Павел Галандров - Сапфировый кондор. Детективно-политический трактат

– Как думаешь, ситуацию еще можно исправить?

– Какую ситуацию?

– Ты обратил внимание на этот дикий балаган? Глупый юмор, никчемные песни, отсутствие вкуса и наличие непомерно раздутого самомнения… И что самое интересное – публика аплодирует. А не теряем ли мы окончательно, друг мой, чувство прекрасного? Мы же создавали прекрасную музыку, наши писатели и поэты пользовались мировой популярностью, некоторые даже были нобелевскими лауреатами. А прекрасные творения живописи, шедевры реализма, модерна, экспрессионизма? Я же прекрасно помню, как я вместе с родителями восторгался этим. И что теперь? Силуэты сочных женских грудей, прокуренные голоса и мелькающая перед глазами подтанцовка, спесь, пошлость и бездарность – все сплелось воедино и, видимо, образовало новый вид искусства, который я не принимаю ни сердцем, ни головой.

– Да никакое это не искусство, сплошные денежные шоу, и больше ничего! Закрыть их нужно, чтоб народ в идиотов не превращали!

– Нет, репрессиями ситуацию не изменишь.

– Еще как можно изменить! – уверенно возразил Штихилис. – Наказания и жесткие санкции! Иначе ничего не изменится. Люди просвещаться не любят, они не могут понять, что интеллект – это усилие над собой, а не божественный дар. Вот поэтому и концерты такие. Одни за них доходы лопатой гребут, другие слушают посредственностей и наслаждаются, не подозревая, насколько они обкрадывают самих себя. На большее уже, видимо, способностей не хватает. Мозг ведь тоже тренировать надо!

– И ты думаешь, что они после этого изменятся? Нет, Дорд, тут что-то не то как раз с нравственными принципами. Почему у нас грубят, обворовывают, презирают писаные и неписаные нормы? Мы где-то на пути потеряли мешочек с маленьким незримым содержимым, которое именуется «душой». Мы не умеем уважать друг друга, не любим сопереживать, не стремимся ценить внутренние качества человека. Причем, любого – официанта, продавца, полицейского, старушки, торгующей черемухой… Мы слишком циничны и банальны, нас уязвляют провалившиеся реформы, но мы получаем удовольствие от собственного оглупления. Забавно, не правда ли? Закон ничего не даст, меня тут же заклеймят «душителем свободы». К тому же мораль – очень неоднозначное понятие. Нельзя запретить людям поклоняться «золотому тельцу», но можно попробовать доказать им, что в мире есть что-то более ценное…

– Вряд ли удастся что-либо доказать… Журналисты, шоумены, продюсеры, поп-дивы – все стремятся к богатству или известности. Легально им разрешено «болванить» народ, а люди не осознают всей беды и только рады становиться все тупее. Только мы то с вами не такие. И поэтому нужно исправлять ситуацию.

– Твои методы – это просто прикладывание льда к больному месту. А чтобы излечить болезнь, нужно серьезное лекарство, и его нам предстоит создать.

– Маср Феррантос, не мое дело вас отговаривать, но стараться в нынешнее время возродить нравственность – все равно, что скакать с копьем на ветряную мельницу. Неблагодарное занятие, да и вряд ли выполнимое. Ценности у всех свои. Поклонники фаллоса, сколько их ни привязывай к кресту, все равно будут молиться только на свои детородные органы…

– Мне хочется не только вылечить нацию, но и сохранить ее, – улыбнулся президент. – В этом все-таки моя миссия, раз я стою на этом балконе. Алмаз, как ты дружище?

Снежный барс чинно прогуливался под каменными колоннами, поддерживающими балкон. Президент спустился и немного потрепал его за ухом, после чего поднялся обратно и удалился в спальню. Алмаз еще долго сидел на парковой дорожке, подняв усатую морду к необъятному звездному пространству, пока сторож не загнал его обратно в вольер, сытно покормив перед этим.

Глава 16

Серебристый «кадиллак» ехал по вечернему городу, рассекая капотом влажный и тяжелый воздух. За ним следовали два черных джипа с надежными ребятами внутри. Город постепенно погружался в темноту, бледный силуэт месяца безжизненно мерцал сквозь облака и дым заводов. На заднем сиденьи «кадиллака», отгородившись стеклом от водителя, вполголоса разговаривали два человека.

– Он наверняка пойдет туда, на кладбище Паркиз. Неплохо было бы проследить за его телодвижениями. Очень подозрительный тип.

– Не переживайте, Дорд, за ним уже давно следят компетентные люди. Как только его поиски информации зайдут слишком далеко, вмешается его величество случай. Лечение в Сантории его редакция вряд ли возьмется оплатить, поэтому он благополучно вернется к себе на родину и опубликует то, что получил от Линста и от других пронырливых журналистов, знающих только то, что им положено знать. Для их же пользы.

– Значит, Геральд, вы тоже полагаете, что там, под камнем, не Феррантос?

– Почему «тоже»? Это кем-то подтверждено? Наш бывший глава государства скончался в результате несчастного случая. Для особо любопытных – имеется его захоронение. Место погребения держится в тайне от населения, чтобы обезопасить могилу от вандалов, которые обязательно найдут, за что отомстить своему правителю… Для статейки о «санторийском диктаторе», как его окрестили в зарубежных СМИ, информации более чем достаточно. Ну а если наш русский друг сунет любопытный нос на запретную территорию… Не мне, Дорд, объяснять тебе как мы поступаем с подозрительными иностранными агентами. У нас суверенное государство, свои принципы и свои правила игры, если на то пошло…

– Если нужно, я могу подключить друзей из контрразведки…

– Нет, я обойдусь своими силами. Надеюсь, он скоро вернется к себе в Москву и мы лишимся очередной головной боли.

– Геральд, мне бы хотелось поделиться с вами еще кое-какой информацией. Она касается другой проблемы.

– Делитесь, я слушаю.

– Дело касается группы, которая именует себя «Каракурт»…

– Что это такое? Неужели что-то серьезное? Хорошо, выкладывайте, Дорд…

Через четверть часа Штихилис высадился и пересел в один из сопровождавших джипов. Внедорожник повернул на ближайшем повороте и направился в сторону Проспекта Китобоев. «Кадиллак» и второй джип проехали еще около километра и остановились на набережной. Из джипа вышел крепкий лысый мужчина с глубоким косым шрамом вдоль правой половины лба и подошел к окну «кадиллака».

– Брюс, дайте распоряжение своей команде следить за журналистом повсюду. Если заметите что-то подозрительное в его действиях – немедленно докладывайте. В случае, если он будет вести себя слишком активно – задержите его и постарайтесь отбить у него охоту бродить по заповедным территориям. Только не переусердствуйте, скандала с Россией из-за вас я не потерплю. О ситуации докладывайте. Все!

Гаулер махнул кистью руки, будто прогоняя от щеки назойливую муху, после чего задвинул стекло. Брюс Элторн, начальник личной службы безопасности Гаулера, его адъютант, заместитель и телохранитель в одном лице, кивнул головой и отправился в свою машину. Взревели моторы, и оба автомобиля скрылись во влажной вечерней мгле, тишину которой нарушал теперь лишь монотонный звук дождя, моросящего по гранитной мостовой.