Сергей Савелов - Новая жизнь. Книга 2

– Здесь же много мужчин! – высказал вслух.

– Мужиков достаточно, а мужчин мало, – категорично опровергла.

– Может, тебе не везло? Ты всегда такая инициативная?

– Нечего ждать милости от …. (задумалась, подбирая слово) от судьбы, – выпалила.

Некоторое время помолчали, думая о своем. Наконец, Катя сняла ногу с моего паха и вновь принялась теребить член рукой.

– Еще сможешь? – лукаво улыбнулась.

Я уже был удовлетворен, но заметив в ее глазах вопрос, понял, что для нее это очень важно.

– Желание женщины …! – согласно кивнул.

Ее активность рукой и сексуальными губами вновь возбудила страсть.

– Теперь я сверху! – шепнул и опрокинул ее в сено на спину.

– Не нравится, когда тобой командует женщина? О-о! – простонала, когда вошел в нее.

Через некоторое время кончил в третий раз, а Катя не смогла, как не старалась. «Вероятно, традиционная поза не для нее!» – подумал, чувствуя досаду и опустошение. Устало отвалился и предложил:

– Давай, ты снова сверху, как прежде ….

– С улыбкой Катя поцеловала меня в щеку и шепнула:

– Мне хватит! – и тихо засмеялась.

Вгляделась в приоткрытые ворота хлева и вздохнула:

– Пожалуй, пора! Скоро муж заявится.

– Так ты замужем? – удивился.

– А ты как думал? – рассмеялась и провела шершавой ладошкой по щеке. – Красивый и сильный, но ласковый! – пристально смотрела на меня. – Кому такое счастье достанется? – вздохнула.

– Почему ты считаешь, что у меня никого нет? – заинтересовался.

– А я все про тебя знаю, – заявила с улыбкой. – Все знают, – добавила.

Легко поднялась, подхватив панталончики, встряхнула их и стала одевать, опять оголив шикарные ляжки без единого признака целлюлита. Вновь захотел ее, но в паху не почувствовал никакого шевеления. Натягивая трусы и джинсы поторопил, заинтересовавшись:

– Ну-ка, ну-ка поведай, что обо мне говорят в селе?

– Твою девушку изнасиловали, и она покончила с собой. Насильника ты убил и теперь скрываешься здесь, – с превосходством заявила она, отряхиваясь от сена.

– Вот это да! – воскликнул удивленно. – И давно ВСЕ ЗНАЮТ? – выделил ее слова.

– Ты только появился, как бабы зашевелились и начали справки о тебе наводить, а потом Юрки-участкового жена призналась.

– Значит, мои старики тоже знают? – догадался. – А молчат, конспираторы! – рассмеялся.

– Здесь же деревня! Все у всех на виду, – пояснила.

– Не всему можно верить, что говорят. Если бы я был убийцей, то не жил бы здесь спокойно, а сидел за решеткой.

– Мне все равно, – махнула рукой, – только бабы тебя жалеют и мужьям ставят в пример, – грустно улыбнулась.

– Почему грустишь? – подошел к ней вплотную и вгляделся в глаза.

– Нет во мне бабьей сентиментальности, – отвернула голову.

– А у тебя зрачки разного цвета, – сообщил.

– Заметил? – вновь посмотрела на меня с улыбкой, – а муж, сколько живем – не замечает, – добавила грустно. – Ну все иди, а то влюблюсь, – пошутила. – Соседки с часами сидят, наверное, засекают – сколько времени ты мне лампочку меняешь, – рассмеялась.

– Мы еще увидимся? – поинтересовался на прощание, целуя ее.

– Не знаю, хотелось бы …, – вновь провела ладошкой по щеке. – Я сообщу …, – добавила и первой пошла к лесенке в дом.

Поднял сумку с инструментом и пошел следом, наблюдая за подвижными ягодицами. Перед входной дверью Катя остановилась, обняла меня, поцеловала в губы и подтолкнула к выходу, непонятно мотая головой.

