Павел Галандров - Сапфировый кондор. Детективно-политический трактат

– Я всегда открыт для вас и готов принять ваших оппозиционных лидеров! Время и дату мы определим! Нет таких противоречий, которые нельзя было бы устранить, если общаются благоразумные и патриотичные люди!

Разговор продолжался еще некоторое время. «Переговорщики от народа» пытались требовать от Феррантоса гарантий выполнения данных им обещаний. Кингстол и другие вожди толпы выкрикивали звучные лозунги, а президент ждал со спокойным выражением лица, после чего отвечал им то, что считал нужным, либо вообще не отвечал, надменно глядя в сторону площади… Произнеся напоследок фразу «Будущее Сантории мы будем строить вместе, обещаю вам!», Люстон Феррантос удалился. Весь его облик оставил в душе Фененко и большинства других участников события очень неоднозначные и противоречивые чувства…

Тем временем машина Фененко завернула в один из узких переулков, которых было множество в центральной части города. Почти половина фонарей была разбита местной дворовой шпаной, поэтому дорога плохо просматривалась впереди. За пределами света от фар временами виднелись лишь неясные очертания многоэтажных зданий, промежутки между которыми заполняла темная зияющая пустота.

Глеб и Виктор отвлеклись от обсуждения бывшего санторийского президента. Касатин рассказывал приятелю о своем нынешнем журнале, о ситуации в Москве и о натянутых отношениях с женой, которая уже не была способна любить его таким, каким он был – постоянно увлеченным профессией. Ей было тяжело рядом с ним, Виктор чувствовал это и старался вернуть ускользавшее из рук семейное тепло обратно… Но его усилия постоянно терпели фиаско из-за новых срочных поручений и командировок. Любимая женщина уже не жила с ним, но платиновое кольцо, которое он ей подарил когда-то в знак своей преданной любви, по-прежнему украшало ее безымянный палец, внушая Виктору надежду на возвращение прошлого.

Глеб сам уже успел и жениться на санторийке, и развестись с ней из-за своего бизнеса, поэтому настойчиво рекомендовал другу сменить либо жену, либо род занятий, чтобы один элемент удачно дополнял другой, а не противоречил ему. Но Виктор не хотел лишаться ни работы, ни Анастасии – это были две неотъемлемые части его души, и оторвав от себя хотя бы одну из них, он никогда не почувствовал бы вновь желания жить и наслаждаться жизнью.

– Романтик, навешал проблем на свою шею, теперь мечешься, как карась на удочке! Увереннее надо быть, четко понимать, что ты хочешь от жизни! – ерничал Фененко. – Если надо семейную теплоту и вкусный ужин – найди непыльное занятие с нормированным рабочим днем и получай свои законные денежки! С твоими мозгами в России не пропадешь. А если все же перо покоя не дает – найди себе мадам, которая тебя как писателя будет холить и лелеять, восторгаться твоими способностями и брать за образец поведение жены Толстого или Достоевского. Хотя нет, с Толстым поаккуратнее. Его жена довела до побега из дома на старости лет!

Глеб хихикнул и саркастически закатил глаза.

– Это было бы так умилительно: Витя лежит в постели с «паркером» в руках, составляя очередной политологический шедевр, а его нежная цыпочка преподносит своему кумиру в постель завтрак – омлет с апельсиновым соком…

Касатин только снисходительно улыбнулся и вновь стал вглядываться в ночную тьму за лобовым стеклом.

Вдруг Виктор резко подался вперед и стал напряженно присматриваться. «Тормози!!» – закричал он и вдавился в спинку сидения. Глеб вцепился в руль и резко нажал на тормоз. Впереди, метрах в тридцати от машины, на дорогу падал из темноты огромный бетонный столб.

Темно-синее «ауди» Фененко резко рвануло влево, оставив на асфальте черный полукруг. Через секунду столб с громким треском упал на дорогу, и бетонные осколки полетели в разные стороны. Машине удалось вовремя заехать на тротуар, поэтому каменные частицы не задели ни водителя, ни пассажира. Они лишь оставили пару легких вмятин около крышки бензобака. Кроме «ауди» Фененко других машин поблизости не было, а пешеходы здесь если и появлялись, то только до захода солнца.

Виктор выскочил из машины и бросился к месту происшествия. На дороге лежали остатки колонны, которая служила частью фасада старинного особняка. Само здание, стоящее у самой дороги, было на реставрации – его нижние этажи пронизывали, словно паутина, многочисленные стальные конструкции, просвечивающие через строительную пленку. Верхних этажей не было видно, однако откуда-то сверху продолжали сыпаться крупицы известняка и штукатурки.

– Вот черт бы их побрал! – крикнул с досадой Фененко, подбегая к Виктору. – Кругом одни идиоты, даже здание нормально обезопасить не умеют! А водители теперь тут кульбиты за рулем выделывать должны! Кстати, мы легко отделались, поздравляю.

– Думаешь, что это оплошность строителей?

– Конечно, что же еще? Тут, в центре города, частенько ветхие здания разрушаются, а властям, как обычно, до них дела нет. Это хоть частично на реставрацию закрыто, и то достижение! Правда, если еще что-нибудь подобное от него отвалится в ночи, думаю, проще будет его снести и новый дом построить!

– Странно, что это произошло. Строительные подпорки выглядят тут довольно прочными. Наверно, наверху они поленились подстраховаться.

– Да, какие-то ленивые скоты тут ковыряются, вот и результат на всю улицу виден! – не унимался Глеб, – Ладно, давай вернемся к предыдущему перекрестку и проедем по соседней улице, а то здесь уже не объехать. Хорошо, хоть машина цела. Но я выбью от коммунальщиков бабки за эти вмятины на боку! Обязательно проучу их, идиотов!

«Ауди» распахнуло желтые глаза и начало плавно пятиться назад. Вскоре машина скрылась за поворотом. В то же мгновение от здания с колоннами отделились две тени и зашагали в противоположную сторону. Они свернули в один из переулков, откуда через пару минут раздался звук включенного автомобильного двигателя.

Глава 6

В тот день – день народного выступления – Люстон Феррантос еще долго ходил по своему огромному кабинету. Народ разошелся, солнце стало наливаться кровью, предрекая этим вечером эффектный багряный закат. Люстон остановился перед зеркалом, подошел к нему и приник лбом к отражению. Подняв зрачки, он исподлобья поймал собственный усталый и озлобленный взгляд. «Я обречен стать изгоем истории, – сказал он себе. – Нет ничего более неблагодарного, чем пытаться сделать счастливыми других…»

Феррантос резко оттолкнулся от зеркала и направился в сторону «заднего балкона». Он, в отличие о того, который выходил на площадь, выводил в сторону Эвженского сада. Этот сад имел долгую историю, он был создан и взлелеян лучшими садовниками страны еще в период монархии. В определенные часы он был открыт для обычных посетителей, но в тот день туда уже никого не пускали. Поэтому Люстон вышел на балкон и принялся, закрыв глаза, ловить ароматы лип и экзотических апельсиновых деревьев. Вскоре к нему присоединились руководитель президентского штаба Геральд Гаулер, шеф разведывательного управления Ольмис Краучер и начальник службы безопасности президента Дорд Штихилис.