Александр Ройко - Наперекор времени. Часть 2

– Давай, действуй.

– Завтра и начну действовать. Только вот как мне объясняться с Василисой? И с чего это вдруг я дарю ей свою фотографию – замужней женщине?

– Я ей сам позже, ну, когда ты уже покинешь село, всё ей объясню, и фотографию передам. И она всё правильно поймёт. Она даже намного быстрее поверит мне, нежели тебе. Она знает, что я слова лжи не скажу.

– Я ей тоже не скажу слова лжи, да и не говорил таких слов никогда, – обиделся Сашка.

– Я верю тебе. Но ты ей многое не договаривал, а потому она скорее поверит мне. Тем более что я всё ей о тебе расскажу.

– Всё?!

– Всё, Саша. Тогда уже можно будет. И я уверен, что Василиса будет твёрдо молчать. Хотя бы в память о тебе. Но она тогда окончательно поймёт, почему ты ей что-то недоговаривал. А женщины хорошо такие вещи чувствуют. Она тогда прекрасно поймёт, что ты не мог поступить иначе.

– Хм, – медленно протянул Александр, размышляя, – а в этом что-то есть. Так, наверное, действительно будет правильно. И Василиса всё поймёт, и мне не придётся выкручиваться. Спасибо вам за всё, дядя Игнат!

– Да не за что. Это всё мелочи, по сравнению с тем, что ты покинешь меня и свою Василису. В общем, не забывай о записке мне. Ты там открыто всё не пиши, я и так пойму. А вот, если пустую пролётку кто-нибудь встретит, так вот чтобы тому записка казалась абсолютно естественной. И ничего не пиши Василисе, не компрометируй молодую женщину. Я ей сам всё с глазу на глаз скажу.

– Хорошо. Кстати, о пустой пролётке. Я надеюсь, что Воронок сам дорогу назад найдёт.

– Ещё как найдёт. Лошади, они твари умные, дорогу к дому они обязательно найдут. Вот с ним ты как раз нормально попрощайся. Если с человеком не получается, то хотя бы с конём. А потом легонько хлопни его рукой по крупу и прикажи: «Домой, Воронок!». Он и побежит домой, уже и без тебя, сам побежит, – грустно протянул Карелин.

– Я всё понял. И не переживайте, дядя Игнат, хотя как тут можно не переживать… У меня у самого душа не на месте.

– Ладно. У нас есть ещё время, чтобы обвыкнуться со всем этим. Хотя, ты прав, конечно – как тут можно не переживать и обвыкаться. В общем, так, не будем нюни распускать. Мы с тобой практически всё решили, а потому закрываем этот тягостный для обоих разговор.

А разговор и в самом деле оказался очень непростым, а уж его концовка вообще была тяжёлой для мужчин. Хорошо ещё, что они нашли более-менее оптимальное решение проблемы.

Начало июля началось у Александра вроде бы обычно, как до того в последнее время начинался каждый его рабочий день, да и выходной тоже – лето, работы в эту пору года всегда много. Поднялись Карелин и его племянник – а скорее, действительно приёмный сын – в шесть часов. Когда они во дворе умывались, Игнат Степанович спросил: Сашку:

– Воронка на пастбище не выгоняешь?

– Сегодня нет. Он на Чарыше, как я думаю, полдня пастись будет.

– Понятно. Значит, едешь-таки в Чарышскую Пристань?

– Еду, отец!

– О! – растрогался Карелин. – Дождался я такого обращения… Спасибо тебе!

– Но ведь так оно, наверное, и есть, вы вчера правильно это отметили. Да и за два года, проживая под одной крышей, и учитывая то, сколько всего вы для меня сделали, это действительно так.

– Да что я там сделал… А если и делал, то не только для тебя, а и для села, для людей я делал. Да и для самого себя тоже, – тяжело вздохнул он. – Два года я жил и радовался, а скоро меня опять ожидает одиночество… Для стариков хуже нет, когда они одиноки, не с кем и словом перекинуться. А порой и слов не нужно, просто чувствуешь, что рядом близкий человек, который понимает и поддерживает тебя. Многие умирают не столько от старости, сколько от одиночества. Такие вот дела…

– Дядя Игнат,…или отец, не знаю, как теперь к вам обращаться.

– Можно и так, и так. Всё равно недолго уже осталось…

– Так вот, не унывайте вы так. Всё же, рядом с вами сестра. Это же очень близкий и родной человек. Дети, создавая свои семьи, могут уехать в другое село, город, край, а то и страну. А единоутробный человек всегда помнит о существе ему же подобному, не забывает, искренне радуется при встрече. У меня вот такого человека нет, а у вас он есть.

– Ладно, закрыли тему. Тоже мне, успокоитель нашёлся. Пошли завтракать.

Но за столом тема планов на сегодняшний день Александра, конечно же, продолжилась.

– Ты в какой рубахе в Пристань собираешься ехать? – спросил Игнат Степанович.

– Вот это я как раз ещё не решил. И хотел с вами посоветоваться. Белую одевать или красную – нарядную, праздничную?

– Ну, если фото на память, то лучше праздничную. Пусть пока что и не праздник. Но фото-то на всю жизнь.

– Ну, я тоже сначала так думал. Но есть сомнение.

– И что за сомнение?

– Понимаете, самая красивая, яркая рубаха на фотографии всё равно будет выглядеть серой. Фото ведь не цветное.

– Что значит, цветное ? Фото оно и есть фото.

– А, ну да, я просто забыл… Понимаете, дядя Игнат, вы привыкли к этим фото, например в газете. Но есть уже даже в ваше время – немного, но есть – цветные фотографии. Ну, а у нас они уже только такие. Так вот, на них красная рубаха и есть красной, небо – голубое, трава, деревья – зелёные, тыква – оранжевая. И так далее и тому подобное. В общем, всё как в жизни.

– У-у, ты смотри как оно… Красиво, наверное…

– Очень красиво, тем более, что на фото всё выглядит ярче. Глаз привыкает к обыденности, и порой эту красоту уже как бы не замечает. А на фотографии оно всё проявляется.

– Да-а, увидеть бы и мне такие фото. Ты говоришь, что и у нас они уже есть?

– Ну, в Чарышской Пристани или Бийске их точно нет. Возможно, и в Барнауле пока что нет. А вот в Новониколаевске или Томске могут и быть. Пройдёт лет 5–7, и вы их точно увидите, если наведаетесь в какой-нибудь крупный город. А лет через 20–30 и синематограф, кино будет цветное.

– Да-а, вот это времена пойдут! И почему бы мне было не родиться лет через 50, или хотя бы 30?…

– Если бы это от конкретного индивидуума зависело… – вздохнул Александр, – тогда все бы рвались родиться как можно позже. Но, чтобы это позже произошло, нужно кому-то его творить . Потому матушка Природа и не позволяет вмешиваться в такой процесс. Без стародавних веков не было бы ни настоящего, ни будущего.

– Я это понимаю, – грустно протянул Карелин. – Это просто у меня от твоих рассказов некая ностальгия. У людей обычно бывает ностальгия по прошлому, а вот у меня – по будущему. Ладно, хватит об этом. А то я совсем расклеюсь. Саша, мы всё время отвлекаемся от основной нити разговора. Давай возвращаться к нашим рубахам. Точнее, именно к твоей рубахе. Да, красная рубаха на фото не получится, будет она серой, тёмной.