Валерий Лаврусь - Очень высокие горы. Восхождение

«Ну вот, – расстроился Юра. – А говорит, бессонница…»

За стенами домика в темноте о чём-то своём горестно и надрывно кричала африканская птица. Юра послушал-послушал, повернулся в спальнике на один бок, потом на другой, накрыл голову курткой и сокрушённо вздохнул: «Уснёшь тут… ага… как же…»

…По результатам утреннего медосмотра у Юры – высокий пульс. Почему? Хороший вопрос. Зато у Анны – как секундная стрелка. И тут как раз удивляться нечему. Ведь, Анна – не просто бегает десять километров, она их бегает мастерски, Анна – марафонец! Юра узнал об этом только перед самым отлётом, на «Гонках» Анна скромно умолчала о своих способностях. Поэтому в спокойном состоянии у неё пульс сорок пять! Всех врачей пугает. «Брадикардия!» – мечутся эскулапы, думая, как начать спасать пациентку. «Предсмертное состояние!» – даже кричат они. А у человека – просто такая норма.

На Юру посмотрели, ещё раз смерили пульс, пощёлкали пальцем перед носом, (Юра при этом захихикал), и признали годным. У Юры просто нервы. Такая вот он нервическая натура.

Почти сразу после выхода кончились леса. Теперь вокруг простиралась альпийская степь-саванна с редкими кривыми деревцами, горным вереском и цветущими протеями. А на горизонте незаметно вырос Он – величественный пик! Округлый, со срезанной наискось вершиной и совсем маленькой снежной шапкой набекрень. Скоро снега Килиманджаро станут такой же легендой, как хороший клёв на Волге. Странно, но уменьшение снегов Килиманджаро не связывают напрямую с глобальным потеплением, как теперь делают по любому поводу. На Гору уже более ста пятидесяти лет выпадает осадков меньше, чем требуется вулкану для поддержания приличной шапки из снега и льда. Может статься, лет через двадцать на вершине и вовсе не останется глетчеров. Жаль! Шапка из снега и льда весьма к лицу Килиманджаро…

Или нет… Не Килиманджаро… А, может, Кибо?

Да, точно, Кибо!

Или нет…

Так, пора определиться!

Килиманджаро – вулкан с тремя вершинами-кальдерами. (Кальдера – это такой кратер с острыми краями и плоским днищем.) Западная вершина – Шира, самая низкая, высотой всего 3692 метра. Восточная, ощерившаяся крутыми скалами, – Мавензи, значительно выше: 5150 метров. (На Маранге-раут она сопровождает восходителей повсюду.) И центральная – Кибо. Её высшая точка, на самом краю кальдеры – пик Ухуру, 5895 метров. Туда-то и идут наши путешественники. Ширы с Маранги не видать, справа от путешественников – Мавензи, впереди – Кибо. Остатки блистающей под солнцем снежной шапки на Кибо.

Впереди – Кибо со снежной шапкой. Под ногами – дорога, выложенная крупным жёлтым булыжником… Солнце, лёгкий ветерок, теплынь. И туристы шли, бодро вышагивая, Джама даже напевал.

– О чём поёшь? – Анне стало интересно, пел Джама явно не на английском.

– О Килиманджаро, – улыбнулся тот белоснежной улыбкой и громко пропел куплет самой известной в тех краях песни, «Килиманджаро сонг», завершив жизнеутверждающим: – Акуна ма-та-тá!!!

Юра с Анной переглянулись и вдарили: «Мы в город Изумрудный идём дорогой трудной…» Тропа из жёлтого камня навеяла. А чёрные парни не сплоховали, тут же подхватили мотив.

«Напевный народ африканцы, – восхищался про себя Юра, маршируя – музыкальный, добрый, весёлый. Хороший! И вообще, хорошо всё и весело. Господи! Как хорошо-то! А как весело… И погода… И дорога… И люди… И весело…»

«Стоп! – поймал вдруг себя Серов. Кажется, эйфория от „горняшки“… Не сбрендить бы! „Горняшка“ – она такая 32 32 «Горняшка» – горная болезнь, кислородная недостаточность, усиливающаяся по мере набора высоты. Проявляется по-разному. Обычно у восходителя болит или кружится голова, ощущается слабость, тошнота. Иногда «горняшка» может проявляться временной эйфорией. В крайнем случае горная болезнь может привести к отёку легких или головного мозга. , коварная».

Чтобы отвлечь себя, Юра снова завёл разговор с Джамой:

– Помнишь, я рассказывал тебе про народ, который живёт в России?

– Та-та-ры?

– Да. У них «о‘кей» – будет «якши»!

– Як-ши? Хорошее слово, вкусное! Якши! Айда?

Они шли, а Александер не переставая удивлялся: дожди на носу, а тут погода как в разгар сухого сезона.

«Смотри, Джама! – говорил он. – Какие хорошие русские нам достались, даже погода понимает». Юра нечаянно это услышал и кстати рассказал анекдот про бабье лето («Какие бабы – такое лето»). Рассказал, как смог, на ломаном английском, сдобренном жестикуляцией, но все всё поняли и долго смеялись. Юмор у человеков – везде одинаковый: хоть ты белый, хоть чёрный, хоть зелёный в крапинку; хоть христианин, хоть мусульманин, а хоть последователь африканских национальных тотемных верований. Люди всегда могут друг друга понять. Если люди. И если хотят…

…Время в горах съедается быстро, не прошло часа, а уже шли вровень с облаками. Температура падала. Обычные деревья исчезли совсем. Но появились килиманджарские эндемики: гигантские пятиметровые сенецио (древовидный крестовик) и высоченные лобелии с шишкоподобными цветками. Из-под лобелий на край тропы погреться выскакивали мелкие и юркие чёрно-бронзовые ящерки, но поймав тень человека, тут же прятались обратно. Разряжённый воздух терял запахи, дышать становилось труднее, путешественники почти перестали разговаривать. К пятому часу показались антенны Хоромбо-Хат, главной высокогорной базы Килиманджаро. Высота 3720.

У обрыва, на площадке размером сто на сто: две столовые, два больших туалета, несколько бараков для носильщиков и обслуживающего персонала и пара десятков домиков-скворечников. От домика – лишь одна крыша, стены, двери и пол со щелями в палец толщиной, (если залетит ветер, то стены ему не помеха!). В один из скворечников к двум шведам запихнули наших восходителей. Скандинавские туристы этому несказанно «обрадовались», просто пришли в восторг! Впрочем, нашим тоже это «понравилось». Особенно Анне… К Юре она уже вроде стала привыкать, а тут ещё какие-то мужики. Скандинавские. Викинги.

Неуклюже копошась на четырёх квадратных метрах, туристы пытались устроиться, Анна при этом беспрестанно дёргала компаньона: «Скажи им, что я хочу переодеться, пусть выйдут…» – «Сейчас!» – отмахивался Юра, стараясь пристроить свой большой рюкзак. Куда его, заразу? «Would you… а, нет! Could you… А ччч-чёрт… Еxcuse me!» Четыре человека, четыре больших и четыре малых рюкзака на четыре квадратных метра…

А может, всем лучше летать? Не то обязательно кто-нибудь кому-нибудь отдавит ногу или, того хуже, руку – три лежанки на полу, и только четвёртая поднята на второй ярус.

– Скажи им, что я хочу переодеться!!!

– Ну, щас!!!

И тут пришёл Джама и всех спас. Юру и Анну переселили в другой, отдельный скворечник.