Елена Мейсак - Делиец

Она традиционно отказывалась от заманчивых предложений и ограничивала светские беседы скромной улыбкой. Но по канонам любого маркетинга все, что пользуется спросом, начинает вскоре пользоваться еще большим спросом.

Так, через некоторое время, видя ее неоспоримую популярность, к ней стали подкатывать и другие гости отеля, включая даже ее соотечественников. Некоторые умудрялись оставлять на лежаках своих жен и детей и подходить к ней все равно.

Она уже и не знала, куда девать себя от этого непрошенного и столь навязчивого внимания. Но с другой стороны, сезон был слишком коротким, песок – чересчур манящим, а море – непередаваемо ласковым, так что отказываться от дневных походов на пляж из-за клейких взглядов его обитателей казалось ей просто кощунственным.

Вот и сегодня она, несмотря ни на что, пошла на пляж и задержалась на нем почти до темноты. Вдоволь накупавшись, она сидела на дощатом понтоне и наблюдала за погружавшимся в море солнцем.

Она много где бывала и видела несчетное количество самых разных закатов, но ни один из них не мог сравниться с закатом на здешнем побережье Средиземного моря.

Огромное солнце, лениво скатываясь к горизонту, становилось сначала цитрусово-оранжевым, а затем, приближаясь к кромке моря, стыдливо краснело и утекало под воду, превращаясь в пурпурное пятно по дороге.

Она наблюдала за ним каждый день, и в такие моменты казалось, что на свете больше нет никого: только ты и солнце, ты, песчинка в космическом пространстве, и повелитель галактики, вы разговариваете друг с другом лишь на вам одним понятном языке.

Когда космический владыка исчезал за горизонтом, побережьем овладевала темнота, и последняя гостья на пляже, надев платье и собрав аксессуары, отправлялась в номер, чтобы перевоплотиться в тот образ, который был предначертан ей вечерним рабочим расписанием.

Сегодня она слегка задержалась, потому что в лучах как обычно неповторимого заката показалась стайка дельфинов, резвившихся среди волн.

Хозяева вечернего моря грациозно выпрыгивали из воды, запечатлевались на фоне угасающего солнечного диска и точным броском погружались обратно.

Поболтав между собой на недосягаемом человеческому слуху эсперанто китовых, они выпрыгивали вновь, услаждая взоры.

Не заметив, как за этим увлекательным занятием пробежало еще полчаса, Наталья спешно собралась, ругая себя за беспечность.

Еще бы, теперь она не успеет поужинать! Лишь бы хватило времени привести себя в порядок да не опоздать на работу.

Едва выйдя из тоннеля, отделявшего пляж от гостиницы, она увидела одного из докучливых столичных пижонов, в дневное время околачивавшегося на пляже и время от времени прилипавшего к ней взглядом, словно мозольный пластырь к пятке.

– İyi akşamlar 3 3 Добрый вечер! (турец.) , – сахарно начал он и устремился в ее сторону.

Она потупила взгляд и, шаблонно улыбнувшись, ускорила шаг, пытаясь избавиться от непрошеной встречи.

Ухажер пошел за ней следом и тоже ускорил шаг. Он ей что-то говорил по-турецки, но она не понимала ни слова, лишь пытаясь поскорее добраться до входа в отель.

И в том самом месте, где петлявшая между мандариновыми деревьями дорожка распадалась на две тропинки поменьше, он вдруг резко схватил ее и потащил куда-то вправо и вбок, крепко зажав рот рукой.

Она пыталась кричать, но это оказалось не так-то просто. Видимо, этот мужик всю свою жизнь прогрузил чемоданы в аэропорту, потому что хватка у него была просто железной. Она не могла пошевелить губами, даже если бы и очень постаралась.

Грузчик втащил ее во второй корпус через, как она поняла, служебный вход. Они попали в то самое здание, где работал ее напарник. Только с этой стороны корпус напоминал вовсе не пятизвездочный отель, а пораженную радиацией заброшенную больницу.

В считанные секунды ее парализовал страх. Судя по всему, половина корпуса была закрыта для проживания, и то ли здесь начали глобальный ремонт, да не закончили, то ли начали что-то пристраивать, да передумали, то ли эта часть здания просто обветшала – неизвестно, что здесь в итоге случилось, да и в принципе неважно было.

Все, что сейчас имело значение, это то, как ей избавиться от человека, который, кажется, до того перегрелся на пляже, что собрался изнасиловать прямо тут. И с учетом всех обстоятельств, это, похоже, не составит ему большого труда.

Он волок и волок ее куда-то, пока не выбрался в то место, где вообще не оказалось стен. Лишь бетонные перекрытия да торчавшая там и здесь арматура напоминали о том, что это, вообще-то, здание, а не заброшенная стройка в какой-нибудь глубинке.

Страх могильным холодом бежал вниз по рукам. Что же делать?

Насильник прижал ее к столбу, одним движением сорвал с нее тонкое пляжное платье и принялся за купальник. Он опять что-то бормотал по-турецки, теперь его интонация напоминала лишь грязные ругательства. Лицо его горело похотью и злобой. Казалось, этот человек совершенно не владел собой.

Она попыталась нанести ему удар в промежность, но промахнулась, за что он притянул ее к себе и крепко вмазал под дых. Из глаз брызнула и врассыпную побежала галактика золотых звезд. Все той же железной рукой он схватил ее за волосы и повернул лицом к колонне.

Вся эта возня проходила довольно тихо, но поняв, что разменян последний данный ей волей случая шанс, она, набрав в легкие побольше воздуха, что есть силы закричала. Мужик, и до того уже разъяренный словно голодный бульдог, собрался вновь ударить ее, на этот раз прямо головой о бетон.

Неожиданно она увидела боковым зрением, что из-за соседних колонн к ней кто-то идет. Откалибровав происходящее, идущий перешел на бег и буквально в три прыжка оказался рядом с ними.

Краем меркнущего от ужаса сознания она узнала незваного гостя. Им оказался не кто иной, как Делияр Ахматов, ее недавний попутчик.

Насильник, бросив свою добычу у колонны, ринулся наутек, однако толстый потный коротышка и сравниться не мог с ее спасителем, который с высоты своего роста схватив столичного увальня за горло, сцепил на нем руки кольцом.

Вел он себя крайне странно. В то время как любой нормальный мужик давно бы врезал хаму промеж глаз или, в крайнем случае, вызвал бы полицию, Делияр просто держал преступника каким-то странным образом, да так, что тот и пошевелиться не мог.

Бархатные глаза, обрамленные темными ресницами, спокойно смотрели в бегающие крысиные глазки отморозка. И казалось, что от этого взгляда из преступника куда-то к земному ядру утекают все его жизненные силы.

Буквально в считанные минуты коротышка как-то ослаб, его железные кулаки бессильно повисли вдоль тела. Он стал похож на набитый конским навозом мешок, из которого вот-вот потечет наземь все его содержимое. Еще немного, и он упадет навзничь, но именно в тот самый момент руки захватчика разжались, и он отпустил несостоявшегося насильника на все четыре стороны.