Павел Галандров - Сапфировый кондор. Детективно-политический трактат

– Мы и молодые бунтари Кингстола – совершенно разные стихии, у нас не может быть одинаковых интересов. Хотя бы потому, что их победа автоматически означает наше поражение как властной группы… – скептически покачал головой Парлис, сидевший напротив.

Алисе казалось, что Гаулер даже со спины источал уверенность и жестокость.

– Никто и не собирается дарить им победу, Фриндон. Они выдвигают требования, мы их частично удовлетворим, не ударяя по собственным интересам и карманам. Часть этих оборванцев успокоится и остынет, остальные будут с упованием ждать продолжения «концерта», считая, что мы пошли у них на поводу. Главное – снизить накал их недовольства как можно быстрее, затем останется лишь грамотно ликвидировать их речистых вождей и отправить все данные обещания в «долгий ящик». Сам факт смены власти и разговор с оппозицией будет значить многое, а дальше – дело полиции, чиновников и спецслужб.

– Кто же гипотетически может стать «наследником» нашего президента? – пристально глядя на него, поинтересовался Кроминш.

Вилли Штакельбрус при слове «наследник» заметно оживился.

– Это должен быть человек дела, с твердой рукой и решительной натурой! И так уже страну забросили, как никому не нужный чулан, еще и мягеньких реформаторов во власти видеть хотят. Что последние десятилетия ничему не научили что ли?

– Вилли, наиболее подходящая кандидатура в ваших глазах – это вы сами? Я правило понял? – иронично усмехнулся Парлис.

– Ну найдите лучше, если сможете! За мной – народ Сантории, меня любят, знают, уважают как политика, ценят как умного человека.

– Вы доведете страну до духовного концлагеря.

– Вы ее уже и так довели черт знает до чего!

– Нет, это должен быть человек, находящийся уже на вершине власти, знающий все проблемы общества и способный вызвать доверие у граждан. За вами, Вилли, пойдут очень немногие. Вы и сами прекрасно знаете, что никогда не добьетесь поддержки большинства.

– При наличии средств я добьюсь всего, вы же сами меня постоянно зажимаете. Нетрада со своей партийной группировкой никогда не допустит моего превосходства, он меня боится и правильно делает.

– Штакельбрус, хватит говорить чушь! – отозвался Василис. – Вы больше пятнадцати лет исполняете то, что вам поручено, за это имеете все земные блага, яхту, виллу, коллекцию роллс-ройсов. Не лезьте за короной, иначе лишитесь своей райской жизни. Критикуйте, но не забывайтесь!

– Да вы мне противны, поэтому и критикую! И никогда не поддержу больше ни одного вашей партии! – прокричал Штакельбрус. Резким движением руки он ослабил узел галстука, залпом допил остатки Хенесси в своем бокале и направился к выходу из зала. Алиса еле успела скрыться за портьерой, чтобы остаться незамеченной.

Когда Вилли, ворча, удалился, слово взял Гаулер.

– Послушайте меня, господа. После ухода Феррантоса необходимо официально объявить о смене курса, но сделать это максимально осторожно, чтобы реформирование системы не отразилось на нашем собственном положении.

– Звучит заманчиво, Геральд, но слова – это одно, а реальные предложения на бумаге – совсем другое, – покачал головой Паттард.

– Робин, я не привык говорить, не имея под рукой письменных подтверждений своих слов. Василис, вы захватили с собой папку? – обратился Гаулер к Нетраде, сидевшему справа от него. Тот молча открыл портфель и со значительным видом извлек оттуда бардовую кожаную папку с выгравированным гербом Сантории. После чего протянул ее Геральду.

– Вот и доказательство, можете ознакомится, – и Гаулер положил папку на середину стола.

– Что в ней? – затягиваясь сигарой, полюбопытствовал Парлис.

– То, чем вы интересовались. Проекты будущих реформ. Ряд громких обещаний, привлекательные социальные программы, несколько экономических законопроектов, дополнительные статьи расхода на образование, здравоохранение, культуру. Послабления мелким предпринимателям, амнистия политзаключенных. Штекельбрус был прав, нам придется пойти на уступки, но все то, что прописано в моих предложениях, никаким боком не затронет интересы политической элиты и крупных финансовых групп. Мы с Нетрадой втайне работали над этими предложениями последние две недели. В качестве начала для новой эпохи в истории нашей страны они вполне сносны, господа.

Парлис и остальные участники собрания, вставшие у него за спиной, пробежались глазами по документам и стали ободряюще перешептываться. Здесь Алиса смогла разглядеть последнего гостя, сидевшего, как и Гаулер, к ней затылком. Это был Алекс Анжест – генеральный директор Центрального санторийского телеканала, грамотно направляющего в сознание населения потоки необходимой информации.

Гаулер посмотрел на собравшихся, и в его карих глазах блеснули едва различимые огоньки разогретого честолюбия.

– Ну что вы теперь скажете? Кто самый лучший и самый выгодный преемник хозяина Эвженского дворца?

– Мда, Геральд, это стоит обмозговать, но вы действительно достойная кандидатура… Политические способности налицо… – поглаживая в задумчивости усы, проговорил Паттард.

– А поддержат ли вас наши зарубежные партнеры, Геральд? Вы у них можете ассоциироваться с Феррантосом, с авторитарным правлением и непредсказуемыми действиями на международном поле, – сомневался Доллис.

В этот момент в комнату постучали. Управляющая вошла и провела за собой человека в темных очках, не по погоде укутанного в теплый вязаный шарф, закрывавший нижнюю половину лица. После того, как управляющая почтительно удалилась, он снял свой камуфляж, и Алиса чуть не вскрикнула от изумления. В нескольких метрах от нее стоял человек, которому уже лет десять было запрещено въезжать на территорию страны. Это был заклятый враг Феррантоса – бывший министр экономики и промышленной политики, владелец некогда крупнейшего акционерного общества «Дельта», а впоследствии – беглый миллиардер Юлиус Эллит, которого заочно все именовали «Пухлый Юлиус» из-за его небольшой и плотной фигуры. Именно такую кличку он носил в колонии, когда был юным спекулянтом и контрабандистом, схваченным с поличным и освобожденным при Кнауше. Было множество толков по поводу того, что сблизило Юлиуса и Кнауша и что затем поссорило Юлиуса с Люстоном Феррантосом, однако истинную причину не удавалось раскопать даже самым дотошным журналистам. Последние годы «Пухлый» Юлиус проживал в Буэнос-Айресе, активно выступая за смену режима в родной стране. Его появление в «зеленом зале» стало большой неожиданностью для многих, но только не для Гаулера.

– Здравствуй, Юлиус! Ты немного опоздал, но прибыл как раз к кульминации. Что удалось выяснить на саммите?