывный жест, рядом со столиком появился бармен. Наклонился, по-прежнему нелепо пряча руку за спиной. Глупый жест, можно подумать, что у него там что-то ценное, важное, краденное, а может и просто камень.

– У тебя цветов случайно нет? – вряд ли это один из тех вопросов, которые можно услышать в баре. Но ведь как стало известно, бармен в этом заведении не только бармен, он конферансье и еще кто знает кто…

– Нет, к сожалению, – похоже, тот даже и не удивился. – Магазинов поблизости также не наблюдается, да вы сами все знаете.

– Ясно. Слушай, есть дело, я бы хотел переговорить с ней. Познакомиться, – он извлек из кармана крупную купюру, демонстративно повертел ее так и этак, с чувством близким к отвращению отмечая алчный огонек в глазах бармена. – Устроишь?

Купюра исчезла в огромном кармане синего передника. Блеск глаз чуточку померк.

– Я спрошу, но если что вы уж не обессудьте!

Продолжая кланяться, бармен зашел за стойку, вошел в дверь, расположенную между полками и пропал. Минуты сменяли друг друга, ничего не менялось, не было ни ответа, ни самого «посланца». Это начинало злить.

Он резко встал. Двое в плащах, те, что не сводили с него глаз, разом напряглись. Он же не обратил на них ни малейшего внимания. Подошел к стойке, перегнулся через нее, попытался заглянуть в помещение, в котором скрылся бармен, но ничего там не увидел. Поднял перегородку, отделяющую зал от служебной территории, прошел прямо, углубился в лабиринт коридоров, подсобных помещений, комнат и просто закутков.