Сергей Еримия - Отблески купальского костра

Неуверенной походкой с трудом передвигая заплетающиеся ноги, на поляну вышел мужчина. Остановился, попытался осмотреться, медленно повернулся в одну сторону, в другую – не увидел ровным счетом ничего. Энергично потер кулаками глаза, один, второй, оба, несколько раз мотнул головой, замер. Мгновение и тишину разбавил вздох, тяжелый, скорее, обиженный, будто и вправду тот неизвестный верил, что от совокупности бессмысленных на первый и не только взгляд физических упражнений ночная мгла станет менее густой и не столь непроглядной.

Нет, ничего не поменялось, светлее не стало. Тогда полночный путник печально кивнул, что-то неразборчиво пробормотал, обреченно пожал плечами, поднял взгляд вверх, запрокинул голову, расставил руки и долго всматривался в черноту практически полностью скрытого плотной листвой неба.

Новый звук, новый вздох, теперь уже не столько обиженный, сколько обреченный, вздох человека, умудренного опытом, уставшего от жизни во всех ее проявлениях.

Руки неизвестного медленно опустились, описав в воздухе половинку большого круга, ладони привычным движением нырнули в оттопыренные карманы, голова качнулась, будто упала, звонко в безмолвии ночного леса клацнули сомкнувшиеся зубы.

Мгновение тишины. Сдавленный хрип, сильный вдох, еще более сильный выдох. Незнакомец громко чихнул, разбудив дремлющих в листве птиц. Те испуганно закричали, он же смущенно хихикнул. Чуть слышно пробормотал: «Извините, не хотел, и это… будьте здоровы!», сам себе ответил: «Спасибо!», вытащил руки из карманов, поднял их по той же траектории что и опускал, широко развел в стороны, склонил голову, наклонился, пытаясь отвесить поклон то ли себе, то ли потревоженному ним пернатому населению леса. Качнулся, пошатнулся, не смог устоять на ногах, упал.

Несколько минут ничего не происходило. Вообще ничего. Птицы успокоились и умолкли, человек спокойно лежал без движения, продолжая что-то невнятное бормотать. Казалось, все закончилось, угомонился он, смирился со своей судьбой. Можно было подумать, что он уснет, сдастся и именно в такой позе встретит утро, но нет. Незнакомец оказался очень уж настойчивым, собрался он с силами, рывком перевернулся на живот, напрягся, приподнялся, стал на четвереньки, высоко поднял заднюю часть тела. Медленно двинулся вперед, слаженно работая конечностями (наверняка это не первый опыт!). Зашагал в темноте: левая рука – правая нога, правая рука – левая нога и все это в абсолютном безмолвии, лишь чуточку разбавлял ночную тишь приглушенный и кажущийся неестественным смешок. То полночный путешественник представлял себя бредущего на четвереньках, наблюдал как бы со стороны и от всей души веселился. А что, занимательное должно быть зрелище!

На очередном «шаге», рука наткнулась на препятствие – таковым оказалось лежащее посреди поляны поросшее мхом бревно. Пальцы внимательно ощупали новую деталь лесного пейзажа, замерли на секунду, ногти постучали по покрытой отвратительной слизью коре. Незнакомец задумчиво хмыкнул, выдал серию звуков отдаленно напоминающих слова. Понять, что именно он говорил, не было возможности, но все свидетельствовало в пользу того, что находка его порадовала, как минимум, заинтересовала. Да, так оно и было! Немного раздумий и прогуливающийся на четвереньках неизвестный перестал изображать ленивую лошадь, превратился в не менее ленивую обезьяну, вскарабкался на бревнышко, перевернулся, поерзал, выбирая оптимальную позу. Застыл лежа на спине, широко расставив ноги для равновесия. Раскинул руки, закатил глаза, целиком и полностью довольный собой и своей жизнью, затянул веселенькую песенку…

Полупрозрачные стрелки полупрозрачных часов неумолимо приближались к отметке «полночь». Вслед за не знающим усталости их бегом приходило понимание очевидного факта – если уж что-нибудь предпринимать, если что-то делать, то сейчас, не откладывая. Дольше тянуть никак нельзя. Конечно, можно сделать вид, что ничего не происходит, закрыть глаза, а то и вовсе отвернуться, чтоб ничего не видеть, но ведь неправильно это! Невооруженным же глазом видно – никакой это не охотник за сокровищами, даже не искатель приключений. Там, с другой стороны, на полянке, самый обычный выпивоха, несчастный больной человек, которого пагубная страсть привела не в то место, да еще и время подгадала не самое лучшее.

Беглый взгляд на часы – без семи минут двенадцать. Надо определяться, решать, что делать, как поступить, спешить ли, рискуя всем, или стыдливо отвести взгляд, делая вид, что все идет по плану. Думай, не думай, а второй вариант он неприемлем…

Ворчливо заскрипело старое дерево. Качнуло своей мощной кроной, недовольное тем, что его потревожили, разбудили в столь поздний час. Недолго оно возмущалось. Смолкло ворчанье, смирилось растение. Не иначе как в знак примирения его ствол, каждая складка толстой коры, каждая веточка его и каждый листик тускло засветились холодным с голубоватым оттенком призрачным светом.

Из тени вышел человек среднего роста одетый в старомодный длинный темного цвета не по сезону теплый сюртук. Новый персонаж полночной пьесы бодренько взмахнул головой, отбрасывая закрывавшую правый глаз и большую часть щеки длинную челку, позволяя тусклому свету осветить свое бледное лицо с тонкими чертами, аристократизм которых подчеркивали аккуратно подстриженные усики. Секунда, беглый взгляд дабы убедиться в безукоризненности своего внешнего вида. Резкий кивок – не иначе как знак удовлетворения. Порядок. Он поднял руки, схватился за одну из нижних ветвей дерева, резко потянул ее на себя. С тихим щелчком веточка отвалилась, превратившись в элегантную трость. Опираясь на нее не столько по необходимости, сколько следуя давней привычке, торопливым шагом человек в сюртуке устремился вглубь леса.

Шел он быстро, легко обходил выползающие из-под земли корни, перепрыгивал некстати появляющиеся на тропинке ямы. Наверняка тропа была ему знакома, знал он каждый камешек на ней, помнил каждое деревце, склонившее над ней крону. Вполне вероятно при других обстоятельствах он легко прошел бы весь путь и в абсолютной темноте, но необходимость, подгонявшая его, не позволяла рисковать. Времени не было, а опоздать он никак не мог. Понимал он это, да и деревья также понимали, не зря же они тускло вспыхивали, стоило ему подойти ближе. Подмигивали холодным светом, приветствуя, плавно гасли, давая возможность подмигивать и освещать путь уважаемому ними человеку иным своим собратьям…

Стена терновника кажущаяся непроходимой мгновенно преобразилась, стоило только коснуться ближайшей из составляющих ее веток тростью. В мановение ока кусты расступились, образовывая широкий проход. Человек в сюртуке слегка кивнул, поблагодарив кустарник за невиданную вежливость, прошел на уже знакомую полянку.