Сергей Шангин - Вторжение

– Мужики, закурить не найдётся? – громко спросил Михалыч, перекрывая пьяный хор. – А то так выпить хочется, что переночевать негде!

Как и следовало ожидать, никто не обратил ни малейшего внимания на шутки старика. Точнее, почти никто.

– Ну, ты даёшь, мужик, – заржал наголо бритый детина, сидящий в самой гуще весёлой компании. – На приключения нарываешься, старый?

Легко спрыгнув с бордюра фонтана, он двинулся в сторону Михалыча, засучивая рукава рубашки. Быстро набирая скорость, кинулся на старика, собираясь разделаться с ним, сбив с ног, но сам же полетел навзничь, не сумев увернуться от подсечки.

В тот же момент Егор прыгнул ему на спину и заломил руку, а Корней вцепился в ноги, лишая возможности перевернуться. Михалыч зашёл со стороны головы и, опустившись на колени, коротко врезал парню в ухо. Тот замычал от неожиданности и боли – слишком быстро перевернувшаяся ситуация сбивала с толку. Здоровяк никак не мог решить, что ему делать – орать, вроде как, не имело смысла, освободиться не получалось, а вот получить по морде он успел.

– Какого чёрта? – заорал он, дико вращая глазами. – Да я вас на английский флаг порву, кровью умоетесь…

Михалыч молча врезал в другое ухо.

– Это для симметрии, природа любит, когда всего поровну. Но, будешь дальше выступать не по делу, получишь прямо в харю безо всякой геометрии, но от души. Ты просто поверь, парень, ну, очень хочется!

Парень поверил быстро, потому что заткнулся и сглотнул, глядя на Михалыча, как побитая собака.

– Есть вопросы, – сухо, без эмоций, пояснил Михалыч, – ответишь и проваливай! Будешь упираться, я из тебя бифштекс сделаю. Ты же сам видишь, понимаешь, где я работал и как хорошо умею это делать. Ну, ещё по ушам или поговорим?

Если бы не явный перевес сил, здоровяк порвал бы Михалыча на куски, но сейчас он отчаянно трусил и даже не пытался скрывать этого.

– Поговорим, – дрожащим от страха голосом согласился здоровяк. – Спрашивайте, только энергию не забирайте! Я вас узнал, про вас уже все знают, за вас большую награду дают, сказали, что вы уравняли уравнителей, а за это сразу вышка без права на помилование! Я ж вам ничего не сделал, – скулил он, совершенно не напоминая самого себя буквально минуту тому назад.

– Посмотрим на поведение, – пообещал Михалыч, переглянувшись с Егором. – Давно здесь?

– Месяцев шесть, сразу после Нового года откинулся, – поспешил сообщить здоровяк.

– А почему в летней одёжке? – засомневался Михалыч. – Зимой откинулся, а сам, как на лето одет.

– Дык, я пьяный был, – затараторил парень, – бухло кончилось, я в ларёк ломанулся, а ключи взять забыл. Ну, водки взял, до подъезда добежал, тык-пык – ключей нет и ларёк закрылся, а на улице никого – все уже спят. Я для тепла ещё водки хряпнул, да и уснул прямо там же у подъезда на лавочке. Вот уже тут очнулся, типа помер я, замёрз, окочурился, – он аж слезу пустил от жалости к себе.

– А здесь, что делаешь? Чего с живыми трёшься?

– Как чего? – здоровяк смотрел на Михалыча с недоверием, словно тот задал глупый вопрос. – Мне ж как-то выживать нужно? А от регистрации энергии только на поддержание штанов хватает, – пожаловался он, – вот и добираю в таких компашках. Повезло, что один тут оказался, а их много, за ночь на неделю вперёд зарядился… бы…

– Работать не пробовал? – в сердцах сплюнул Михалыч.

– Где? – искренне удивился здоровяк. – Я ж не работяга, мозгов особо нету, а в местную ментуру не берут, говорят, биографией не вышел. Хотел братву разыскать, закорефаниться, как при жизни, при делах встать, да они меня чуть самого не занулили сразу. Так что я, как крыса последняя, по таким вот помойкам шарюсь, чтобы не сдохнуть совсем. Не убивайте меня, а? Всё расскажу, что хотите, только не убивайте!

– Заладил, как кукушка, – Михалыч дал подзатыльника здоровяку и тот сразу замолчал, как отрезало. – Коротко и по делу, как здесь всё устроено? И это, опустите вы его, если что, я его из машинки на любом расстоянии занулю, – он расстегнул кобуру и положил руку на рукоятку пистолета.

Здоровяк, поглядывая с опаской на оружие, рассказал много интересного, хотя, если честно, имел об устройстве этого мира весьма общее и туманное представление. Приблизительно, как дикарь, живущий в джунглях, знал бы о мире, его окружающем. Но и сказанного было достаточно, чтобы понять – дела не просто плохи, а хуже некуда. Ровно через три дня наступит очередной день всеобщего зануления – все, не имеющие регистрации, лишались энергии полностью и безвозвратно, а прочие получали из общей копилки что-то вроде премии.

Как происходило зануление, здоровяк не знал, но результаты видел – воздух начинал трещать от электрических разрядов, обитателей иного мира окутывало сияние и нечто огромное, как хобот гигантского торнадо, опускалось на район, всасывая тех, кто не имел метки регистрации и не нашёл надёжного убежища на время зануления.

– Чужую метку взять не получится, – быстро предупредил здоровяк, прижав руки к груди. – Она привязана к личности, чужого сразу убьёт!

Приглядевшись, Егор разглядел под плотно прижатыми руками парня слабое оранжевое сияние, словно кто прицепил ему на грудь светящийся значок. Точнее, в грудь, потому что свечение явно проистекало откуда-то из тела парня. Странное дело, но мгновение назад она никак не отсвечивала, а сейчас, как на заказ – он чётко видел метку регистрации.

– А что такое убежище? – спросил он повеселевшего от перемены темы здоровяка.

– Так это… тут всего два варианта… или под силовой линией отсидеться, чтобы не отсвечивать… или это… в ком-нибудь пересидеть, пока всё не закончится.

– В ком пересидеть? – начал терять терпение Егор. – Тебя за язык нужно тянуть?

– В человеке, в ком же ещё? – испугался парень, принявший метафору Егора за обещание реальной пытки. – Только я не знаю, как это делается, – сразу предупредил он, – слышал, народ болтает, а что и как, не знаю! За всё платить нужно, а откуда бабки?

– Что за бабки? Тут и деньги водятся? – удивился Корней. – Зачем покойникам деньги?

– Покойники на кладбище в гробу лежат, – не на шутку обиделся здоровяк, – а мы души, и ничто человеческое нам не чуждо! Не будешь же каждый раз за всё энергией платить, да и не все это умеют, вот и нужны деньги. Потом их можешь в любой забегаловке на энергию разменять, когда приспичит.

Он рассказывал о деньгах, инстинктивно облизываясь при этом, словно речь шла о чём-то невероятно вкусном, но недоступном. Какое-то мечтательное выражение лица делало его при этом даже похожим на обычного человека. Он непроизвольно сглатывал, будто уже приобретал всякого рода вкусности в местных ресторанах, иногда нос его задирался, он явно представлял себя отчаянно богатым человеком, но чаще всего лицо искажала гримаса недовольства, а то и ненависти, когда он вспоминал, что ничего подобного у него нет и не будет.