Павел Галандров - Сапфировый кондор. Детективно-политический трактат

Мысли крутились в голове Виктора, лихорадочно сменяя одна другую. Но он знал свою натуру – чем сложнее выглядела шарада, тем азартнее становилась его душа, тем сильнее она жаждала разгадки и победы.

– А чей же это букет? – все же поинтересовался он, стараясь не выдавать напряжение в голосе.

– Да это приходили несколько раз две женщины. Одна – солидная такая, уже не первой свежести, вторая – молоденькая. Вот они тут цветы и оставляют иногда. Родственницы, наверное…

– Спасибо, Мэлмер, вы прям ходячая энциклопедия, – польстил своему пожилому собеседнику Касатин, постепенно разворачиваясь к выходу.

– Уже уходите? А вот тут, рядом, один замечательный композитор лежит, певчей капеллой у нас долгое время руководил. А вот рядом – баснописец и автор хвалебных од, маср Бенджамин Будд…

– Спасибо еще раз! Я обязательно загляну к вам перед отъездом, был рад познакомиться. Но теперь мне пора, срочная встреча!

Виктор торопливо зашагал к выходу. Он собирался встретиться с Фененко и посоветоваться насчет дальнейших действий. Безусловно, это был не лучший компаньон в подобном деле, но других надежных людей у Касатина в этом городе не было.

– Он болтал о чем-то со стариком-сторожем, теперь возвращается. Возможно, он узнал что-то ценное. Может, его стоит брать? – тихо проговорил в рацию один из шпиков в черном пиджаке, стоявший за церковью и наблюдавший издали за Касатиным и Мэлмером. – Что думаешь, Брюс? Ждем твоего решения.

– Пасите его до следующей точки, потом разберемся. – прошипел хриплый голос в рации. – Сам вырыл себе колодец, русский болван! Неужели в своих снегах мало проблем заработал, еще и сюда притащился? Он точно доиграется рано или поздно. Ждите дальнейших указаний.

– Есть! – ответил шпик и неслышно последовал за уходящим объектом.

Касатин выскочил на дорогу, поймал проезжавшее мимо такси и отправился в агентство к Глебу. Сквозь стекло он разглядывал дневной столичный город. Суровая стальная архитектура мэтров санторийского конструктивизма мирно соседствовала с небольшими особняками с мансардами. Если из ворот одного дома можно было ожидать выезд фантастического вездехода, покоряющего космическое пространство, то из ворот другого архитектурного шедевра выезд кареты лихого аристократа, запряженной тройкой ретивых лошадей, смотрелся бы куда более уместно. Тем не менее, столица нравилась Виктору. Несмотря на запутанность и извилистость улиц, множество безликих строений, череду однообразных корпоративных небоскребов и заброшенных трущоб город жил полной грудью и постоянно стремился вперед. По артериям этого многокилометрового организма неутомимо бежало множество кровеносных молекул – деловых жителей этого мегаполиса. Они давали жизнь этому организму несмотря ни на что, и это нравилось Касатину.

Такси завернуло в один из безлюдных переулков и остановилось напротив заводских кирпичных цехов. «Ну и местечко Глеб выбрал для работы, его вкус ему изменяет…» – подумал Касатин и наклонился к водителю.

– Неужели это здесь?.. – попытался спросить Виктор и в то же мгновение почувствовал резкий удар в живот. «Электрический шок!» – пронеслось у него в голове, но отреагировать журналист не успел. Шофер такси добавил еще порцию разряда, Касатин потерял сознание, и его обмякшее тело перестало сопротивляться.

Из машины, припарковавшейся по соседству с такси, вышли двое мужчин и помогли шоферу вытащить журналиста. После этого вся группа скрылась за железными воротами.

Глава 18

Касатин приходил в себя. Сырой и спертый воздух действовал удушающе, Виктору было тяжело дышать. Он немного приоткрыл глаза. Сквозь туманную пелену, еще обволакивавшую его зрачки и смазывавшую изображение, мерцало бледно-голубое пятно, которое пересекали тонкие темные полоски. Виктор лежал, не шевелясь, продолжая постепенно приходить в чувства и вспоминая последние события. Зрение вскоре восстановилось, и взору журналиста предстал зловещий каменный потолок, покрытый небольшими капельками влаги, нарастающими и падающими на пол время от времени. В середине потолка находилось отверстие, перекрытое вдоль стальными прутьями. Сквозь них, в вышине просвечивала небесно-лазурная свобода. Касатин понял, что теперь это небо станет его единственной радостью и надеждой, поскольку помещение, где он находился, больше всего напоминало немного увеличенный в размерах склеп. Каменные стены, источающие сырой болотных запах, бетонный пол, несколько тонких длинных досок, грудой сложенных в углу – в этом пространстве Касатину предстояло провести неизвестно сколько времени, возможно, целую вечность. Он собрался с силами и поднялся. Его пальто и телефон безвозвратно исчезли. С грустью убедившись в этом, Виктор принялся изучать окружающую обстановку. В пяти шагах от него располагалась небольшая железная дверь, такого же темно-серого цвета, как и стены, за исключением рыжих ржавых разводов по ее контуру. До решетчатого люка, сквозь который просачивался желанный свет, было метра три в высоту. Немного, однако журналист не доставал до прутьев, даже подпрыгивая и вытягиваясь в полный рост. После нескольких бесплодных попыток выбраться наружу обессилевший пленник прислонился к стене и безнадежно сполз на землю.

