Павел Галандров - Сапфировый кондор. Детективно-политический трактат

– Последние годы политика Сантории ассоциировалась, по сути, только с ним – от его решений зависели импорт и экспорт, христиане и атеисты, клиники и игорные дома, интеллигенция и многодетные семьи, он решал кто – враг, а кто – друг… Вы не устали от решений одного, вполне земного человека и его администрации?

– От беспомощности и безнаказанности устают больше, маср Виктор.

– Пожалуй. Бесспорно, он был одним из самых незаурядных политиков современности. Почти все они уже умерли, вот и он тоже умер, даже обидно становится.

Последняя фраза заставила хозяина кабачка придвинуться к посетителю поближе.

– Ну это еще неизвестно, маср Виктор. По официальным данным он действительно погиб в результате взрыва в больнице города Карлинс. Ему сделалось плохо, и его поместили под присмотр врачей. И там произошла утечка газа… Но знаете, вряд ли кто-то скажет вам со стопроцентной уверенностью, что уважаемый президент стал жертвой этой трагедии. Событие оказалось столь неожиданным, что в людской среде еще долго будет витать идея о том, что взрыв – лишь удачная инсценировка.

– Хмм… любопытная новость! Хотя, действительно, я натыкался на подобные мысли в санторийских изданиях перед тем как отправиться сюда… Но поскольку новость о его смерти облетела весь интернет, а официальные лица ее подтвердили, не вижу смысла не верить этому. Если же данные о смерти Люстона Феррантоса окажутся неправдой, я буду только рад за него. А Вы сами как считаете?

– Мое дело – содержать кабачок, маср Виктор. И мне это нравится больше, чем размышлять о политике. Не хочу лезть в эти дебри, скажу лишь одно: если он воскреснет, санторийцы будут только рады. Теперь, по прошествии года с его предполагаемой кончины я в этом абсолютно убежден, – тихо проговорил старик, недоверчиво оглядываясь. – И все-таки разговоры об инсценировки гибели могут оказаться простыми слухами, кто знает…

– Ну что же, думаю, в скором времени все выяснится! – подмигнул ему Касатин и поднес к губам очередную пинту пенящегося шерти. «Ведь не зря же я ступил на землю Сантории», – подумал он про себя и бросил дерзкий взгляд на портрет сероглазого вождя.

Глава 2

Сантория… Страна-остров, столь схожая со многими соседними странами, и в то же время такая загадочная. Страна, населенная людьми совершенно разных культур и вероисповеданий, разных взглядов на мироустройство, искусство и сбалансированное питание. Волею судьбы они сошлись воедино на поверхности этого небольшого государства, лежащего вдали от туристических маршрутов заядлых путешественников. Кто-то из нынешних санторийцев приехал сюда в поисках лучшей жизни и успешного бизнеса, кому-то было тесно в национальных границах, установленных родным правительством, и он решил искать счастья на других просторах. Многие тут жили с самого рождения, из поколения в поколение, и уже просто не могли ассоциировать себя ни с какими другими странами. Они жили здесь, поскольку чувствовали себя неотъемлемой частью этой земли, природы, этих городских небоскребов и именно этого предзакатного солнца, окутанного бензиновой дымкой. Частью, лишь дополнительно наделенной кровеносными сосудами и серым веществом, позволяющим осознавать свое место в мире и в Сантории.

После того, как последний санторийский монарх отрекся от престола, в стране сменилось несколько правителей. Дольше всего на «олимпе» власти задержался генерал Франс Винтерлис – он руководил страной 35 лет, делал это жестко и самоуверенно, пользуясь уважением одной половины населения и ловя ненавистные молчаливые взгляды другой. Генерал не любил континентальную Европу, считал ее ненадежным военно-политическим союзником и слишком корыстным экономическим партнером. Поэтому больше надеялся на собственные силы, и частично преуспел в этом – народ не голодал, «хлеба и зрелищ» имел в достатке, юноши и девушки получали хорошее бесплатное образование, а медицинские и научно-исследовательские учреждения пользовались поддержкой со стороны государства.

После смерти Винтерлиса власть перешла в руки коллегиального Комитета верховного управления. Но без харизмы и сильной руки генерала его бывшие соратники не смогли сохранить прежний курс – мощное народное движение, требовавшее «демократических обновлений», не оставило камня на камне от прежнего властного фундамента. Во главе страны стал один из лидеров демократического движения – юрист и популярный политический деятель Эллиджи Кнауш. Страна под его пятой превратилась в лакомый кусок для спекулянтов, честолюбцев и бывших уголовников, которые создали в стране жизнь по их собственным правилам. Кнауш, пришедший на волне массового свободолюбивого народного экстаза, был не способен изменить ситуацию и постоянно трясся за свое президентское кресло, боясь его потерять.

Когда он скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг, страна обрела нового кумира – довольно молодого и очень талантливого – Люстона Феррантоса, который входил в число приближенных Кнауша, но никогда не рассматривался журналистами и политическими экспертами как самый вероятный кандидат на освободившийся «престол». Его приход стал для многих абсолютной неожиданностью. За пятнадцать лет он успел сделать многое, частично ликвидировав те бандитские законы, которые с молчаливого согласия его предшественника ценились в стране больше, чем собственная конституция и международные договоры. Из неуверенного в себе и неопытного президента Феррантос постепенно вырос в одну из самых неоднозначных и волевых личностей своей эпохи. Его стали бояться не только обычные санторийцы, но и приближенная элита. Он продолжал оставаться частью большого невидимого механизма, но вместе с тем действовал все более независимо, без оглядки на другие «детали» этого механизма. Одни считали его диктатором, другие – проводником долгожданных демократических преобразований. Его опасались соседние страны и уважали правители далеких государств, в него верил народ, и Феррантос интуитивно осознавал это… Год назад трагические события стали причиной его преждевременного ухода. Однако обстоятельства эти продолжали быть скрытыми под завесой тайны, которая привлекала внимание журналистов, в том числе и одного политического обозревателя из России.

Касатину уже приходилось писать о Сантории несколько статей, когда он анализировал и сравнивал политические процессы в различных регионах мира. Уже тогда остров-государство интриговал его сознание и будоражил неистовую фантазию литератора.

Последние месяцы дела его журнала, носившего название «Геополис», шли не особо радостно – опытные конкуренты самолетным штопором бросались на любое яркое международное событие, и редакторам «Геополиса» оставались лишь жалкие объедки с барского стола в виде двусторонних соглашений о поставке партии страусов для подмосковной птицефермы или материалов о налете кучки экстремистов на очередной ближневосточный блокпост. Чтобы из подобных новостей сделать изюминку и сохранить авторитет издания, сотрудники из журналистов постепенно превращались в писателей-фантастов, за исключением единиц, в том числе и Касатина.