Александр Нижников - Остров

Всё правильно.

Теперь атмосфера их сеансов изменилась. Особенно после того как выяснилось, что оба любят поэзию. Она вслух удивилась его знаниям японских хокку, поскольку Майя говорила, видимо, о нём, как о простом физруке. Он не стал признаваться, что до их встречи не имел о них никакого представления. Но, набрав в интернете вопрос о поэтических трёхстишьях, он вышел на хокку. Кое —что в них понравилось, кое-что нет и этим он поделился с Ниной. Это сблизило их ещё больше. Теперь весело болтали, рассказывали друг другу разные истории из своей жизни и, даже, анекдоты. Она перестала его бояться, что и требовалось для лечения. Как оказалось, она неплохой собеседник, умеющий слушать и хороший рассказчик. Её маленьким хобби было наблюдение и коллекционирование характеров и привычек своих маленьких учеников, о которых она интересно рассказывала… Он тоже вел дневник под заголовком « Всякая всячина», где записывал свои открытия, наблюдения, нравы разных народов, истории интересных людей, малоизвестные события.

Однажды она спросила.

– А вы, я заметила, тоже без семьи? Она у вас была или вы убеждённый холостяк?

– Я в чём-то похож на тебя. Тоже первые несколько лет работал в селе физруком. Когда я надумал жениться мне было уже под тридцать. До этого закончил институт. Дружил с девчонками… Были танцы, шманцы, обниманцы.. Но вот на горизонте появилась она, Лена, и сразу все пошло кувырком. Короче, я женился.

– И как у вас получилась семья?

– Семейная жизнь пошла вроде бы неплохо. Жили не то что душа- в душу, но вполне терпимо. Ссорились частенько поначалу, однако до развода дело не доходило. Дело было в том, что Лена принадлежала к типу людей, которым нужно командовать и руководить. Такие не могут быть ведомыми. Им от этого скучно и даже обидно. А я привык управлять жизнью сам…

Поначалу из-за этого мы часто ссорились, но я однажды понял, что её командирство вовсе не страшно. Она была заботливой женой и хорошей хозяйкой, а потом опять же, прижмешь этого командира покрепче, поцелуешь понежнее и он легко смиряется с участью ведомого… Хоть на время. Зато когда она раззадориться в поцелуях, то огонь- баба. Нужно даже утихомиривать.

Ну а так в быту она командир и начальник. Покрикивает когда что не так, врывается в твою беседу с друзьями, ломает все твои планы на день и даже на базар норовит идти не под ручку, а впереди, показывая кто кого ведет. И в телефонных разговорах с подругами я краем уха слышал, как она хвасталась, что сделала в доме. То и дело звучало « Я», « Я», « Я». Как будто меня и не было вовсе и это она выносила мусор, цементировала двор, таскала воду и еще невесть что. Я не раз просил ее не « якать», она обещала, но ничего с собой поделать не могла.

Он нарочно рассказываю ей подробно и с иронией, чтобы вызвать доверие и был доволен, видя, что она едва сдерживает смех. Но дальше будет не так весело…

– Нажили мы сына, вырастили. Дали образование. Помогли начать самостоятельную жизнь. Он стал моряком, офицером подводной лодки и не часто нас навещал. И можно было бы уже подумывать о тихой старости, если бы не болезнь… У Лены обнаружилась опухоль…

Две операции, хоть и продлили её жизнь на несколько лет, но кардинально не помогли. Она начала таять на глазах. Я успокаивал её, как мог, возил по больницам. Мы вместе с сыном добывали дорогие лекарства. Однако всё оказалось тщетно. Если раньше мы часто отправлялись в малые путешествия на природу, вместе рыбачили, собирали грибы и ягоды, любили фотографироваться в самых красивых местах, то теперь могли себе это позволить лишь изредка. Она похудела, стала похожа на мумию.

Однажды, когда у неё был прилив сил, она попросила взять её с собой на наше любимое место, на наш необитаемый остров на горной реке, где мы бывали много раз. Там в труднодоступном месте есть зелёный островок, деревья, красивые скалы, чистейшая река, которая срывается в двадцатиметровый водопад.

Столько мольбы было в её голосе, что я не смог отказать. Она с трудом спустилась вниз, тихонько обошла весь остров, потом долго сидела не большом камне, глядя на бегущую вниз воду. Я пообещал отметить пребывание на острове вкуснейшей ухой и отошёл с удочкой в верховье реки. Увидел, что она раздевается, чтобы искупаться, как это делала всегда при посещении их острова, я крикнул издалека, чтобы она была осторожнее, и отвлёкся на клев рыбы. С минуту вытаскивал и снимал с крючка рыбу, вновь забрасывал удочку, когда оглянулся, то возле камня Лену не увидел… Меня охватило жаром при мысли, что это беда…

Бросив удочку, я бегом кинулся к большому камню, шаря глазами по реке. Лены нигде не было. Я заорал во всё горло, но ответом было лишь грохот падающей вниз воды.

Я оглядел место, где она раздевалась, поднял её халат и вдруг обнаружил на прибрежном песке надпись:

«Прощай, Миша!. Прости».

Ну, в общем, я всё понял. Она не хотела мучить ни нас, ни мучиться самой…

Её тело мы нашли через несколько дней далеко внизу, где река выходила из ущелья. Избитое камнями, тело было неузнаваемым. Идентифицировать удалось по цвету оставшихся волос, родинке под правой лопаткой и обручальному кольцу, точной копией того, что было на руке у меня.

Поскольку все хорошо знали о нашей дружной семейной жизни, о болезни Лены, уголовное дело возбуждать не стали, сразу отмели всякие подозрения, а квалифицировали гибель Лены, как несчастный случай.

На могиле мы с сыном поставили гранитный памятник, сам я он после этого больше не женился.

Это было 10 лет назад.

– Простите! В глазах Нины стояли слёзы.

– Ничего. Я должен был это сделать в ответ на твою откровенность. Давно уже это было…

3.

Видя, как она оживает, как появляются нормальные реакции на прикосновения и массаж, на события окружающей жизни, Петрович готовился ко второму этапу лечения.

Он вдруг почувствовал себя настоящим врачевателем и творцом. В мозгу забилась чрезвычайно приятная мысль, о том, что неплохо было бы не только подлечить эту красивую женщину, но придать её жизни новый смысл и содержание, да так, чтобы она долго помнила его.

От восстановления простых реакций теперь нужно было перейти к развитию чувственности. Скорее всего, эту женщину ещё никто по- настоящему не гладил и не целовал. Она из моралисток, училка и, судя по всему, никого не подпускала, дожидаясь пробуждения в себе настоящей любви. Её Федя, похоже, не был донжуаном и любовником, а был просто хорошим сельским парнем. Помниться, она сказала «он любил меня», но не сказала о своей любви… По другим, да и по своей жизни с покойной женой Петрович знал как непросто складывается чувственная, сексуальная жизнь у многих людей особенно поначалу. Настоящая чувственность, полноценная любовь проходит ко многим женщинам не сразу, а уже после первых родов. До этого- стыдливость, робость, неумение…