Елена Мейсак - Делиец

Если она напорется на них, это же будет просто катастрофа! Ее уволят с волчьим билетом и отправят в Москву, в которой ее не ждет ничего, кроме ветра и дождей, ведь на дворе как раз заканчивался сентябрь.

Но все его усилия, казалось, были тщетны. Она и веселая компания уже встали в характерную позу, говорившую ему о том, что еще секунда, и они все камнем кинутся вниз.

Или, проще сказать, топориком, потому, что нырять она явно не умела, собираясь прыгать вниз ногами!

– Наташа! Стой! Не прыгай туда, стой! – не своим голосом закричал он, взлетая по лестнице на деревянный настил.

Некоторые моменты бывают удачными, некоторые – неудачными, а некоторые – просто запоздалыми. И этот момент был одним из них.

Двух секунд ему не хватило, чтобы уберечь ее от безрассудного шага. Сквозь зеркало воды она летела в воду прямо на ежа, злобно проткнувшего ей ногу насквозь, обагряя красным изумрудную гладь.

– Идиотка! – громко выругался он и, оббежав понтон левее, спустился в воду по лестнице.

Когда она пришла в себя, то не сразу поняла, в чем дело. Потом вспомнила, что спрыгнув с понтона, напоролась ногой на что-то острое, как нож. Боль пронзила ее насквозь, волна дурноты накрыла ее, лишая сил, а потом все вокруг потемнело.

– Тише, не шевелись, – произнес голос неподалеку.

Постепенно сознание возвращало ее на грешную землю, и она увидела, что лежит прямо на коленях у Делияра, закутанная в пушистое банное полотенце. Окровавленная стопа покоилась на кровати, испачкав простыни. В районе плюсны ногу проткнули шесть игл и вышли насквозь, сделав из нее дырявое решето.

– Что это? – в ужасе закричала она, пытаясь вырваться из его рук.

– Шшшшш… – не двигайся. У тебя в ноге вечерняя прическа жены морского ежа. Ты не вытащишь иглы сама, потому что они все прошли насквозь. Ты зальешь здесь все своей кровищей и умрешь. А потомки напишут о тебе триллер. Или же этот монстр оставит тебе в наследство кучу инородных тел и заражение крови в придачу.

– И?

– Я уже вызвал сюда врача, он вытащит иглы. Наверное, правильнее было бы отвезти тебя в больницу в Аланью, но я не уверен, что сейчас тебе нужно именно это.

Она посмотрела на него глазами, преисполненными отчаяния.

– И в самом деле. Ты как будто мысли мои читаешь. Мне не то, что не нужна сейчас эта больница, я вообще не знаю, что теперь делать! Как я буду работать сегодня?! Как буду танцевать?! И… ты уверен, что доктор сделает все безопасно?

– Не переживай, все будет в порядке. Что касается твоей работы, я с этим разберусь и сегодня. А насчет завтра придется подумать.

Она молчала. Постучали в дверь. Пришел, наконец, врач, который, обколов ей ногу обезболивающим, после некоторых манипуляций с точностью ювелира вытащил из нее иглы. Нет, ну ты подумай, и даже крови почти не было!

Видимо, руку он здесь уже набил на вытаскивании этих игл из тел незадачливых туристов. Почему бы просто не вытащить ежей из-под пирса? Но это, видимо, лишило бы его хорошего заработка, поэтому ежи пролежат здесь еще целую вечность, дырявя постояльцев. Она злилась.

Тем временем, врач наложил ей повязку и оставил на столике антибиотики и обезболивающие. И велел, если ухудшится общее состояние, звонить ему в любое время дня и ночи.

Она все так же уютно лежала в руках Делияра, и ничего менять не хотелось. Однако было необходимо.

– Поможешь мне добраться до моей комнаты?

– Конечно. Но завтра перед обедом я зайду к тебе и эээээ….полечу немного, скажем так. Нужно как-то так сделать, чтобы ты смогла вечером работать.

– Я даже не представляю себе, как это возможно. Завтра вечером я должна проводить мастер-класс по латинским танцам. Люди на него за неделю записывались. Если я сорву его, меня тут же уволят, особенно учитывая, что моих туристов уже второй вечер подряд никто не развлекает.

– Почему же никто? А как же лучший на свете аниматор?

Она как-то странно улыбнулась. Потом оглядела комнату, но быстро вернула взгляд обратно, потому что не обнаружила ничего достойного внимания. Комната была как две капли воды похожа на ее, с той лишь разницей, что мебель находилась в ней зеркально. На тумбочке возле кресла она увидела лишь колоду карт, лежащую рубашкой вверх, четки, пепельницу и початую бутылку коньяка. Кого теперь этим удивишь.

– Надеюсь, ты не заядлый картежник?

– Картежник? В какой-то мере, может быть, и да.

– Хотя мне ты больше напоминаешь неформала. У тебя столько колец на пальцах. Зачем они тебе?

– Тебе это будет неинтересно, – только и ответил он.

Наутро она проснулась от режущей боли в ноге. Как если бы она, пытаясь просверлить в стене отверстие для картины, вместо стены направила дрель в собственную ногу. Хотелось выть, так сильно все болело.

Кое-как сев и дотянувшись до лежавшего на тумбочке обезболивающего, она попыталась открыть блистер с таблеткой, но та упала и предательски покатилась под диван.

Черт! Наталья от злости стукнула кулаком по постели, но удар оказался не совсем удачным и пришелся по деревянному столбику у изголовья кровати. Золотая галактика вновь брызнула из глаз.

Обессилено упав на подушки, она размышляла о том, как будет работать сегодня. Видимо, позорный путь домой уже не за горами.

В этой странной агонии прошло еще часа три, прежде чем ее, измученную болью, с заплаканными глазами, скрюченную на кровати застал Делияр.

Он зашел в ванную, вымыл руки и присел рядом с ней.

– Ну же…ну же… успокойся. Я вот утром на рыночек в город сгонял, кое-чего прикупил. Сейчас мы тебя немного подлатаем. А еще я принес тебе костыль, чтобы ты могла хотя бы в ванную сходить, а не спрыгать.

На ее вопросительный взгляд он не ответил ничего. Лишь подошел к столику, расположенному у зеркала напротив кровати, достал из белой полиэтиленовой сумки какой-то пакет с мелко измельченной травой, которую высыпал в кофейную чашку. Вскипятив в чайнике воды и долив ее туда же, он, размешав содержимое, склонил голову над зельем и что-то тихо, но довольно оживленно забормотал.

Примерно через полчаса он подошел к кровати и протянул чашку лежавшей в позе эмбриона женщине.

– Вот, выпей. Это успокоит боль.

Даже не спросив, что это, она залпом проглотила противную жидкость. Запах из чашки был просто омерзительным.

А, возможно, столь неприятное впечатление оставлял перегар, резко ударивший в нос.

Тем временем ее самопровозглашенный врач достал из пакета еще какие-то листья, благовония и спички. Обдав кипятком листья, он зажег благовония и поставил их в опустевшую чашку. Затем взял листья и несколько раз пронес над благовониями. После чего поднес к губам, произнося какие-то странные обрывистые фразы.