Артём Савин - Смерть предпочитает убивать изнутри: Крах невежества

– Для чего они хотели использовать ген жестокости? – спросил лектор, который стоял у доски и рассказывал до меня.

– Я не биолог, честно говоря, но могу предположить, что это было сделано с целью увеличения живучести и выживаемости клетки, ведь именно сильнейший организм выживает в природе. Некоторое время спустя, произошла так называемая «Зацветшая резня», и все документики улетели в другие руки. Результаты – очевидны. У вас есть ещё вопросы? – закончил я.

Все сидящие в аудитории молчали, не знали, что спросить или просто о чем-то думали. Затем, постепенно, люди стали общаться между собой, снова стало шумно. Лектор встал и громким голосом спросил:

– Вы помните хотя бы формулы или цепочки этих клеток?

– Как я уже говорил – я не биолог, этого я не знаю. Но эта информация могла остаться в доме моей семьи, некоторые записи отец смог припрятать.

После этих слов дискуссия снова затихла, и через некоторое время немолодой ученый встал и произнес:

– Молодой человек, как, по-вашему, сможем ли мы придумать способы выжить и уничтожить мутированных, придумав эту самую сыворотку, основываясь только на ваших словах, а не на формулах и реакциях? И откуда вам известно, что ваш прямой родственник мог спрятать записи? Вы их видели?

– Отец как-то проговорился… вскользь. Не знаю, у меня есть предчувствие на этот счет. Ну не может быть, что серьезный проект и так просто отдать в руки негодяям – это не похоже на моего отца. Вы его не знаете, однако я знаю, – говорил я, пытаясь доказать ему, что сыворотку ещё можно создать.

– Предчувствие – это элемент веры, а не науки. Сегодня, мы хотим выжить, а не поверить. Если бы вы могли нам представить доказательства – аудиозаписи, видеозаписи, что ваш отец спрятал там информацию, но у вас их нет, я полагаю, – говорил профессор.

– Нет, к сожалению… ничего нет, – закончил я с досадой.

– Тогда ваши слова не имеют смысла! Мы не будем тратить время и военные ресурсы, осуществляя поиски неких якобы спрятанных записок. Сядьте, пожалуйста, и не мешайте разговаривать более знающим людям, – закончил свой монолог профессор.

– Хорошо, мы вас услышали, – подытожил лектор. – Можете идти. Если что, мы вас ещё раз вызовем к себе для уточнения информации.

Нас с Иваном благополучно выпроводили из аудитории, где, по всей видимости, мои слова посчитали бредом и богатым воображением. Они ожидали, что я буду им рассказывать и показывать формулы, приводить теоремы, но на деле я рассказал только общие сведения. Участники дискуссии подождали, пока мы не покинули аудиторию, а затем вновь продолжили свои речи и теории.

Вернувшись в гостиницу, я сразу же позвонил Зорину:

– Не поверили они мне, Иван Митрофанович. Слишком мало информации, я же не биолог, – сказал я, пожимая плечами. – Нет у меня знаний по генетике и свойствам стволовых клеток.

– Ладно, сынок, не волнуйся, – поддержал меня полковник, – мне будут повышать звание до генерала, поскольку моим приказом смогли остановить зараженных и не пустить их южнее. Сказали, что в Москве будет торжественная часть, через два дня. Как доберусь – поболтаем лично. А теперь отдыхай.

Я не был сильно расстроен тем, что мои слова не помогли исследовательскому отделу. После краткого общения с ними, я был рад оказаться в домашней спокойной обстановке и теперь размышлял о том, что армия и военный подход смогут лучше защитить остатки человечества от страшной угрозы зараженных, чем пустые поиски этой формулы где-то далеко в глубине опустевших земель. Вскоре думу мою прервала идея Ивана сходить выпить в бар, и я согласился.

Мы уселись за стол, официант принес нам по бокалу пиву и немного закуски.

– И что, чем ты теперь будешь заниматься дальше? – начал разговор Иван, отхлебнув хмельного напитка.

– Наверное, вернусь назад, в Петербург. Найду себе работу, а после уйду в отшельничество. Говорят, в районе Архангельска ни людей, ни мутантов, идеальная тишина и покой. Поселюсь там где-нибудь в брошенном доме.

– Что же ты так резко? – удивился он. – А как же семья? А перспективная работа? А вклад в выживание, в конце концов?

– А кому я нужен? – ответил я ему и тоже отхлебнул из напитка. – Врачи сказали, что при удачном стечении обстоятельств протяну шесть или даже восемь лет, полноценную семью за это время не создать. С перспективами тоже все не ясно, ну а что касается вклада… Что я могу сделать? Как я могу помочь? Никак. Я не солдат, не врач и даже не ученый, а просто сын одного бывшего изобретателя. И сегодняшний день подтвердил это: мои знания бесполезны.

– Я бы не стал так резко говорить, – высказал Иван и закинул в рот немного закуски. – Кто его знает, что будет в этой жизни. Сегодня никто не интересуется тобой и твоими знаниями, а завтра все да наоборот.

– Мне жаль это говорить, Ваня, но к тому времени я уже совсем слягу. Лучше ты скажи, чем теперь заниматься будешь?

– Хорош стонать! – подбодрил меня товарищ. – Живи и наслаждайся жизнью, лично я сам планирую так делать. А я, наверное, когда вернусь в Петербург, то снова в боевую машину, пока там мое место. Быть может, за боевой опыт получу офицерские погоны, а там и в офис пересяду. Вот тогда о семье начну думать. Ну или где тебя найти, чтобы вписаться и устроить дикую попойку, – добавил он с усмешкой.

– Далеко идти придется, – ответил я ему такой же мимикой. – Надеюсь, у полковника тоже будет все хорошо.

– У полковника – не знаю, а у генерала точно, – ответил он. – Давай за генерала Зорина.

– А давай, – ответил я, и мы дружно чокнулись кружками.

Два дня мы с Иваном ждали приезда полковника Зорина. Всё это время мы шатались по всей Москве: гуляли по разным местам, вечерами сидели в барах и обсуждали все на свете. Разговоры начинались с простейших отношений о насущных проблемах и заканчивались философией, смыслом жизни и незнанием, что делать дальше. Мы занимали свободное время всем, чем только можно было занять, но в первую очередь – отдыхали. И одно я стал замечать, что так же, как и в Петербурге, люди здесь веселились и развлекались, всеми силами стараясь забыть страдания, чтобы снова вернуться к нормальной размеренной жизни. Но вот странная закономерность у них всех просматривалась: чем больше они пытались так забыть потери, тем сильнее страдали от этого.

За эти два дня я сильно сдружился с Иваном. Этот товарищ умудрялся каждый день найти какое-то интересное приключение и втянуть меня в него. Тем не менее, я старался сильно не привязываться к нему, рассчитывая в будущем уйти в отшельничество. Я перестал думать и страдать о прошлом, о неудачах в жизни, размечтался о том, какой у меня будет домик, и надеялся больше не участвовать в большой игре между человечеством и зараженными. Так я продолжал думать, пока не приехал Зорин. Генерал Зорин. И приехал он на свое торжественное награждение.