Анастасия - Сердце Тьмы

– Постой, она знала, что умрет, и все равно пошла на это? – кажется, такое удивление отразилось на ее личике впервые.

– Да, она была готова отдать свою жизнь во благо всего человечества. Но это было не так страшно. Забвение казалось ей ничем по сравнению с той болью, что ей пришлось испытать взамен. Она сама мне об этом говорила.

– Но почему она осталась жива?

– Она не поддалась забвению и пустоте ради Антихриста. Без нее он бы погиб.

Да и Люцифер остался жив.

И Ребекка снова была готова пожертвовать собой ради Антихриста. Люцифер вселился в нее и мог ей управлять благодаря той боли, что не давала ей снова взять контроль. Когда Люцифер попытался убить своего сына, Антихриста, Ребекке удалось направить кинжал в сторону своего сердца.

И она снова победила смерть.

Точнее, любовь снова победила смерть. Ребекка смогла поцеловать Антихриста, потому что думала, что они оба обречены погибнуть.

– А раньше не могла? – конечно, Даниэль не полностью доносил всю информацию дочери, ведь ему и так все казалось предельно ясным.

– Да, они думали, что умрут, если позволят друг другу воссоединиться хотя бы с помощью поцелуя.

Но благодаря этому поцелую родилась душа. Твоя душа, Эвелин, – бархатно-тихо сказал Даниэль.

– Ч-что? – растерялась девочка.

Значит, ее душа – это наполовину Свет, наполовину Тьма? То есть она сама была чем-то средним, чем-то, что могло потерять баланс и склониться в одну из сторон?

А если она склонится не туда? И как понять, где это «не туда»?

– Когда ты родилась, души у тебя не было. Поэтому Ребекка отдала тебе самое дорогое, что у нее было.

– Но не значит ли это, что именно меня она и отдала?

– Да, именно так.

– А что случилось с Ребеккой? – теперь девочке стало по-настоящему тоскливо.

– Мрак оставил ее, боясь погубить, а она отправилась за ним следом. Для нее страшнее собственной смерти только его гибель. А без Света Тьма обречена умереть.

– Она вернется? – с надеждой в голосе спросила малышка.

– Надеюсь, что не одна, а с Антихристом, – но Дэн сам не верил в свои слова.

– Вот, – Лея протянула дочери книги, которые судорожно сжимала в руках на протяжении всего разговора. – Старая книга – это сборник пророчеств, а это – дневник Ребекки.

– Дневник? – Эвви впервые слышала это слово.

– Да, Бекки делала некоторые записи. О своей жизни. Дневники нельзя читать, но свой она оставила на видном месте с посланием для меня с папой. Его мы и прочли. А еще тут есть послание для тебя.

Девочка затряслась от нетерпения: что же оставил для нее Свет?

– И я могу прочитать? – она уже даже протянула руки.

– Если пообещаешь, что больше не ступишь и шага за порог без нашего ведома.

– Обещаю, – мимолетно ответила Эвви, даже не задумываясь.

На данный момент ее интересовало совершенно другое, и родители этим воспользовались.

Дрожащими руками она прижала книги к себе, и хотела было уйти, но отец остановил ее.

– Я ведь только рассказал тебе о девушке, благодаря которой ты появилась на свет, но я не сказал, почему тебе нельзя выходить на улицу.

– Оу… точно, – Эвелин села в кресло, но было видно, что она уже готова в любой момент сорваться с места.

– Видишь ли, Эвви. Мы с мамой очень долго пытались завести ребенка, ты – наша сто четвертая попытка.

– Так вот почему вы иногда называете меня сто четыре! – глазки малышки злобно сверкнули. – Мне это не нравится!

– Услышь меня, детка. Сто три человечка просто не увидели свет. Ты это понимаешь?

– Меня могло и не быть?

– Да, если бы у нас с мамой все получилось без помощи Ребекки, чье тело оказалось достаточно сильным, чтобы выносить тебя.

Эвви с ужасом смотрела на отца.

– Папа, зачем ты мне это говоришь?

Казалось, и Лея была в замешательстве. Неужели он не понимает, что их дочь слишком мала для такого разговора.

– Чтобы ты поняла, насколько этот мир жесток, и насколько ты нам дорога. Ты бесценна, Эвелин. Никто не знает о твоем существовании, все думают, что твоя мама бесплодна. Это значит, что она не может иметь детей. Ты необычный ребенок, Эвви. И люди, которые управляют другими людьми, могут испугаться тебя. Они могут решить, что ты угроза и заберут тебя у нас.

Слова отца подействовали на девочку куда сильнее прежних угроз и доводов о жестокости мира.

Ей не хотелось расставаться с родителями.

Она хотела, чтобы они всегда были вместе.

– Папочка! – всхлипнула Эвви. – Я больше никогда-никогда не выйду! Я не хочу вас потерять!

И она заплакала. Лея тут же оказалась рядом и принялась ее утешать.

– Тише, золотко, все будет хорошо. Все будет прекрасно. Мы всегда будем рядом, я обещаю.

У нее и самой потекли кровавые слезы, пока она прижимала к себе дочь.

– Ну что же вы такие… ох, – вздохнул Дэн. – Женщины, одним словом.

И он опустился рядом с ними на колени и обнял обеих.

Ради таких моментов волшебного единения и покоя стоило жить.

Стоит Тьме назвать имя твое… ты тут же утратишь весь свой Свет, все свое безграничное сияние…

Тебе больше некуда идти, моя хорошая. Я здесь, в конечном мире, замыкающем цепочку бесконечности миров. Я жду тебя, как ждет ребенок чуда.

Ты придешь, посмотришь на меня, но так и не вспомнишь, ведь я сильнее, чем ты. Я не позволю тебе вспомнить, кто я такой, кто такой Мрак.

Тебя можно остановить.

Но ради чего?

Ради того, чтоб весь твой Свет пропал в моей Пустоте? Нет! Никогда!

Ты – лучшее, что случалось с этим миром, что случалось со мной. Я люблю тебя, лучик, я тебя жду.

Пока это возможно, я не дам тебе вспомнить о том, кого ты на самом деле любишь.

Никогда не думал, что окажусь вот здесь, вот так: одинокий, ожидающий, в страхе.

Очень страшно тебя потерять, страшно тебя обрести. Не знаю, что будет со мной, когда я тебя увижу, но я всегда буду здесь.

Даже когда рухнет весь этот мир, я буду последним, кто не падет и дождется тебя.

– Завтра в восемь утра мы вернемся. Ладно, медвежонок? – спросила Лея, сидя в постели с дочкой. – Это совсем чуть-чуть. Весь день будешь спать. Вечером и ночью будешь делать все, что хочешь. Только, пожалуйста, не выходи на улицу.

– Ну, готова? – Даниэль заглянул в комнату.

– Да, – Лея чмокнула Эвви в макушку и встала.

Дэн подошел и тоже поцеловал дочь.

– Не выходи, – строго сказал он.

– Хорошо, папочка, – девочка улыбнулась, укутавшись в одеяло, как в кокон. – Завтра увидимся.

Вампиры спустились вниз и только потом заговорили.

– Как жаль, что нельзя повесить на дверь какой-нибудь массивный замок или еще как-нибудь запереть Эвви. Если о ней узнают… – голос Амелии задрожал.

– Тише… – Дэн прижал девушку к себе. – Все будет хорошо, она усвоила урок.