Николай Миронов - Полуостров

Как было сказано выше сын свободолюбивых прибалтов обладал не зависимым характером, латышским упрямством, да кто муже являлся членом единственной и направляющей партии советского союза. Все это давало явные преимущества по сравнению с другими вновь призванными молодыми людьми, выдернутых как морковку из грядки, с гражданской жизни на военную службу. Многие с завистью смотрели на метаморфозу своего сослуживца, но рабская покорность не позволяла так себя вести. Кто то, тоже попытались показать свой характер, но получил по сопатке быстро, умерили свой пыл под воздействием окружающей среды. Многолетний впитанный армией принцип дедовщины, в многом основанный на уголовной романтике, был основан на простых доводах – сначала имеют тебя, потом ты будешь иметь молодых. Сие обстоятельство давало возможность старослужащим устанавливать не уставные законы поведения внутри солдатско – сержантского состава советской армии. Большую лепту в поддержании дедовщины вносил и младший офицерский контингент, свалив всю основную воспитательскую работу на старослужащих, не обращать внимания на неуставные отношения между прослуживших год, полтора. Ведь таким образом и поддерживалась видимость дисциплины и исполнения приказов. К тому же порочный принцип за проступок одного должны отвечать все не приводил к нормальной обстановке в рядах непобедимой и легендарной. Некоторые не выдерживали издевательств, глупо уходили из жизни, многие писали рапорта о переводе в действующие подразделения в Афганистан. Считалось, что там нет дедовщины, ну а основная масса тупо терпела, лелея себе надежду, время пройдет и все будет хорошо. Что они, прослужив в части 12 месяцев, превращались в» годков» и смело могли властвовать над новыми призывниками. К тому же на призывников из просторов равнинной территории союза наваливалась неизгладимой проблемой – землячество. Это было ещё страшнее, чем даже дедовщина. Это была показное высокомерие, преобладание одной нации над другими и как оказалось основной подпиткой национализма, что в свою очередь привело в будущем к кровопролитию и бедствиям простых людей.

Вот так и приступили к службе два товарища, хотя в тот момент они и не предполагали, что их судьбы будут так переплетены в такой тугой узел. Инвара практически сразу определили в писари, так как он имел высшее образование плюс членство в единственной и направляющей, а Сане, как и всем остальным, пришлось тянуть лямку молодого бойца. На сленге дедовщины стать «духом», так как ранг «салаг» они могли получить только после принятия присяги. До этого над ними пока нельзя было издеваться и заставлять работать за себя, то есть выполнять солдатские обязанности – чистить сапоги, стирать и подшивать воротнички и ток далее и тому подобное. Ко всему прочему пре плюсовалось и смена климата, что тоже негативно оказывало влияние на самочувствие и настроение молодых людей, одевших военную форму. Александр вообще неохотно вспоминал этот небольшой промежуток жизни, оставивший не сгладимый шрам в душе. Хотя и прослужив год, получил от дедов 12 ударов по мягкому месту, был повышен в статусе с «карася» до «годка». Вот так и началась армейская жизнь молодого человека, как и миллионы других его одногодок на территории огромной страны. Саня тянул армейскую лямку, ничем особенно не выделяясь из общей серой массе солдатского сообщества. Каждый день подъем, зарядка, приёмы пищи, учебные занятия, тревоги, наряды всегда обязательно строем (не дай бог увидят праздное движение в одиночку или небольшой компанией, что не всегда касалось «дедов" и других рангов старослужащих), сон которого очень не хватало молодому организму и очень, очень мало свободного времени и тем более личного пространства. Ведь существовало порочное убеждение, если у солдата есть свободное время, то в голове может возникнуть вредоносные измышления. Поэтому каждое воскресенье приходилось участвовать во всевозможных спортивных праздничных соревнованиях. Считалось, чем больше солдат занят на службе, то он точно будет готов к внезапному отражению нападения противника. А порой так хотелось просто поваляться на койке и хотя бы недолго забыться и в мыслях вырваться из повседневной тяжелой жизни. Вот так в целом и проходила воинская повинность основной массы восемнадцати – двадцатилетних отроков страны советов.

