Армине Мкртчян - Последний дар Эбена

Агата лишь тихо засмеялась над сердитыми упреками своей бабушки. Эмма, наконец, покончив с едой, выбежала на улицу. Вдали, она заприметила Соню. Нехотя плелась она по направлению к ней. Видимо непривычно раннее утро успело согнать всю вчерашнюю спесь воодушевления с лица подруги. Соня помахала ей и побежала навстречу.

– Нам нельзя опаздывать, – сказала Эмма, – учительница вчера говорила, что мы должны быть на месте, когда прозвучит звонок.

– Да, наверное, пошли быстрее, – Соня нахмурила брови.

Крепче сжав лямки своих портфелей, они ускорили шаг.

Вся дорога занимала у них не больше пятнадцати минут при размеренном шаге. Вскоре показалось здание школы. Рядом с ними шли и другие ученики. Кто-то вяло тащился, кто-то весело шагал. Некоторые громко болтали и между делом пинали ногами подвернувшиеся камни. Не успели они войти, как откуда- то сверху внезапно раздалось истошное дребезжание и грохот школьного звонка. Эмма закрыла уши. Этот гневный призыв буквально оглушил ее своим непривычным звуком. Такая маленькая вещь с виду и такой громкий звук, возмутилась про себя Эмма, когда невольно посмотрела на стену. Он отсчитывал время и грозил заливающимся неприятным голосом, требуя поторапливаться, не опаздывать на уроки. Наконец, неприятный визг звонка прекратился. Девочки побежали по ступенькам вверх. Хорошо, они не последние, кто-то еще протискивался незаметно в дверь. Виднелась стройная фигура учительницы. Она стояла лицом к двери и провожала оставшихся учеников приветливым взглядом, затем закрыла дверь. Как она впоследствии поняла, все опасались садиться близко к учительской парте, которая была посередине, поэтому она села на свободную вторую парту. Соня расположилась рядом, деваться некуда. По ее лицу видно было, что это ей совсем не по душе. Когда было понятно, что все места заняты, и что никто уже не появится, учительница попросила всех встать. Оказывается это школьное приветствие, и уже не нужно хором кричать «здравствуйте». Все уселись обратно, и начался первый урок родного языка. Эмма оживилась. Ей нравился урок, отчасти потому что многие буквы она уже успела выучить и теперь наслаждалась обучением, и урок ей показался не таким уж сложным. Вскоре она настолько вошла во вкус, что сама поднимала руку и с готовностью отвечала на вопросы учительницы. Эмма обнаружила, что таких девочек было немного, еще меньше мальчиков, потому что они не особо интересовались уроком, либо смущались. Однако мало-помалу они начинали присоединяться и тоже поднимали руки.

