Анна Рунцо - Драконаполис. Первые искры

Редактор Елена Ударцева

Корректор Хаит Мария

© Анна Михайловна Рунцо, 2020

ISBN 978-5-0051-3401-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

E-mail: amvoronkova@gmail.com85570 слова

Моб.: 8 (916) 688 43 51

Редактор – Елена Ударцева

Корректор – Мария Хайт

Август 2020 г.

В оранжевом свете факела раздавался оглушительный лязг тяжёлых мечей, опускаемых то на остроконечный шлем, то на лёгкую броню сражавшихся. Из-под железных пластин, защищавших голени и ступни, то и дело летели искры от соприкосновения с покрытым бурой пылью камнем. Обоих противников доводили до изнеможения холод и усталость. Мгновение слабости решит, кого сбросят со стен крепости в неглубокий ров, а кто честно выполнит свой военный или сторожевой долг. Оба были изнурены: один – изматывающей осадой и штурмом неприступной крепости, другой – долгими днями голода и жуткими миазмами запертого города. Стражник оступился. Он упал на спину и готовился к смертельному удару уже занесённого над ним меча. Но тут гримаса торжествующей злости на лице его противника сменилась смертельным ужасом. Штурмовик смотрел куда-то поверх головы своей жертвы. Два огромных жёлтых глаза над хищной клыкастой мордой бесстрастно глядели из темноты. Чудовище двигалось в сторону дерущихся мужчин, медленно выползая из мрака галереи. Пляшущий отсвет факела упал на кожаные, как у летучей мыши, крылья, только гигантские, под стать своду собора.

***

Сева, вздрогнув, проснулся. Серпантинная дорога впереди вилась в лучах фар. Невозмутимый водитель рядом с ним привычно вёл машину одной рукой. Все Севины мышцы всё ещё были напряжены после резкого пробуждения. Такие реальные исторические сны с одной и той же фантастической тварью, которую он никак не мог рассмотреть целиком, снились ему несколько раз в жизни. Должно быть, подсознание готовило его таким образом к ударам судьбы, потому что обычно ничего хорошего после подобных снов не случалось. Сева дотронулся до лба. Он вспотел во сне, и прядь волос неприятно липла к коже. От такого сна нельзя так сразу отмахнуться, неприятное воспоминание будет долго ещё преследовать и портить настроение. Он обернулся назад – Тамара дремала на заднем сиденье. Прямо сейчас нет причин для тревоги. Они всего лишь… Прежде чем почувствовать адский удар, он услышал оглушительный треск. Всё замельтешило перед глазами. Оборванный крик, скрежет металла, вкус железа во рту, он забыл, как дышать.

Когда грохот стих, Сева ещё с минуту не мог вздохнуть. Было больно, и он сначала совсем не чувствовал тела. Очки слетели, и он видел перед собой лишь размытые пятна – оранжево-жёлтые сполохи. Голова превратилась в раскалённый шар. Шевельнуть головой он не мог – шея адски болела. Он попытался позвать Тамару, но из горла вырвался лишь хрип.

Страх, что тело парализовало, быстро рассеялся. Едва пошевелив рукой, он почувствовал, будто на переносице взорвалась петарда – так шарахнуло, что он чуть не потерял сознание. Особенно давило в левом боку. Прошло время, прежде чем он разобрался, что машина лежит на боку со стороны водителя и это ремень безопасности больно впивается в тело, удерживая его на весу. Фары освещали кусты перед опрокинутым капотом, но в салоне толком ничего не было видно. Было жутко тихо. Сева пошарил в кармане и достал телефон. Врубив фонарик, он направил луч на сиденье водителя рядом. И тут же опустил руку. Парень был мёртв: глаза открыты и шея неестественно вывернута. Боковое стекло было пробито куском ствола сухого дерева. Как раз на уровне шеи рваные края бревна вошли в тело, прикончив его. Будь склон, по которому кувырком катился внедорожник, длиннее или короче, Сева сам был бы на его месте. Бедолаге, судя по всему, не было и двадцати пяти.

С заднего сиденья раздался слабый стон. Сева попытался позвать Тамару, но ничего толком не вышло. От звука собственного голоса полыхнуло болью в висках. Тамара шевелилась – был слышен шорох. «Сева! Ты жив?» – раздался её встревоженный голос. Немного успокоившись, Сева почувствовал, как, несмотря на отчаянное положение, досада на миг победила ужас. Какая нелепость привела их сюда! Глупая выдумка, химера, сказка. Погоня за драконом! Конечно, самым главным было вернуть сбежавшего Витю. Но немалую роль в том, что он потащился следом за чужими, в общем-то, людьми, сыграли эти абсурдные мальчишеские теории, в которые он, как дурак, поверил.

Над ухом щёлкнул замок ремня безопасности. Тамара осторожно высвобождалась, стараясь удержать равновесие и не рухнуть вниз. Дверь с её стороны, как люк в танке, теперь находилась прямо у неё над головой. Узкая щиколотка опёрлась о край сиденья водителя прямо перед Севиным лицом. Кто бы мог подумать, что эти двое попадут вместе в такой переплёт, несколько месяцев назад – в тот день, когда они ещё только познакомились?

***

Сева почти всю жизнь прожил в квартире на Третьей Рыбинской улице в Сокольниках. До окончания школы – с бабушкой, потом, в институте, снимал на пару с товарищем квартиру неподалёку. Бабушка Маша умерла через пару лет после того, как он нашёл постоянную работу. Оставшись без единого близкого родственника в Москве, он поселился там, где взгляд то и дело падал на предметы и места, воскрешавшие в памяти множество картинок и мелких происшествий его детства. Каждый день, спеша к метро, он шёл той же главной аллеей парка Сокольники, по которой мчался на своём первом двухколёсном велосипеде. Севин глаз раздражённо отмечал, что старый музей восковых фигур давно уже превратился в дешёвую блинную, а мозаичная стела на входе в детский городок, изображающая бегущего за воздушным змеем мальчишку, недавно была отреставрирована кем-то старательным. Уж лучше бы стояла, как прежде, с облупившимися глазурованными квадратиками, оставляла зрителя догадываться, что же там изображено. В ветхости и заброшенности Сева видел больше истории и души, чем, скажем, в радостно обновлённых и отполированных фонтанах на ВДНХ. Теперь они уже мало чем напоминали осколки советской выставки – не отличишь от новодела по стандартным чертежам. Этот дух истории, всё больше ускользавший из Москвы, как песок сквозь пальцы, манил Севу с тех пор, как он помнил себя. Пятилетним мальчиком он замирал, находя под детскими сандалиями осколки узорчатой старинной плитки, которую никто, кроме него, не замечал. Он безошибочно определял старую кладку на зданиях, даже под плотным грунтом казённой серой краски. На истфаке он не пропускал ни одной археологической экспедиции, и его вскоре стали считать талисманом – каждый раз на раскопках находился уникальный артефакт.