Александр Ройко - Наперекор времени. Часть 2

– Я понимаю тебя. И мне очень приятно, что это уже твоёсело. И ты его запомнишь на всю жизнь, но уже в своём времени. Твоя работа, как ты говоришь, в селе, а понимать это нужно, как работа в усадьбе, уже давно на втором плане. Есть у тебя или у меня свободное время – мы занимаемся ею. Нет времени – значит, подождёт. Теперь касательно твоих обязанностей. И в этом случае нет никаких сложностей. Насколько, мне известно, сейчас у тебя пациентов, за которыми нужно приглядывать, нет. Идёт лето, а в эту пору года за медицинской помощью обращаются лишь те, которых что-то сильно уж прижмёт. Да и за медицинской помощью к тебе обращаются именно в нашей усадьбе, поскольку ты там живёшь, а своего врачебного кабинета у тебя нет. Уходя из дому, будешь вешать записку о том, что ты, мол, на Чарыше. Место на реке вскоре все будут знать. Нужен ты будешь – пришлют за тобой какого-нибуль мальца. Он к тебе за 15 минут добежит, в 2 раза быстрее, чем взрослый мужик пешком пройдёт. Что-что, а бегать сельские подростки хорошо могут.

– Ну, пусть и так. И что я там делаю – на Чарыше – загораю на солнышке, когда в селе дел полно?

– Зачем загораешь? К примеру, собираешь там лечебные травы.

– Хм, это и в самом деле вариант. И мне каждый день туда ходить?

– Ну, во-первых, не каждый день, а только тогда, когда у тебя нет пациентов.

– Как раз сейчас это получается, что почти что каждый день. Сами же говорили, что летом особо больных нет.

– Пусть это даже и так. А чем оно тебе не нравится?

– Да не то, чтобы не нравится, а как-то не по себе – люди делом занимаются, а я каждый день прохлаждаюсь на Чарыше.

– Это хорошо, что ты такой совестливый. Но те же люди абсолютно не понимают, какая у тебя опасная ситуация сложилась. А она очень серьёзная, тут уж не до угрызений совести.

– Ну, это я тоже понимаю. Да, вот вы перед этим сказали: во-первых, не каждый день ? А есть ещё и во-вторых ?

– Есть. Я говорил это применительно к твоей ежедневной ходьбе. Так вот, ты не будешь к тому месту на Чарыше ходить, а будешь ездить.

– На чём? – улыбнулся Александр. – Велосипедов и мотоциклов у вас в селе нет.

– Да, разных там лисапетов нет. Кстати, ты знаешь, как в народе отзываются об этих самых лисапетах?

– Как?

– А вот так: « Что такое лисапет? – жо*а едет, ноги нет ».

– Ну и ну! – уже и вовсе рассмеялся Шурка. – И выдумали же. Хотя оно и верно.

– Ладно, это я так, к слову пришлось. Так вот, ты будешь туда ездить пролёткой. Нет пациентов – запряг Воронка, и на Чарыш.

– Как?! Но Воронка же нужно на пастбище отгонять.

– А там, где ты будешь, как мы говорили травы собирать, ему лично что, травы не найдётся? Или она там какая-то не такая? Да паси его там, сколько твоей, или его душе угодно. А пить воду из Чарыша он будет в любом месте, ты это и сам это уже хорошо знаешь.

– И то верно.

– Ну, вот. Значит, мы всё и решили.

– Да нет, дядя Игнат, – тяжело вздохнул Александр. – Мы как раз очень даже многое не решили.

– И что же именно?

– И что, если мне вдруг несказанно повезёт, и я в один из дней внезапно покину село, то мы так и расстанемся – не попрощавшись? А у меня ведь не будет времени ехать в село, как бы быстро Воронок не бежал.

– Ты предполагаешь, что я об этом не думаю, – наверное, ещё тяжелее вздохнул Игнат Степанович. – Ещё как думаю. Но что тут поделаешь, если так ситуация складывается. Как встретились, так и расстанемся.

