Павел Галандров - Сапфировый кондор. Детективно-политический трактат

Она развернулась, чтобы выйти, но неожиданная фраза, раздавшаяся где-то за шторой, отделявшей ее от самого помещения зала, заставила Алису застыть на месте.

– Феррантос сам копает себе дорогу в небытие. Думаю, нам пора решить, как ему туда побыстрее отправиться! – произнес низкий голос, который корреспондентке неоднократно приходилось слышать. Она на цыпочках, едва дыша, подошла к темно-зеленой шторе и слегка отодвинула ее, чтобы одним глазом взглянуть на происходящее. Профессиональное любопытство в очередной раз одержало верх в ее душе.

Лампы были включены, абажуры излучали приглушенный изумрудный свет, падавший на стол и на людей, сидевших вокруг него. В центре стола стояли бутылки Hennessey и Green Label, рядом – алюминиевое ведерко с колотым льдом.

– К чему такая категоричность, дружище? Он просто наговорил лишнего, видимо устал от команды… Но всему свое время, мы еще в состоянии переубедить его, – размеренно произнес один из гостей, темноволосый мужчина со смуглым лицом и большими глазами слегка навыкате.

– Я несколько раз беседовал с ним, Феррантос настроен вполне серьезно. Это может стоить нам всего положения, – проговорил тот, кто минуту назад предлагал отправить президента в небытие. Это был Фриндон Парлис, председатель правления крупнейшего металлургического концерна Сантории – «Титаниуса». Его широкая фигура была облачена в темно-серый костюм-тройку, на левой стороне жилета поблескивала цепочка от карманных часов. Ему было около 50 лет, но моложавое и подтянутое, не без помощи столичных медиков, лицо бизнесмена более походило на лицо перспективного теннисиста в период пика его спортивной славы. Возраст выдавали только волосы пепельного света, аккуратно уложенные с боковым пробором, и глубокие морщинки в уголках усталых хищных глаз. Он сидел, широко расставив руки и с лидерским вызовом глядя на окружающих. Около его правой руки, украшенной гранатовым перстнем, стоял бокал с наполненным виски.

Алиса окинула взглядом окружавших его людей и поняла, насколько серьезная компания собралась сегодня в этой гостевой комнате. Мужчина с темными волосами, задавший Парлису вопрос, был главой одной из самый влиятельных компаний в стране – «СантЭнерГрупп», занимавшейся электроэнергией и контролировавшей ключевые топливно-энергетические объекты. Его звали Морган Доллис, журналисты любили копаться в его прошлом, так как постоянно находили какую-либо скандальную информацию о владельце компании. Доллис же, в свою очередь, каждый раз виртуозно увиливал от ответа на обвинения. Благодаря целому подразделению адвокатов, работавших на него, ни одно журналистское расследование не было доведено до суда.

Рядом с ним вокруг стола сидели: Робин Паттард – толстяк с пышными усами, владелец крупнейшего финансового консорциума «Зеро-Банк-Инвестмент»; худощавый меланхолик Меллиос Кроминш – председатель правления группы «Карат», занимавшейся добычей драгоценных камней и самоцветов на территории страны; грузный Василис Нетрада – спикер Наивысшего созыва и председатель главной политической силы – Всеобщей санторийской «Партии национального союза», определяющей курс внутренней и внешней политики в стране; кучерявый коротышка Вилли Штакельбрус – кумир радикальной молодежи, и лидер главной оппозиционной силы – «Партии социального прогресса и независимости». Два оставшихся члена этого «собрания» сидели к Алисе спиной, в приглушенном свете ламп ей не удалось их распознать.

– Да, его последнее интервью произвело большой резонанс, если реформы действительно начнутся, это ударит по всей системе, – заметил Паттард. – Люстон, видимо, устал от нас и решил сыграть в «доброго правителя», завоевать себе новые баллы у толпы поклонников.

– Представляю, что будет, если снизить тарифы на электроэнергию и поставить энергообъекты под контроль государства! Будет только хуже, поскольку человек, не разбирающийся в рынке, никогда не сможет эффективно управлять такой сложной и запутанной системой! – вторил ему Доллис.

– Только не говорите, Морган, что ваша компания живет исключительно по законам Адама Смита и ничего не наживает от рыночных махинаций. Уж на что, а на тайную вечерю наша встреча явно не тянет, – язвительно проговорил Нетрада. – Каждый тут имеет столько, сколько позволяют его возможности. Но скоро мы можем такой возможности лишиться, по крайней мере, вы, господа бизнесмены, точно!

– Феррантос может ударить по всем, Василис. Не забывайте, где хранятся ваши вклады, а также счета вашей дражайшей дочери, владелицы модельного агентства, – предупредил его Паттард.

– Я это прекрасно осознаю, Робин. Так же как и то, что, начав с финансовых секторов, наш президент затем примется и за политическую сферу. Экономические реформы всегда предшествовали партийным чисткам. К тому же я давно не доверяю Люстону, он уже не тот адекватный лидер, каким был создан при Кнауше. Власть слишком вскружила ему голову.

– Да вы все не то говорите! Кругом одна разруха, а вы переживаете за лишний процент с прибыли! Феррантос уже впал в маразм, потому что не способен что-либо изменить в стране! Его необходимо убрать, а реформы нужны! Бензин дешевым сделать, оплату жилья, коммунальные услуги, образование, электроэнергию… Иначе мы сами будем уничтожены! Видели выступления на площади? Что это, просто так народ сошелся, поорать и выпить? Да на вождя спьяну поглазеть? Хватит тут сидеть и совершать умственные аборты, делом заниматься надо! – нервно прокричал Штакельбрус Во властных кругах Вилли имел репутацию политика с трезвым взглядом на вещи, который слегка затуманивался лишь чрезмерно раздутым честолюбием. Ораторские качества возвели его на небольшую, но заметную скалу, недалеко от политического Олимпа, с которой он мог влиять на массы настолько эффективно, насколько позволяли его лидерские способности и насколько это было выгодно тем, кто определял политику государства. Умелое маневрирование среди опасных лавин и ореол неистового борца за справедливость сделали из Вилли Штакельбруса всенародного любимца, вечного оппозиционера, прикормленного властью и давно смирившегося со своей ролью в этом государственном спектакле.

– На площади хотели перемен, и они начнутся! – ответил один из тех, кто сидел спиной к Алисе. – Как только место Феррантоса освободится, будет объявлен новый курс, который окажется выгодным и им, искателям народных благ, и нам, живущим уже по реальным законам человечества.

Журналистка узнала бы этот голос на любой записи, настолько хорошо она его изучила за годы своих расследований. Это говорил Геральд Гаулер, занимавший в то время пост помощника президента и советника по внутренним вопросам.