Элайджа Бунн - Бремя ошибочного мира

– Что ж, – усмехнулся он. – Выходит, остался только Прасепс. Выступаем сейчас же! Мы управимся до заката, если вы будете шевелить конечностями! Живее!

Сам принц быстро вскочил со своего места и направился к бронированному автомобилю, что стоял неподалеку от его шатра. Лично сев за руль, он заставил машину рвануть с места и, подняв столб пыли, направился в сторону прибрежного города, где, по его мнению, находился штаб бунтовщиков.

Но недостаток опыта в подобном роде дел и кипящий характер не позволяли Бэззеру увидеть, что ниточки к началу этого восстания идут с улиц самой Столицы, ее закоулков и темных подворотен, где и окопались организаторы так называемого Подполья.

В тускло освещенном пыльном, но просторном подвале одного из зданий окраины Столицы несколько человек, облаченных в серые одеяния, с гоготом и воплями обсуждали последние катастрофические новости касательно восстания на полуострове Пискис. Гул стоял в воздухе до тех пор, пока худощавый мужчина с кучерявыми длинными волосами, спадающими на его серый китель, не очутился в тусклом зале. Молча окинув взглядом происходящее, он усмехнулся, прошел мимо взъерошенной толпы и аккуратно сел в свое просторное кожаное кресло. Поерзав в нем немного, он, не теряя довольного выражения лица, приоткрыл глаза, как бы давая понять присутствующим, что они вновь могут говорить, чем те непременно воспользовались:

– Мэрлин, все пропало! – верещал один из присутствующих. – Восстание подавлено!

– Мэрлин, какого черта? – возмущенно твердил второй. – Мы рассчитывали на то, что захватим власть, а не сожжем пару городов на отшибе материка!

Возгласы и выкрики беспорядочно сыпались до тех пор, пока сам Мэрлин не поднял руку. Выждав паузу, дав всем возможность вовремя закрыть свои рты, худощавый мужчина, посмаковав свое обращение на губах, наконец заговорил:

– Друзья мои, – расплываясь в улыбке, произнес он. – Я вижу, вы не видите всей красоты картины. Но и объяснять ее я вам не буду. Знайте только, что эта кампания приведет нас к долгожданной победе. Разумеется, вы напуганы. Я бы тоже был напуган, если бы смотрел на ситуацию под вашим пресловутым углом. Что поделать, – он пожал плечами. – Я прощаю вас за вашу глупость, друзья мои.

– Если ты такой умный, – выкрикнул один из мужчин в сером, стоявших вокруг вытянутого стола, за которым сидел Мэрлин, – то почему не мешаешь Бэззеру жечь наших соратников? Он ведь так и до нас скоро доберется! Думаешь, ему составит труда допросить одного из членов Подполья в Прасепсе?

– Будет хорошо, – заметил Мэрлин, вычищая грязь из-под ногтей, – если допросит. Почему? Да потому, что иначе нам придется искать повод пригласить его к нам. Пусть уж лучше сам найдет, не так ли? Пламенный характер никогда не помогал даже самым талантливым правителям. Бэззеру и подавно это не поможет.

Оставив автомобиль позади, принц Бэззер ворвался на улицы Прасепса, возглавляя отряд гвардейцев, что с трудом поспевали за ним. Однако никакого сопротивления он не встретил. Люди мирно сложили оружие и склонились перед своим покровителем в ожидании заслуженной кары. Пройдя вдоль главной улицы, Бэззер окинул взором большой город, что простирался вплоть до берега моря, и понял, что победа уже у него в руках. Поднявшись на постамент, что был намеренно заготовлен на центральной площади, он обратился к жителям города:

– Вас не тронут! – заявил он. – Но я хочу, чтобы главы восстания вышли вперед, ко мне, и приняли достойное наказание за содеянные грехи против Короны! Вы сами осознаете свою вину. Я уверен в этом. Если же вы, по какой-то неведомой мне и моим убеждениям причине, не сделаете этого, я превращу улицы Прасепса в груды пепла!

– Не надо! – послышался голос с улицы. – Мы готовы!

Несколько мужчин в плотных кожаных доспехах, сделанных их собственными руками, вышли вперед, склонив головы перед принцем. Они выстроились в ряд перед постаментом, после чего один из них вновь заговорил:

– Наша цель – не захват власти, Ваше Превосходительство. Наша цель – показать вам и Королю, сколь губительна политика Короны! Мы понимаем, что править всем материком трудно, но люди начинают гибнуть от голода. У детей нет достойного образования и будущего. У мужчин нет работы и денег, чтобы обеспечить свои семьи, – говорил он. – Мы не хотели никого убивать, но иного выхода не нашли. Боюсь, наша жертва повторится вновь, если Корона не изменит своих приоритетов в правлении государством. И так будет продолжаться до тех пор, пока весь материк вновь не превратится в пепелище. Простите нас, принц Бэззер, и услышьте нас.

Встав на колени, мужчины смиренно ждали своей неизбежной участи.

– Ваши слова услышаны, – нахмурившись, твердо произнес Бэззер и призвал свою косу.

Вырвавшийся поток пламени в мгновение ока обратил предводителей восстания в груду тлеющих углей. Прах, что от них остался, был подхвачен порывом прибрежного ветра и унесен далеко в волны бушующего моря, что переливалось лазурным мерцанием под утесом города.

Выждав, пока пламя затихнет, и Бэззер отзовет свою косу, офицер личного состава принца подбежал к постаменту и обратился к своему господину:

– Я вынужден доложить тревожную весть, – трясясь, выпалил он.

Сам Бэззер не сразу обратил внимание на подчиненного, наблюдая с довольной ухмылкой на устрашенных жителей города, которые, попрятавшись за стены домов, молча наблюдали за тем, что же будет делать их принц дальше.

– Они не понимают, что все это я делаю ради них, – вздохнул он, опираясь на рукоять косы, клинок которой был вонзен в постамент. – Все эти страдания, этот страх – ради их же благополучия. Но они не ценят. Грязные подонки, как они посмели осквернить честь Короны своей кровью! Они не в силах оценить все те усилия, что я прилагаю, – наконец, опустив взгляд себе под ноги, он увидел стоящего в строевой стойке офицера и обратился к нему, не скрывая своего раздражения:

– Чего тебе?

– Ваш отец, Король Кэрит, – лепетал офицер, – передает послание.

Бэззер мгновенно отозвал косу и спрыгнул с постамента, после чего схватил гвардейца за шиворот и поднял над землей:

– Что мой отец передает? – настороженно прорычал он.

– Он… – хрипел офицер, болтая ногами в воздухе, – он просит вас оставить свои дела здесь и поскорее вернуться в Столицу.

Отбросив солдата в сторону, Бэззер задумчиво отошел в сторону. Спрашивать с последнего повод такой просьбы было бессмысленно, ведь принц и так его знал. И повод этот был, наверное, самым печальным из всех возможных. Единственное, чего не мог простить себе молодой воин с самого детства, так это собственной слабости. Поэтому, когда ему приходилось сталкиваться с ударами судьбы, перед которыми он был бессилен, его каменное сердце разрывалось на части.