– Э-э, нет. При встрече мы незнакомы были. А почти 2 совместно прожитых года, да ещё под одной крышей, в одной избе, ежедневно общаясь друг с другом, да иногда и подолгу – это совсем другое дело…

– Саша! Не дави на больную мозоль. А то я этого сам не понимаю. Мне ещё больнее, чем тебе. Ты вернёшься к своим родителям. А я-то здесь вновь один останусь. Сын и дочь далеко, у них свои семьи. У сына уже и свой сын появился, мой внук, которого я пока что ещё и не видел. Да и у Екатерины, пусть она и рядом, но тоже своя семья. А кому я нужен?… Ты же мне за 2 года не племянником, а как бы сыном стал. Пусть даже приёмным, но именно сыном. Я ведь к тебе так привязался, что не знаю, как без тебя жить стану, – у Игната Степановича при последних словах вдруг заблестели глаза.

И Александр прекрасно понял, что заблестели они отнюдь не от радости, а совсем даже наоборот, хотя Карелин и старался сдерживать свои эмоции. А его племяннику или приёмному сыну не хотелось его расстраивать.

– А может, я успею смотаться на Воронке туда и назад, чтобы попрощаться. Не в пролётке, а на нём самом – так намного быстрее будет. А пролётку вы позже сами заберёте.

– И думать забудь об этом! – сурово промолвил Карелин. – Тебе там, если произойдёт то, что мы предполагаем, каждая минута будет дорога. Тебе ни в коем случае нельзя будет упускать такой шанс! Но ты-то со мной как раз попрощаешься, это я с тобой не смогу проститься.

– А как я смогу, а вы нет?

– Ты опять не хочешь думать. Ты со мной письменно попрощаешься. Напишешь коротенькую записку, чтобы я не волновался. А уже твёрдо знал, что ты в своём времени. А для этого уезжая на Чарыш, обязательно бери в карман бумагу и карандаш. Хотя, у тебя же ручка есть. Она ещё пишет у тебя?

– Пишет. Я недавно пробовал. Конечно, немного расписать её пришлось, но сейчас она нормально пишет. Вот только записку писать ею я, наверное, не смогу.

– Почему это? А-а, ну да, – тут же догадался он, – если её кто увидит, то обалдеет, думая, что ты на Чарыш с ручкой и чернильницей ездишь. К тому же чернила в твоей ручке совсем не такие. Ну, тогда возьми с собой карандаш, и лучше цветной. Помнишь, как ты цветными карандашами в Бийске, в аптеке лекарства переписывал.

– Помню, конечно, – улыбнулся Сашка.

– Вот, тогда всё будет нормально. О, стоп! Я вот что подумал. Ты, конечно, карандаш возьми с собой – на всякий случай. Но вот записку ты можешь и заранее написать. И время тебе там не нужно будет терять, да и мы её сможем вместе отредактировать.

– Хм, логично. Но только касательно первого.

– Не понял, что значит касательно первого ?

– Касательно того, чтобы времени не терять. А вот писать я её буду сам. И до поры, до времени вы её не увидите. Что же это за прощание будет – наперёд-то? Вы уже заранее будете знать о том, что в записке написано. Нет, так дело не пойдёт.

– Ладно, – вздохнул Игнат Степанович, – пусть будет по-твоему. Тогда вот ещё что. Ты, каждый раз выезжая на Чарыш, забирай с собой все свои вещи.

– И свои мединструменты тоже забирать?

– Инструменты, спрашиваешь… – потёр свою бородку, раздумывая, Карелин. – Нет, инструменты не нужно забирать. Зачем тебе это старьё в твоём-то времени. У тебя там, как я понимаю, намного лучшие инструменты имеются. А вот мне будет хорошая память о тебе, – вздохнул он, но как-то уже более облегчённо.