Вышел из полумрака на солнечный свет и зажмурился. Вздохнул и пошел к своему дому. «Что-то не видно обещанных наблюдателей!» – незаметно окинул взглядом окрестные дома, когда зрение восстановилось.

– Чего так долго? – встретила вопросом чем-то недовольная баба Тоня, теребя полотенце.

– Так получилось, – отвернулся, пряча ухмылку.

Побуровив меня взглядом, она что-то поняла и пошла на кухню ворча под нос:

– … добилась своего …, зараза …, – еле расслышал.

Весь день перед глазами стояли белые, не тронутые загаром, гладкие пышные ляжки с шикарными бедрами.

– Оказывается, в селе меня считают убийцей, скрывающимся от правосудия? – наехал я на Митрича под вечер.

Устраивать разборки с бабкой не решился.

– Кто тебе такое сказал? – вильнул взглядом. – Катюха?

– Не важно.

– Ниче не знаю и знать не хочу, – отвернулся недовольно. – Мало ли кто и че говорит …? – пробурчал и взорвался: – Всем рот не заткнешь! Старуха на ферме уже огрела одну с длинным языком, – признался. – Мы же видим, что ты за человек, – добавил. – Иного действительно надо бы убить, чтобы воздух стал чище, и людЯм жилось легше!

– Может, нам уехать и отсюда! – задумался вслух.

– Кхе, кхе, – поперхнулся дымом Митрич. – Не выдумывай! Как это уехать? – встрепенулся. – Я те, уеду! Наш ты и точка! И не слухай бабьи сплетни! Ишь чего выдумал – уеду …! – продолжил возмущаться. – Хорошо бабка не слышит, а то бы тоже перепало по хребтине! …уеду …! …ишь …! Поди с глаз, а не то сам дрын возьму …!

Вернувшись в снимаемую избушку, взял гитару, развалился на топчане и перебирая струны, думал обо всем и ни о чем. В голове теснились мысли о милицейском расследовании, ответственности родителей за воспитание детей, скором поступлении ответных писем от моих друзей. Вспоминались встречи и разговоры с людьми за последние дни и недели.

Катя! Что заставило эту инициативную и волевую женщину увлечь меня в сено? Я ведь временный в этой деревне и рассчитывать на долгие наши отношения – глупо. А может, именно из-за этого? Потрахались и разбежались без взаимных обещаний и обязательств! Из-за этого была недовольна баба Тоня?

Пожалуй, не стоит искать логики в женских поступках – это другой вид человечества, живущий чувствами, а не разумом. Не превращусь ли я в селе в переходящий член, как знамя или вымпел в соцсоревновании в недавнем прошлом, для сексуально озабоченных баб? Конечно, это приятно и полезно, но обязательно возникнут проблемы с обидевшимися мужьями и парнями, да и бабами, обделенными вниманием секс-машины! Хмыкнул, представив, как днем удовлетворяю баб, а вечером отбиваюсь от разъяренных мужиков.

«Так это здорово!» – развеселился. Днем – полный контакт в постельной борьбе, а вечером – в рукопашной! Сменив настроение, не задумываясь выдал задорный и бодрый струнный перебор.

Хлопнула входная дверь, распахнулась комнатная, и на пороге появился запыхавшийся Мишка с листком в руках.

– Дядя Андрей…! – воскликнул и замер. – Ты с гитарой?

«А ведь действительно!» – удивился сам. С того дня, как узнал о смерти Аленки душа не лежала к музицированию, да и некогда было! Вероятно, встреча с Екатериной что-то изменила в душе и повернула к жизни. Боль утраты не забылась, но как-то притупилась. Сначала почувствовал облегчение со смертью подонка, а сегодня еще легче стало. Как-то вдруг пришло понимание, что за месть насильнику мне ничего не грозит, только до этого момента я не концентрировал на этом ощущении внимания. Опять третий глаз?