Алекс Дроздов - Флэш ГЕТТ

– Какая аномалия? Чего аномалия? – Махов был раздражён.

Зазвонил сотовый, и он отвернулся.

– Я на месте… Я всё понял.

Он спрятал телефон во внутренний карман плаща.

– Так, Коля, Димченко, сворачивайте всё. Коля, пусть гаишники ещё подержат с полчаса, а потом откроют.

Коля, пожав плечами, набрал номер начальника гаишников. Приказы не обсуждались.

Две машины – оперативников и «газель» экспертов – развернулись и уехали.

Пятно инея уже начинало сужаться, его температура быстро повышалась. Иглы изморози, извиваясь, качались из стороны в сторону – правда, это было трудноразличимо.

Это напоминало некий танец.

***

Андрей остался у Лерки.

В таких ситуациях разыгрывается фантазия неудержимо, и он никак не мог уснуть. Диван был необъятный, как футбольное поле, в будуаре висел стойкий запах Леркиной косметики, он обволакивал и душил. Одна эротическая картина сменялась другой, к ним промешивались тревоги по поводу сложившейся ситуации. Какой там сон?

Лерка ушла спать на второй этаж, там была маленькая спальня. Интересно, какая у неё спальня? Наверно там кружавчики-рюшечки и прочая женская умопомрачительная дребедень.

Под утро удалось забыться коротким сном.

Она его разбудила. На плите уже шипела турка с кофе.

Андрей встал, кутаясь в плед, предоставленный ему в качестве одеяла. Рамки с полупрозрачными панелями были сдвинуты, и он видел, как Лерка режет хлеб на доске у плиты. На ней был халат чуть длиннее его рубашки.

Ему стало неудобно. Андрей нашёл джинсы и одел их под одеялом. Хоть бы она не заметила…

– Вставай, журналюга. Тосты, вот ветчина, сыр. Что ты любишь?

– Да я…Не, да всё равно. Я всё люблю. И если можно – без хлеба.

– Ты что, талию блюдёшь?

Он натягивал рубашку.

– Иди в ванную, а я кофе налью.

…Они лежали на диване, кофе остыл. Так бывает, когда внезапно чувства захлёстывают с головой, и всё происходит как под током, под высоким напряжением, и все фантазии воплощаются. Лерка была не просто восхитительна, она была неземная, это был секс с инопланетянкой.

Потом они ели, ели бутерброды жадно, запивая холодным кофе, и Андрею казалось, что никогда в жизни он не ел такой вкуснятины – ветчины и сыра.

– Мечта мужчины – секс на кухне, а женщины – завтрак в спальне. Я думаю, Дрюш, что мы совместили с тобой.

Она запустила руку в его волосы, и попыталась поцеловать.

– Слушай, а где твой муж?

– Что? Кто?

У неё началась истерика. Она смеялась заливисто, долго, до икоты.

– Муж? Ха-ха-ха…Какой муж, Андрюш? Мой муж давно объелся груш, нах! Но ты прав, конечно. Был когда-то, в детстве. Полный ублюдок. Но тебе лучше не знать эту историю.

– Почему?

Лерка голая перевернулась на живот и потянулась за пачкой сигарет. Прикурила и села рядом с Андреем.

– Так, знаешь, вышла ошибка молодости. Убила я его.

– То есть?

– Всё очень просто. Мы тогда жили в Саратове, я училась на журфаке. Этот алкоголик допился до чёртиков, ну и стал руки распускать. Я его ударила кухонным ножом. Удар оказался смертельным, какая-то сонная артерия. Суд посчитал – убийство в состоянии аффекта. Потом был ещё один.

– Тоже убила?

Она скосила смешно глаза.

– Сама ушла. Да чёрт с ними, с мужьями. Хочешь, я тебе стихи почитаю?

Андрей посмотрел на неё, это было уже слишком.

– Валерия, тут всякое говорят… Ну, что ты увлекаешься поэзией. На сайте Стихи.ру пропадаешь. Для меня это чересчур…

– Стихи будут – о любви, о любви…

Она прижалась к нему, и снова стены поплыли в радужном сиянии…

…Как алкоголик выжимает из кота, упавшего в ванну с водкой, всё до последней капли, так Лерка всё выжала из него. Искусанный, поцарапанный Андрей снова упал в сон…

Он проспал недолго – может, час, или меньше.

…Лерка стояла над ним, возбуждённая, одетая в джинсы и свитер.

– Быстро одевайся!!!

– Что?

Звонок входной двери надрывался.

– Да иду уже, ну кто там ещё?– она, притворно меняя тон, подошла к двери.

– Это я, Валерия Михайловна, консьерж. Откройте…Тут к вам…

На экране монитора, подсоединённого к камере над дверью, стали различимы фигуры людей – консьержа, и с ним – двоих, незнакомых. На заднем фоне стояло ещё двое, в камуфляже и касках.

– Ну что такое? Я не могу открыть, я из ванной. Приходите позже.

Она пыталась тянуть время, приложила ухо к двери. Ей удалось расслышать кроме шорохов и чей-то голос:

– Коля, пластид…

Лерка рванулась от двери, в комнату и, дёрнув за ручку окна, открыла его настежь.

– Быстрее, вылезай! Там, слева, есть окно пожарного выхода.

– Ты что, с ума сошла? Седьмой этаж…

В её руке блеснул хромированный ТТ.

– Лезь быстрее, сказала! Они сейчас дверь сломают!!!

Андрея затрясло. Он шагнул на подоконник и увидел, что между седьмым и шестым этажами снаружи был довольно широкий карниз. Стараясь не смотреть на крыши машин, мелькающих внизу, он вцепился в откос и сделал шаг влево.

В прихожей оглушительно грохнуло, и ярко-синий дым заполнил Леркин будуар. Железная дверь слетела с петель.

Андрей увидел, как её рука высунулась из окна в поиске опоры – он дал ей свою.

Несколько раз подряд без промежутков она выстрелила по нападавшим – у Андрея моментально заложило уши.

Она уже успела выскочить на карниз, когда прогремела ответная очередь – пули вспороли оконную раму, разнося её в щепу. Стекло сорвалось и беззвучно полетело вниз.

– Суки, – Она уже влезала вместе с Андреем в окно пожарного выхода. Они побежали вверх, на лестничной площадке Лерка оглянулась – в проёме окна показался силуэт – она выстрелила, не целясь.

Через два этажа они попали в выходную будку, которая вела на крышу. Её дверь была не заперта.

– Быстрее же давай, это ФСБшники!

Они побежали по крыше и нырнули в следующую дверь. Вниз бежать было легче. На втором этаже Лерка свернула на межквартирную площадку и, подскочив к окну, открыла его. Прыгнула.

Андрей выглянул – там была крыша сторожки паркинга.

– Давай, ну же! – она махала ему пистолетом.

…Лерка уже заводила чёрный БМВ кабриолет и накрывала крышу, когда подбежал Андрей.

– У тебя же Тойота?

– Да садись уже, блин, пинкертон.

Машина рванула с места, визжа резиной.

В проёме выезда маячили фигуры в касках, шлагбаум был закрыт. Лерка надавила на педаль и планка шлагбаума, отломившись у основания, подлетела вверх, ударившись о потолок.

В след затакал автомат.

***

Провинциалу движение по московским дорогам кажется чем-то диким, поскольку оно имеет одну особенность. Если пробок нет, то транспорт движется с такой скоростью, с какой позволяет это делать общий поток. Сто, сто двадцать, сто сорок – ограничений нет, а заторы и задержки неизбежны только на отдельных, непредсказуемых участках, и всем нужно спешить делать эти чёртовы деньги.