Владимир Колосков - Перевал

Зайдя в «Кардинал», Каспар увидел Паласара, трудящегося над небольшой зажаренной птицей с аппетитной коричневой корочкой.

– Садись, мой друг, – радостно пробурчал Паласар с набитым ртом, но, поняв, что не может продолжать из-за нешуточного риска подавиться, он выплюнул недожеванное мясо на пол (к нему, не таясь, устремилась чья-то охотничья собака) и продолжил: – Куропатка. Подарок здешнего охотника. Очень милый человек. Вкусно. Сейчас нам испекут вторую.

– Он показывал мне амулет. Ты задурил ему голову. Амулет честного человека? К чему эти ярмарочные шутки?

– Это правда и ни слова лжи. Эта навязанная совесть стала мне порядком надоедать, вот я и решил от него избавиться. На мое счастье, это несложно, но его можно сбыть только тому, кто захочет его принять. Кстати, теперь я могу начать тебе врать.

– Наверное, он дорого стоит, если магия настоящая.

– О, да! Сколько правителей гонялись за ним, чтобы подарить его другим правителям, в слова которых не верили. Кое-кто вручал его пленным, не веря в пытку, но у таких ничего не получалось, потому что амулет тут же даровал новым хозяевам удачу, и они чудом сбегали из даже совсем немыслимых оков и подземелий. Когда я увидел, сколько суматохи из-за него происходит, я забрал его себе. Моих умений не хватило, чтобы уничтожить его, но надеюсь, здесь он не будет предметом такого интереса.

– Оставим эти россказни. В дороге еще будет время почесать языками честных людей. Сегодня третий день. У меня все готово для выступления на одну неделю. Пойдем завтра на рассвете?

– За окном утро и не слишком поздно. Двинемся немедля! – ответил Паласар. – Как раз спустимся к вечеру с перевала. Иди собирай людей. Мне надо последний раз все уложить и проверить.

– Откуда взялась кибитка?

– Я получил ее вместе с грузом, когда мне пришлось ненадолго отлучиться. Здешний воздух так прекрасен. Даже начинаю жалеть, что большую часть жизни провел в жаре посреди пустынной пыли. Судьба удивительна, сколько событий должно было случиться, чтобы я оказался здесь, сколько решений людей, чья жизнь никак не связана с моей, должно было быть принято, чтобы события сложились так, а не иначе.

– Кибитка выглядит так, будто была собрана вчера.

– Вчера – это явное преувеличение, за это я могу ручаться, но ты прав, на мой взгляд, ее купили недавно.

– Где? Я не слыхал о таких мастерских в наших горах.

– Не в Ширазе, конечно! И не горные гномы, я могу ручаться и в этом.

– Но как ее доставили сюда? – У Каспара не было догадок, но Паласар молчал, точнее, не говорил ничего по существу.

– Уж точно не так, как она поедет отсюда! Но поторопись, нам нельзя терять времени. Уверен, что наш маленький трюк с перемещением не остался незамеченным. Такую вещь не протащить, не оставив следа. Нам будет лучше поскорее покинуть это гостеприимное место. Нас ждет дорога!

Нет, Паласар, ты ходил только по торговым трактам между крупными городами, не бывал ты в безлюдных лесах и горах, и не к добру твоя бравада. Но сказано – сделано, и вскоре караван двинулся с перевала. Пока Каспар был доволен, хотя и недооценивал Паласара, побывавшего там, где Каспару и не снилось.

Кто не успел пойти со всеми, быстро догнал караван на спуске, и к середине дня отряд Каспара был в полном составе. Паласар сразу же спрятался в кибитке и не вылезал оттуда до вечера. Никто не знал, куда они движутся, но дорога на север была единственной. Каспар не тревожился раньше времени, а отряд от щедрого аванса пребывал в радостном расположении духа. В три дня этому благодушию предстояло уступить место страху и отчаянию, но пока ничто не предвещало трудностей.

Повозка ровно шла по дороге. Коренной легко тянул постромки, и крепко сбитое дерево тихо поскрипывало, когда повозка перекатывалась через камни. Дорога сделала несколько крутых поворотов, змеясь мимо горы с одной стороны и ущелья с другой, потом выровнялась и пошла под уклон, вводя путешественников в широкую долину, затянутую туманом. На въезде в долину путников должен встречать большой бревенчатый дом с вместительной отдельно стоящей конюшней. Постоялый двор называли по имени его хозяина Одноглазого Марка, и никого не заботило, что сам хозяин дал своей постройке какое-то другое, потерявшееся во времени название.

Когда-то Марк был наемником в Хундретвассере, но, скопив деньжат, построил корчму в одном дне пути от перевала. Разбогатеть ему не случилось. Войска курфюрста, до пограничных крепостей которых был тоже день пути, как липку, обдирало его под видом налогов, а на защиту с перевала ему рассчитывать не приходилось. Дружина курфюрста время от времени являлась со своими требованиями на перевал, но один раз их как следует проучили. С тех пор они досаждали караванам не далее чем в долине, да и до нее добирались нечасто. У них было законное право на таможню, но по этому праву ввозную плату можно взымать только на границе, а все, что просочилось незамеченным, считалось прошедшим таможню.

Почти все идущие с перевала останавливались у Одноглазого Марка, и у Каспара не было причин нарушать этот порядок, хотя они и припозднились. Обычно двор Марка можно разглядеть сверху, едва выйдя за околицу перевала, но сегодня долину залило плотным туманом, спускавшимся с гор, поэтому те, кому не следовало бы встречаться, узнали друг о друге слишком поздно, чтобы избежать встречи.

К счастью для Каспара, это были не люди курфюрста. Приблизившись к постоялому двору, Каспар увидел стоянку незваных гостей. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: по соседству с двором Марка расположился цыганский табор. Каспар различил в тумане дюжину повозок, поставленных в круг, пестрые шатры, и, судя по ржанию, где-то поодаль паслись их лошади.

Каспару это не понравилось, но такие гости не грозили стать помехой. Взрослых в таборе не было видно, только несколько ребятишек прятались под телегами и глядели на пришельцев через колесные спицы. Каспар спешился и дал двум десятникам знак следовать за собой, третьему он показал оставаться на коне. Между табором и входом в корчму было сильно вытоптано, значит, они часто наведываются к хозяину и сейчас наверняка там.

Войдя в дом, Каспар, как и ожидал, увидел шумную гульбу. Мужчины пили вино, женщины играли музыку и танцевали. Вслед за Каспаром вошли два его десятника: Дамис и Вильямсон.

Музыка смолкла. Все повернулись к вошедшим. Легкие рубахи цыган, разгоряченных от выпивки и танцев, несуразно смотрелись в сравнении с крепкими доспехами вошедших наемников и соблазняли Каспара обнажить оружие. Цыганским ножам нечего делать против ратной одежды, и даже трое против тридцати обещало знатное избиение.

– Разгоним их, – шепнул Дамис. От резни он бы не отказался, но сейчас у него был деловой настрой, не располагающий к кровавым развлечениям.