Он тихо прислушивался, пытаясь понять, что происходит снаружи. Отдаленно звучал гул автомобилей, периодически раздавался приглушенных грохот металлических конструкций и где-то недалеко, за стеной, можно было услышать тихое непрекращающееся журчание воды. «Я сейчас, похоже, на территории одного из заводов, – усиленно соображал Касатин. – Звуки строительных работ сложно спутать, да и дома в районе, в который мы последний раз свернули, больше всего напоминали фабричные корпуса. А звук воды? Ясно, видимо эта пещера – часть канализационного коллектора, ведущая к самим каналам. Но раз это техническое сооружение, значит поблизости и технический персонал…» Касатин попытался крикнуть насколько громко, насколько позволял его низкий, успокаивающий тембр голоса. Крик получился на славу, но откликов не последовало. Ни после второго раза, ни после шестого… На помощь извне уповать было бессмысленно. Касатин забился в один из дальних углов своей каменной клетки, обхватил колени руками и сомкнул веки…

Он представлял в своих грезах любимую московскую квартиру, уютное кресло, теплый ненавязчивый свет от торшера, бокал с остатками дагестанского коньяка и светящийся экран монитора, без которого Виктор, как и многие его товарищи, даже не представлял своего досуга. На этом полотне идеального домашнего вечера не хватало лишь одного элемента – любимой женщины. С ней у Виктора были последние годы очень непростые отношения. Возраст, растущая неудовлетворенность собой и нереализованные карьерные амбиции стали причиной размолвок между двумя людьми, бывшими когда-то счастливыми и неугомонными. Они жаждали новых взлетов, требовали от жизни неповторимого успеха и постоянного праздника, а друг от друга – моральной поддержки и страстных объятий. Они жили на своей собственной планете, на которой существовали только они и только одна божественная сила – вера в счастливую судьбу. Столкновение с другой, уже реальной планетой, с реальными законами выживания, было неминуемо. Та сила, которая в молодости объединяла их в периоды невзгод, давала стимул идти дальше, превозмогая любые трудности, постепенно становилась все слабее. Анастасия тщетно пыталась получить достойную должность в одной из девелоперских компаний, она проявляла неимоверное усердие, засиживаясь за рабочим столом до глубокой ночи и подпитывая организм сутки напролет практически одним кофеином. В результате желанное повышение получила ее коллега по отделу, завершившая полностью подготовленный Анастасией проект и представившая его исполнительному директору. На другом месте работы продвижению помешало образование Анастасии – в ее финансовом аттестате не было одного маленького, но необходимого для директора пункта, и довольному бухгалтеру не пришлось добавлять новую сумму к окладу сотрудницы. Самодурство начальника заставило ее как можно скорее уйти и со следующего места работы. Счастливая судьба, в которую она беззаветно верила на всем протяжении учебы в институте, оказалась лишь зловредной старухой, ехидно готовившей девушке одно неприятное испытание за другим. Со временем добродушная и активная отличница-выпускница превратилась в замкнутое существо с нереализованными интеллектуальным потенциалом, с массой комплексов и периодическими приступами депрессии. Виктор понимал причину ее состояния, сочувствовал и старался своим обществом и крепкими объятиями максимально заполнить ее душевный вакуум, однако собственная внутренняя неудовлетворенность не позволяла ему чувствовать себя поистине счастливым. Его переживания и проблемы на работе отражались и на настроении. Как он ни старался скрыть их и выглядеть совершенно довольным жизнью, Анастасия интуитивно чувствовала терзания его души. У нее стал возникать комплекс вины. Все навязчивее преследовало ее ощущение того, что именно она является причиной тоски Виктора, так как не может дать ему то тепло и ту страсть, которыми женщины вдохновляют своих возлюбленных на великие свершения и большие поступки. Даже прижимаясь друг к другу в постели, они все более отдалялись друг от друга, и в их глазах чувство необузданного желания давно сменилось выражением какой-то глубокой внутренней отчужденности и патологической усталости от бесконечного поиска себя.