Инвар и Саша служили в одной части практические не пересекаясь, здоровались и не более того. Ведь писари имели ряд существенных послаблений, их не гоняли на всевозможные солдатские обязанности, не обременяли многими служебными тяготами и повинностями. Вот и текла армейская жизнь у будущих приятелей почти параллельно и если бы не неожиданный зигзаг судьбы, позволивший изменить сложившие обстоятельства. Была проведена неожиданная проверка, о которой знали от командира до последнего солдата, «неожиданно» свалилась на сие подразделение в жаркую грузинскую ночь. Эта тревога затронула весь личный состав данной части и многие другие подразделения Закавказского военного округа. И пришлось всему личному составу занимать свои места согласно штатному расписанию во время учебной тревоги. Это касалось и рядовых охраны, так и обладателей всех блатных должностей. Вот и пришлось Сане и Инвару оказаться в одном окопе, среди сопок и оврагов нагорья верхнего Вазиани, отражая нападение условного противника. И случилось то что обычно случается только в выдуманных романах, в их схроне старший команды был назначен младший сержант – таджик. Злобное и злопамятное создание азиатских республик. Когда то в начале службы у него с Лацисом произошла стычка, не большая по меркам армейских взаимоотношений. Не получив поддержки от старослужащих помощи сразу же расправиться с салагой, затаил злобу и месть младший сержант, и поэтому отложил месть на другое удобный случай дите горных аулов Памира. И как на грех, такой момент наступил в быстро темнеющем закате закавказского вечера, под холодный моросящий августовский дождик. Секрет из пяти человек под командованием младшего сержанта Джамшута, охранял подступы с восточной стороны к спрятанной под массетями цилиндрическое туловище оперативно-тактической ракеты к которой должна пристыковываться боеголовка, в описываемый момент находилась в одном из кунгов, установленном на шасси ЗИЛ – 131, и над ней колдовали офицеры. В это время образовалось небольшая передышка для солдат и сержантов. И на этом не большом промежутке времени судьба решила поиграть с молодыми людьми, пощекотать им нервы, кого то наказать, а кого-то спасти от не заслуженной расправы. Это происшествие и послужило началом дружбы двух таких непохожих людей. Джамшут, за время дневного перекура, в пустую банку тушенки, поймал скорпиона и втихаря от всех, с помощью этого членистоногое, решил сотворить свою месть над не покорившимся его воле «салаги». Хотя и не простого солдата. Сам по себе отлов этих представителей фауны не был чем-то особенным, Многие этим занимались. Поймав скорпиона, его умервщали, клали в спичечный коробок и заливали клеем «феникс». Клей застывал и превращался в прозрачный кусочек по типу янтаря, из которого местные армейские умельцы изготавливали бор елки и медальоны. Убить укол жала скорпиона, конечно, не убьет человека, особенно если во вовремя получит медицинскую помощь, но неприятных ощущений доставит немало. Вот с такими подлыми мыслями, которые младший сержант вынашивал в своей черепной коробке, и решил, воспользоваться удачным случаем, воплотить эту экзекуцию в жизнь. Для этого, Инвара надо было незаметно оглушить, придавив тело и голову к земле передней частью, что бы жертва не могла, рассмотреть своего обидчика, и вытряхнуть за шиворот мерзкое и опасное насекомое. И вот представился такой удобный случай, помешать злобной мести казалось, некто не мог. Но как в плохом детективе вмешался случай, который изменил все коварные планы злодея. Отосланный сержантом патруль наткнулся на отару пасущих овец движущую как раз по направлению замаскированной позиции. Старший патруля ефрейтор с редкой русской фамилией Иванов принял решение послать одного из подчиненных, для оповещения сержанта и принятия дальнейшего решения по инстанции. К счастью прибалта им оказался Саня. Инвар лежа на животе наблюдал за перемещением местных жителей по грунтовке пробегающей дороге перед сопкой на которой они заняли позицию. Машины и отдельные пешеходы спешили по своим гражданским делам, навивая тоску в душе солдата недавно призванного в советскую армию с вольной жизни большого города. Находясь в таком унылом настроении Инвар, не мог представить, какое событие предстоит испытать в ближайшее время. Нависшая опасность воплотилась в сухом суке сакли, которой ударили по голове в районе затылка. Хотя удар смягчила панама, но на какое то время Лацис потерял сознание. Над поверженным противником наклонился младший сержант и приготовился к воплощению своего подлого замысла, но из-за пригорка вывернулся Саня, и быстро сориентировавшись пинком ноги, оттолкнул насильника от его жертвы, От толчка тщедушное тело Джамшута отлетело в сторону и упало на спину. Банка не выпала из зажатой руки, но опасно накренилась, и рассерженное насекомое вырвалось на свободу, найдя при этом живое существо, на котором решило выплеснуть свою обиду за лишение свободы. И как на грех этим объектом оказалось запястье сержанта, удар жала пришелся по вене. Яд быстро перетек из ударной части скорпиона в кровеносную систему пострадавшего, что привело к неожиданному результату. Не кто не знал что у таджика редкая аллергия на всевозможные яды животного происхождения, приводившее к удушью и практической мгновенной смерти. Пока Саня приводил в чувства Инвара и подымал его с земли, в сумерках никто не обратил внимание на необратимые последствия атаки скорпиона на своего обидчика. Когда пришедший в себя прибалт и его спаситель очухались и перенесли свое внимание на скорчившее тело младшего сержанта, всё уже закончилось неисправимым результатом. Джамшут был уже мертв. Оба застыли солеными столбами над телом своего недавнего сослуживца и не знали, что делать дальше. Привлеченный шумом в охранном окопе к солдатам подошел прапорщик, старшина батареи. Став очевидцем несчастья, он бросился к лежащему сержанту, но резко отпрянул и дико закричал. К месту трагедии бросился весь личный состав, находящийся вокруг машин. Кто-то вломился в кунг и истошным голосом закричал: