Александра Мурзич - Свет в Храме

– Удивительное дело, – блаженно поглаживая себя по животу, проговорил Дар. – Живёт матушка Шенай одна, а как к ней ни приедешь, накормит до отвала, словно еды на армейский отряд приготовлено. Вы мне растолкуйте, как так получается?

– Да как-то… само собой, – улыбнулась Шенай почти застенчиво. Нежданные гости были ей в радость. Дар, которого она без малого два года не видела. И приятель его. У ворот стоял хмурый, молчаливый, а сейчас – ишь глаза прижмурил, ну точно котёнок. Облизнётся и замурлычет. Отогрелся, сердешный!

– Вот только где я вас двоих спать-то положу, – всплеснула она руками.

– Да хоть бы на полу, – пожал плечами Кенир.

– Зачем на полу, – возразил Дар. – Я здесь получше место знаю.

– Бродяга ты мой! – опять запричитала Шенай. – Лесовик! Всё-то тебе в доме не сидится и не лежится! Одеяла хоть возьмите. Небо видели какое? Ночь холодная будет.

– Мне не привыкать, Кениру тоже, – усмехнулся Дар. – В сено закопаться можно. Но одеяла мы возьмём. Спал когда-нибудь на сеновале? – повернулся он к спутнику.

– Приходилось.

– Вот и отлично.

По правде говоря, запах сена вызывал у Кенира не самые радужные воспоминания. Да, ему приходилось спать на сеновалах. Когда подростком он нанимался в работники к владельцам богатых подворий. Но разве же оно так было? Разве кормили его так вкусно? Разве смотрели на него так ласково, как матушка Шенай? Разве лежал с ним кто-нибудь рядом, бок о бок?

Дар повозился, закапываясь поглубже.

– М-м, хорошо как! До чего же люблю на сене спать!

– Дар, а матушка Шенай тебе кто?

– Родственница. Не то троюродная тётушка, не то бабушка. Далёкая, в общем. Своих детей у неё нет, так она меня за сына считает. А я, негодник, дорогу к ней забыл.

Кенир вздохнул. Что бы там ни было в Торене, по крайней мере, здесь Дара любят и ждут. А его? Нет, лучше спать и ни о чём не думать.

Дар тоже закрыл глаза, но уснуть не мог долго. Снова и снова слышал он злое и резкое: «Заткнись, проводник!». И тут же – «Извини… я не должен был». Снова и снова видел в глазах Кенира ненависть, вызванную его вопросами, и радость после их примирения. И то, и другое искреннее, настоящее. Было дело, попался Дару молодчик, который любил обижаться напоказ. Вот, мол, какие мы нежные, слова-то нам не скажи! Дар тогда хоть немногим его старше был, а вразумил быстро. Парой затрещин. Негоже здоровому лбу девицу из себя корчить. А вот Кенир не корчит. И поганое настроение ни при чём, чего бы он там ни говорил. Здесь другое. Но – что?

Во многих сказках, слышанных Даром в детстве, герою в качестве последнего испытания нужно было отыскать ключик и открыть старинный замóк. За дверью его ждала принцесса. Или богатство. Или похищенные и спрятанные в заколдованном доме сестра или брат. Кенир – ни дать ни взять замок из сказки, и ключик-то не враз подберёшь. Да и нужно ли? Что ждёт Дара за дверью, если он её откроет? И зачем её, вообще, открывать? Никакой награды для него там не припасено, это точно. Дар мысленно обругал себя. Сдался ему Кенир! Колючка, дронга пустынная! Как вести-то себя с ним не знаешь. На какое слово в ответ шипы выставит? Тьфу!

Кого же он всё-таки Дару напоминает?

Проснувшись утром, Кенир не обнаружил Дара рядом. Он смутно припомнил, что вроде бы слышал сквозь сон, как проводник встал и ушёл куда-то ни свет ни заря. Наверное, помочь матушке Шенай управиться с хозяйством. Кенир повалялся в пахучем сене ещё некоторое время, потом поднялся и направился в дом, по пути вытряхивая травинки из волос и рубашки.

Хозяйка и Дар сидели за столом и о чём-то вполголоса разговаривали. Дар был раздет по пояс, с русых волос капала вода.

– Тебе тоже советую искупаться, – заметил он, перехватив взгляд Кенира. – Потом такой возможности долго не представится.

– Иди-иди, – кивнула Шенай. – За двором тропинка, она прямо к речке ведёт. Пока искупаешься, у меня как раз завтрак поспеет.

Кенир последовал совету. Он любил воду и отлично плавал. Речка была узкой, он раза четыре перемахнул её от берега до берега, пару раз нырнул и вернулся в дом весьма довольный жизнью.

После завтрака, не уступавшего объёмом ужину, спутники принялись собираться в дорогу. Матушка Шенай собственноручно набила их перемётные сумки провизией. Дар шутил, говоря, что этого хватило бы не только им двоим, но и Искристому с Непокорным, если бы только лошади ели человеческую пищу.

– Мал ещё перечить! – строго оборвала его Шенай. Перечить ей, впрочем, никто не собирался.

На прощание хозяйка расцеловала обоих, взяв с Дара обещание навестить её на обратном пути. Потом она долго стояла у ворот и смотрела им вслед. Обернувшись в последний раз, Кенир подумал, что отныне запах сена будет напоминать ему уютный дом матушки Шенай.

Свой меч Дар, как и Кенир, возил за спиной. Когда, миновав поле, они оказались в сосновом бору, Дар снял его, положил поперёк седла и принялся развязывать ремешок, стягивающий рукоять.

– Мы уже в Северном лесу? – спросил Кенир, проследив за его действиями.

– Ещё не совсем. Но до ближайшего жилья, не считая той деревни, откуда уехали, уже далеко.

– Ясно, – коротко ответил Кенир, снял перевязь и тоже распустил ремешок. Ещё за завтраком он приметил на загорелой груди Дара тонкую белую полоску шрама. Старого. А лет-то проводнику… Ремесло это, надо понимать, не из самых безопасных.

Прохладное утро обернулось ветреным днём. Высокие сосны раскачивались над головами путников. К полудню стало холодно настолько, что пришлось достать из сумок куртки. Свою Кенир покупал ещё в Хорсене. Она надевалась через голову и не застёгивалась, а завязывалась, при этом шнуровка оказывалась почти сбоку.

– Наверное, не очень удобно? – предположил Дар. Кенир похлопал себя по груди:

– Зато не продувает. В Хорсене знаешь какие ветра.

Куртка Дара ничем особенным не отличалась. Обычная куртка, разве что карманов много, на охотничий манер. А вот затейливая вышивка слева на груди привлекла внимание Кенира. Извивающаяся лента дороги терялась в густом лесу, справа от неё поднимались горные пики, слева текла река, и склонялся под ветром камыш. На синем небосводе застыли рядом солнце и луна. А над ними сверкал остро отточенный кинжал. Мастерство вышивальщицы было достойно восхищения. И вряд ли столь своеобразный пейзаж появился на куртке проводника просто ради украшения.

– Это что-то означает? – поинтересовался Кенир.

– Это знак гильдии.

– Гильдия проводников? Да, Феррайн любопытная страна.

– А как ты думал? Если уж это занятие признали ремеслом, надо им как-то управлять, надзирать. Представь, что сапожников стало больше, чем людям требуется сапог. Что тогда будет?

– Добрая часть из них останется не у дел, – понимающе кивнул Кенир. – Как и проводников, если их станет слишком много.