Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

Народ обрабатывал землю, которая уже не принадлежала царю, а значит, не принадлежала Египту.

Амни также предупредил его о предательстве привратника и управляющего имением. Кто-то из прислуги украл обрезки ногтей и пряди отрезанных волос Таисмет. Амни был уверен, что все это попадет в руки демонов, которые создадут куклу из воска для проклятий в ее адрес. Они начнут тыкать в нее иголки и расплавлять на священном огне.

Появилась рабыня в красном хитоне и ловко окутала хозяина тонкой льняной тканью, осушая тело и волосы.

Ной с удовольствием оглядывался по сторонам. На всем, что было в доме, лежало светлое очарование. Это была заслуга Таисмет.

Завернувшись в грубую накидку, он пересек большую комнату и осторожно открыл дверь спальни. Его жена лежала на боку. Черные прямые волосы были распущены и связаны в кисти. Никаких украшений, только ожерелье из только что сорванных лотосов. Ной вдохнул нежный, тонкий запах цветов и закрыл глаза. Когда он снова их открыл, жена стояла перед ним, от щиколоток до груди обернутая в прозрачную материю.

Ной со смехом подхватил жену на руки. «Я вижу, что моя Таисмет уже стала великой Ма-ке-Ра и теперь принадлежит не только мне, но и всему Египту». Он стал кружить по комнате. Таисмет прижалась губами к его шее. Он кинул ее на кровать и поднес светильник. Она опустила веки и, глядя прямо перед собой, изобразила на лице некое подобие улыбки.

– Что случилось?

– Я отвыкла от тебя.

Ной ударил ногой в металлический диск, и на звон явилась рабыня.

– Вина!

Рабыня удалилась и через минуту вернулась, держа в руках два яшмовых кубка. Пригубив из каждого, она поставила их на маленький столик. Таисмет бросила на нее свирепый взгляд и жестом отослала прочь. Потом повернулась к мужу: «Разве дочери нубийских вождей не приветствовали твой лик, не целовали землю под твоими ногами и не простирались на животе перед тобой? Я больше не хочу видеть ее на нашем ложе». Ной улыбнулся. «Даже Осирис нарушал верность Исиде». Таисмет погладила Ноя по щеке, потом провела рукой по его задубевшему от солнца и ветра лицу, сильному натренированному телу, в котором не было ни капли жира, и ласково сказала: «Не будем сердить Хатхор, даровавшую нам здоровье и красоту». Ной схватил жену за плечи. «Я же не спрашиваю тебя, с кем ты предавалась любви эти три года». Таисмет выдержала его взгляд, но ее тело чуть напряглось. «Я могу признаться только в том, что ездила в Абидос и ходила с подругами к небесной царице любви. Ты же знаешь, что это угодно богам».

– И что же ты там делала?

– Мы молились богам, а потом бежали обнаженные под яркой высокой луной, в молчании ночи.

– И дальше?

– Мы ждали прикосновения Исет.

Ной презрительно скривил губы:

– А вместо нее вас облапали похотливые сынки номовой знати. Знаю я эти ваши игры.

– Не напрасно ли ты смеешься? – сурово сказала Таисмет и невольно сжала ладонь между бедрами. – Откуда у тебя это презрение к древним обрядам? Неужели ты думаешь, что я служу в храме на низшей ступени и отдаюсь каждому встречному? Я допущена к таинствам и достаточно образованна, чтобы не терять при этом голову, – сказала она сердито. – Я унаследовала гордость матери и смелость отца. Тебе нечего беспокоиться. Мы бежали навстречу свежему ветру, раскинув руки, и казалось, еще миг – и весь мир растворится в лунном свете.

– Раскинув руки или ноги?

– Нет, ты совершенно одичал в пустынях Куша.

Ной рассмеялся.

– Я так и знал, что женился на храмовой блуднице. Не знаю, что происходит у вас в Абидосе, но по ту сторону моря женщины жертвуют свое тело другой богине любви, не помню, как ее звали. Когда я плавал в Библ, то видел много женщин, занимающихся блудом в пользу алтаря. И еще я был свидетелем обряда «священного брака», на который съехались женщины со всего света. Это были не любовные игры, а разнузданная оргия, не поддающаяся описанию. Тамошние жрицы вытворяли такое…

Таисмет хотела что-то ответить, но Ной навалился на нее всей тяжестью своего тела, зарылся лицом в ее волосы и сбил дыхание. Когда он возвращался из военных походов, то буквально разрывал ее на части. Она заставила его перевернуться на спину и с размаху воткнула в себя, подавшись сначала вперед, а потом резко откинувшись назад, подставив лицо свету луны.

После трех лет походной жизни Ной не мог долго находиться в помещении, и, подхватив жену на руки, вынес ее на террасу. Фонари потухли, и в лукавых глазах Таисмет отражался только свет восходящей луны.

Они легли на матрас, и Таисмет с широко распахнутыми глазами обладателя истины принялась подробно рассказывать Ною о событиях в Фивах.

Ной слушал невнимательно, лениво переводя взгляд с точеного контура ее щеки и изогнутой линии века на колыхающуюся грудь. За три года он поучил несколько десятков писем от Амни. Последнее из них было больше похоже на жалобу: «Все меняется. Все совсем не так, как было. Разрушены планы годов, нарушен порядок вещей. Нет года приходящего, похожего на год ушедший. Но каждый новый год становится тяжелей, чем предыдущий… Люди нарушают установленные законы, насмехаются над страданием, не оплакивают умерших. Везде царят насилие и жестокость. Все в унынии. Города и деревни жалуются на свою судьбу. Больна страна. Я думаю о том, что случилось. Нас губит неверие в богов… Если бы я знал, где бог, я бы принес ему жертву. Но нет его».

Ной помнил это письмо наизусть. Амни писал, что Египет распадается на части, номовая знать совершенно отбилась от рук, а Фивы превратились в дряхлую провинцию, управляемую вороватыми жрецами.

Перед тем как вернуться в Фивы, Ной дал себе клятву не ввязываться в политику. Там, в Нубии, он ушел в сказку, которую придумал сам, лежа под звездами. Это была сказка о прекрасной земле, где растут деревья, источающие благовония, а сады спускаются террасами к самому морю.

Но последние слова Таисмет вывели его из оцепенения.

– Я провела сегодня утром обряд «отверзения уст» божественной царицы Амон-Асет. Она предстала передо мной в облике богини Исет и призвала нас действовать.

Ной приподнялся на локте и удивленно уставился на жену, которую уже еле различал в темноте. От расслабленного состояния не осталось и следа.

– Не иначе как богиня, утратившая своего супруга, решила лишить супруга и тебя.

– Ее устами говорит воля богов.

Ной повалился на спину и уставился на звезды.

– Именно этого я и боялся больше всего. Искушения, что посланы богами, более опасны, чем те, что посланы людьми.

– Боги не искушают. Они предопределяют. Если приходит удача, то боги ниспослали ее нам.

– А если неудача?

– Тогда это испытание. Любое испытание облагораживает душу.