Эмма прилежно училась и неудивительно, что она подружилась и легко нашла общий язык с теми девочками, которые не отставали от нее в учебе и примерно себя вели на уроках. Они начали помогать друг другу советами и проверять вместе домашние задания. Одну из них звали Инесса – коротенькая девочка с прямыми черными волосами. Эмма подметила сразу, как той, с ее миниатюрными чертами, к лицу ровное каре. Сама она, мучаясь со своей роскошной копной, завидовала прямым послушным волосам других девочек. А те, скорее всего с тайным восхищением смотрели на курчавые пышные волосы Эммы. Извечная неразрешимая дилемма среди девчонок. Инесса постоянно щурилась, видимо, когда ей что-то было непонятно, так, по крайней мере, думала Эмма, пока не заметила, как Инесса временами тихонько доставала футляр с очками, затем тайком засовывала их обратно в портфель. При этом большую часть времени она предпочитала щуриться. Наверное, тяжело ей учится так, думала Эмма. Хорошо, что их учительница оказалась человеком учтивым и очень внимательным. Собственно по этой причине миссис Барнет, предусмотрительно посадила Инессу на первую парту, откуда она могла лучше видеть все, что написано на доске и не так мучится. Рядом с Инессой сидела Луиза – самая высокая среди них девочка с гордой прямой осанкой, карими глазами, задумчиво смотревшими из-под густых черных бровей. Лишь темно-каштановые волосы опускались густыми плавными волнами почти до пояса, придавая мягкость и красоту строгой фигуре. Рядом с самой Эммой на второй парте, сидела улыбчивая Лили, – жизнерадостная девчонка с голубыми глазами, которые отражаясь блеском золотистых волос, казались лучезарными звездочками. Соня предпочла сесть на одну из дальних парт. Мало-помалу, увеличивая запас знаний и терпеливо посещая уроки, они превратились в лучший передовой состав класса, их ставили в пример и по всем важным поручениям учительница в первую очередь обращалась именно к ним, как к самым ответственным и исполнительным ученикам или попросту по причине того, что они сидели ближе к ней. Пятерки действительно оказались большие, некоторые на весь листок тетради, вот только Соня их видела в своей тетради нечасто и от этого легко раздражалась и нередко приходила в ярость. Хрустальная корона ее величия быстро разбивалась об каменные школьные реалии, что, однако не мешало ей гордо носить оставшиеся осколки былой славы. Она воспринимала это не как личную вину, а банальную ничем не заслуженную несправедливость по отношению к хорошему ученику. Постепенно получилось так, что, те из них кто хорошо учился, сидели на первых рядах. Те, которые учиться не хотели, намного лучше себя чувствовали на задних рядах классной комнаты, где наивно надеялись не показываться на глаза учителям и избежать худшей кары. Ведь у них могли спросить домашнее задание. Это, надо сказать не очень то и работало в их случае. Все получалось с точностью, наоборот. В основном только и спрашивали у тех, кто не проявлял особых рвений к учебе и не готовил домашние задания. Эмме легко удавалась учеба, поэтом она и любила учиться. Гибкий ум и отличная память позволяли ей быстро осваивать новые материалы, но самое главное, усидчивость и терпение, неизменно приводили к хорошим оценкам. Постепенно появилась математика. Учительница, миссис Стоун показалась Эмма строгой, но зато справедливой. Ей нравилось забегать вперед и знать все раньше других и намного больше, чем одноклассники. На обратной стороне тетради была таблица умножения. Она частенько посматривала туда, пытаясь на ходу все запомнить, хоть и должны они были пройти их нескоро. Ей казалось, если она не поторопиться, может отстать потом от других. А этого она боялась больше всего. Можно и не упоминать, что когда она получала четверку, она воспринимала это как сильную, непоправимую обиду. В такие моменты ей становилось не по себе. Она думала, что подводит других, теряет при этом уважение подруг, хотя на лицах других детей не видно было даже тени смущения при сравнительно больших проступках. Большим удивлением обернулась для Эммы последний день этой недели. В пятницу у них было намечено четыре урока, и последний по расписанию значился урок физической культуры. Эмме, как и другим ученикам, в первый раз приходилось идти на это занятие. Урок физкультуры приравнивался в ее представлении к играм и всяческим развлечениям, которыми итак была полна ее маленькая жизнь, поэтому в какой-то степени была равнодушна к нему, и никак не могла воспринимать его всерьез. Ответственность и дисциплина требовали, чтобы она ходила и на эти уроки, волей-неволей приходилось подчиняться. Попрощавшись с учительницей, они вышли из класса, вместе со всеми своими вещами, чтобы иметь возможность сразу после него пойти домой, так как это был последний на тот день урок. Эмма спешила, ей не хотелось опаздывать на первый урок, да и нужно следовать за остальными. Мысль, что придется войти в незнакомое помещение одной, смущала ее. Подбежав к первой платформе, у главного входа, они открыли дверь и неспешно зашли. К счастью, там никого еще не было, кто бы напоминал собой учителя. Началась толкотня, суета и мимо них мальчики с шумом пронеслись в зал, а девочки прошли направо, где стояла отдельная комната – раздевалка для мальчиков и девочек. Мальчики, однако, решили, что им не надо переодеваться и уже гоняли, баскетбольный мяч по паркетному полу большого спортивного зала. По краям помещения стояли коричневые длинные скамейки. Эмма успела разглядеть, свисающие со стен веревочные лестницы и толстый плетеный канат. Если кто-то и сможет подняться по нему и одолеть такую высоту, тому, очевидно, придется очень туго. Девочки потащили свои вещи в раздевалку, где, в один длинный ряд, стояло множество длинный узких шкафчиков. Эмма прислонилась к одной из них и задумчиво начала зашнуровывать кроссовки. Тишина нарушалась громкими непонятными выкриками. Она прислушалась к бесцеремонным звукам, раздававшимся из большого зала. Там шла непрерывная толкотня. Кого-то ударили тяжелым мячом по голове, в ответ пошла недетская ругань, которая все усиливалась, и становилась уже нестерпимой. Видимо тот, кого ударили, не смог вынести нанесенной ему горькой обиды, а затем все это резко сменилось заливным смехом и восторженными окриками.