Михаил Уткин - Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2

Мы проехали почти на другой конец большого и очень симпатичного города, основной контингент машин в котором состоял из всех марок «Запорожцев», «Таврий» и «DAEWOO», чья фирма выкупила себе «ЗАЗ», находившийся совсем рядом с вокзалом…

Часов до двух мы были на заводе, а затем Аркадьич устроил мне экскурсию по городу, которого я никогда до этого не видел. Меня прокатили по плотине знаменитой «ДнепроГЭС», а затем повезли в гостиницу при общежитии завода, которое было на другой стороне Днепра в микрорайоне Бабурка. Ехать туда нужно было по двум мостам. Огромная река в этом месте раздваивалась, и точно посредине её и получился тот самый остров Хортица, на котором когда-то была легендарно знаменитая «Запорожская Сечь».

Оба моста, на остров, и с острова на другой берег, были двухэтажными – на очень узкой автомобильной дороге, шедшей по первому этажу, с трудом разъезжались два троллейбуса, и по утрам там возникали пробки не хуже московских. По верхнему этажу шла двухпутная железная дорога в сторону Кривого Рога. С электричками.

А какие по городу ходили девочки… В подавляющем своём большинстве худенькие и рыженькие, они рассекали по тридцатиградусной жаре в крохотных юбчонках или шортиках, и без бюстгальтеров.

КАКАЯ ТАМ, К ЧЁРТУ, ФУТЕРОВКА?!!

Поселив меня в гостинице, Аркадьич повёз меня к себе домой – он жил недалеко от этой общаги. Там он сначала засунул меня в душ, а затем угостил великолепнейшей горилкой. В городе оказалось что-то около шести или семи телеканалов, причём пять из них шли исключительно на украинском языке: даже все так до боли знакомые рекламные ролики – и те были переведены на украинский! Зато по «FM» шло и «Русское Радио», и какой-то очень классный питерский канал «Мелодия», которого не было ни в одном из тех городов, где я побывал до этого. При этом ни на заводе, ни в городе я так ни разу и не услышал, чтобы кто-то говорил на украинском!

Через пару часов мы решили выйти к киоскам на проспекте – я ещё хотел попробовать украинского пива! – как вдруг прямо перед подъездом у Аркадьича оказалась какая-то серебристая японская иномарка, похожая на ту же «восьмёрку», С АЛМА-АТИНСКИМИ НОМЕРАМИ! Пока я соображал, как же она здесь оказалась, появился её хозяин. Мужик, оказывается, никакого отношения к Казахстану не имел и, узнав, откуда я, стал вопить: «Купи у меня эту лайбу за полторы штуки! Я её растаможить не могу!»

Я обещал подумать…

Футеровка шла своим чередом, но на субботу и воскресенье бригада каменщиков, несмотря на то, что сроки ремонта поджимали, вдруг решила устроить себе выходные. Ну и чёрт с ними – я тогда собрался уехать на эти дни к своим родственникам, за четыреста километров оттуда. Ни один паровоз напрямую в Кировоград из Запорожья почему-то не ходил, и я купил себе билет до Знаменки.

Мне попался проходящий поезд из Феодосии в Киев – «Номера мест указывает проводник». Объявления на вокзале шли на украинском, а по-русски дублировались только тогда, когда попадался поезд, шедший в Россию. В принципе, всё было понятно, и единственное, до чего я так и не «доехал» – как по-ихнему называется нумерация вагонов С ГОЛОВЫ или С ХВОСТА поезда? Поэтому, когда объявили мой 106-й, я встал точно посредине перрона.

Мой первый вагон оказался самым хвостовым, но состав был коротким – вагонов восемь или девять – и я успел до него добежать, несмотря на всего-то пять или шесть минут стоянки. Мой вагон не открывали! Проводницы соседнего, второго, велели мне садиться к ним. Потом прибежал парнишка с этого самого первого вагона и открыл его – купейный вагон был абсолютно пуст!

Мне можно было выбирать себе любое место, и я забрался в купе в самой середине вагона. Бригада была из Киева, и проводник, принеся мне комплект белья, попытался рассказать мне что-то на украинском. Я абсолютно ничего не понял, и выдал ему в ответ на казахском:

– Мен украинша бiлмеймын! (Не понимаю по-украински!)

– ?!!

– Братишка, я из Казахстана, с Алматы.

– А-а-а… – и ушёл.

Такие матрасы и подушки в поезде я увидел впервые – из тонюсенького синтепона! Да уж ладно – кое-как всё же пристроился на этом матрасике, а подушку внутри наволочки в лёгкую сложил аж вчетверо, и после Днепропетровска даже смог на пару часов уснуть. Проснулся я в «Стыковочных» Пятихатках от того, что захотел в туалет. Но стоянка там и санитарная зона длились так долго, что, как у меня всегда и бывало в поездах, сон за это время пропал…

В Знаменке оказалось, что электрички до Кировограда теперь ходят всего два раза в сутки. Я пошёл за обратным билетом до Запорожья, а их не было – народ косяками тянулся в сторону Крыма! В конце концов мне всё же нашли место на каком-то пассажирском, шедшем гораздо раньше того времени, когда я хотел уехать.

Рядом с вокзалом, возле здания автостанции уже шумел огромный базар. Правда, вскоре я увидел транзитный автобус в сторону Кировограда и пошёл в кассу. Но кассирша уже успела закрыть ведомость, и стоявший рядом с ней водила велел мне ждать его за углом улицы, шедшей от вокзала. Минут через десять он меня там подобрал, я прошёл в самый хвост полупустого автобуса, и поехал дальше.

В десятом часу утра я добрался, наконец, до своей тёти и сестры. После паровоза хотелось помыться, но тут оказалось, что во всём Кировограде (город размером где-то с Усть-Каменогорск или Томск) нет воды! Водовод для него – больше сотни километров! – шёл от Днепра, откуда-то со Светловодска, и на нём сначала произошла какая-то авария, а потом местная электросетевая компания, тоже, как и у нас в Казахстане, выкупленная в управление какими-то иностранцами, отключила местный «Горводоканал» за долги!

Воды не было всю субботу и ещё полдня воскресенья – только после обеда, когда мне уже надо было уезжать обратно, водичка потихоньку начала сочиться из кранов. Народ моментально расхватал в магазинах все пластиковые пятилитровые бутыли с водой – я и сам успел купить парочку таких – ничего, пяти литров воды из такой «бутылочки» вполне хватило, чтобы помыться… К чести кировоградских коммерсантов следует сказать, что цена на эти бутыли во время «засухи» не выросла ни на один «гривень»…

Тогдашний муж моей сестрёнки Серёга ушёл работать во вторую смену, а Ленка повезла меня в центр города. После прогулки по главной улице она привела меня в кафе, расположенное недалеко от местного «ЦУМа», которое называлось «Максим». В самом центре зала этого заведения был сделан бассейн с фонтанчиком, на краю которого «сидел» то ли бронзовый, то ли латунный парнишка, отлитый в натуральную величину. Одной рукой он как бы делал жест: «Заходите, садитесь…»

Оказалось, что эту точку открыл один из самых крутых жителей Кировограда, а памятник изображал его сына, погибшего в автокатастрофе, именем которого и названо было кафе. Причём Ленка сказала мне, что статуя довольно точно похожа на оригинал – она когда-то видела этого парня ещё живым.