Ирина Дудина - Путешествия Дудиры

Перед моим выступлением на стену проецировался фильм Аси Немчёнок «Рваное небо», представлявший собой свободные видеоассоциации на тему моих стихов. Для тех, кто любит воспринимать через глаза более, чем через уши. Особенно всех привлёк кадр с голым мужчиной, снятым с тыла. Интересно, что Ася предвосхитила некое дуновение- вся Вена была наводнена плакатами с изображениями подобно снятого мужчины, правда он был не так красив, и его мучил некий крест на спине.

В конце вечера ко мне вышел огромный рыжий бородатый человек, очень похожий на Карабаса Барабаса, и дал мне от себя лично хорошенькую сумму денег.

По Вене

Потом мы шли по ночной Вене, Элизабет говорила мне: «Вот на этой улице мы два года выходили на демонстрации, стояли с плакатами и транспарантами. Вот тут мы ночевали в палатках, среди борцов активисткой была Эльфрида Елинек. Вот здесь была жаркая борьба с властями и полицейскими…» Я изумлялась. Мирная благополучная Вена представала как бесконечная арена борьбы народа с властями, общества с государством, народного рационального сознания о порядке и справедливости с жадностью и безответственностью правящей верхушки. Показательно то, что последняя в те времена часто проигрывала. Народ оказывался более сплочённым и более настырным. Самой главной победой Элизабет считает то, что австрийцы настояли на своём и не позволили построить на своей чудесной чистой земле атомную станцию.

Студент Макс, квартиросъёмщик Элизабет, отвёл нас на станцию метро Карлплац, которую захотел обязательно показать нам. Длинные скучные переходы были оживлены инсталляциями художника Кен Лума. На прозрачном пластике виднелись белые надписи. Под ними жили своей жизнью зелёные числа: одни поменьше, другие гигантских размеров. Их объединяло то, что последняя цифра, как правило, была живой, она или медленно сменялась другой или прыгала как зайчик. Одно число означало число лет, которое осталось до полного распада атомных отходов после аварии на Чернобыльской АЭС. Другое означало количество шницелей, съеденных австрийцами в этом году. Мы с сыном Сашей удовлетворёно погладили свои брюшки, в которых несколько штук из этого числа попало. Кстати, австрийские шницели были отличными, повара не жмотничали и отваливали на тарелку приличный шмат мяса с картошкой. Непривычно было то, что всё это приправлялось уксусом. Ещё одно число показывало количество мусора, которое жители Вены выбросили на данную минуту. Было количество людей на земном шаре, ежесекундно меняющееся. И так далее. Самым длинным было число пи, состоящее из бесконечных циферек, на табло высвечивались последние данные по поводу точного количества этих циферек.

Сама Вена поразила ощущением безопасности. Казалось, что тут можно безнаказанно и в любом виде гулять и ночью, и вечером, никто не тронет и не ограбит. Порадовала прогулочная зона вдоль Дунайского канала. Всюду на скамеечках сидели венские жители, очень напоминавшие структуру типажей Питера. Люмпен-интеллигенты дионисийского типа с корявостями поведения и судьбы, с бутылками и хохотками; романтические девы и юноши; одинокие любители здорового бега; старички, дышащие на природе; молодые родители с колясочками. Много было стариков, бегающих с двумя лыжными палками, они были похожи на сошедших с ума лыжников, которые бегают без лыж, когда снег уже растаял. Оказалось, что это новая европейская оздоровительная мода – «нордик волк», «северная прогулка», поддерживающая мышцы подмышек и сердца.

Экзотикой были несуразные мусульмане. На скамьях среди оживавшей серой австрийской природы встречались чудовищные бабы, замотанные в ткани с ног до пят. Они сидели этакими скалами, а физии их были похожи на дзоты с прорезями для пулемёта. Возле них прыгали детки, рядом порой сидел старик или муж восточного дикого вида с всклокоченной бородой. Эти люди были тут как перенесённые ковром самолётом из другой реальности, непонятно было, чего они тут делают, у них же там где-то осталось их родное приволье, иное солнце, иная пыль и дома, где они смотрелись бы адекватно и уместно. Чего они делают в изящной нервной утончённой Вене? Неужели будут слушать Моцарта и читать Гессе? Или это крутые специалисты в редких областях науки и техники? Что-то непохоже было. Эти люди были явно из деревенской глубинки Арабии. Их сюда еврокомиссары с протухшими от маразматического рационализма мозгами заселяли на расплод, для своих фашистско-коммунистических целей по смешению рас, а затем сокращению всех одним махом. Но прибывшие люди этого не понимали. Я размышляла о том, что у людей всё же есть выбор и судьба, и уж лучше чахлая Европа пусть вымирает в комфорте и эгоизме, чем вот так вот грубо её смешивать с дикими пришлецами. Брак старой маразматички и арабского жеребца карикатурен и аморален.

Встретились в Вене и настоящие бомжи, как и у нас возле вокзала, грязные, зашуганные, вонючие и хулиганистые, правда, их происхождение было неясное, вроде как из Румынии.

Электростанция Худентвассера показалась последним ярким архитектурным событием прошедшего века. Столько раскованности, свободы, чистоты чувства и идеи. Без всякой скаредности, ужимок, оглядок на моду или вкус заказчика. Взял, и увидел вот так вот. И поползли по серому цементу кровавые артерии, и из балкончиков полезла зелень, и узор вскочил на унылую техническую поверхность… Хорошо…

На улицах метками были шпили готических соборов. При ближайшем знакомстве оказалось, что всё это новодел, всё было снесено под чистую во Второй мировой. Но жители восстановили то, к чему привыкли они сами и их предки. Правда, вера в Вене была совсем в загоне, соборы использовались как здания для муниципальных собраний, концертов, выставок. В одном из приделов одного из соборов проходила кощунственная выставка про дикарей с голыми сиськами и задницами, обмазанными глиной. Когда голое тело преображено и воссоздано искусством – это одно дело, а фотография – это всё же совсем другое. Со вкусом и стыдливостью тут вышел прокол. В соборах встречались памятные плиты, посвящённые воинам, погибшим в первую и во вторую мировую бойню. На витражах некогда католических соборов нас поразили сцены с полосатыми заключёнными концлагерей, они декоративно страдали, и их кто-то освобождал. Картинки были смутные, и Элизабет как-то ничего толком нам не рассказала про смысл этих изображений.

Поразил парк неподалёку. Там стояли две чудовищные циклопические башни без окон и дверей, говорят, их построил Гитлер для неведомых целей, может, для запуска летающих тарелок, и башни эти до сих пор внушают ужас и никак не используются. Недавно вокруг них разбили парк, насажали молоденькие деревца вдоль ровных дорожек, сходящихся звёздочками. Солнце пригревало, деревца выпустили зелёные листики, все скамейки, а их было в парке очень много, были усижены людьми, греющимися на весеннем солнышке. Венские жители в парке выглядели как слёт весенних птичек.