Александр Кушаков - Химера

– А история только начинается. Сейчас дождь закончится, и я покажу, что было дальше. Но пойдём мы уже в обратную сторону, ко мне домой.

Лилия посмотрела на него с выжидательным молчанием. Славка улыбнулся.

– Не бойся, Лиль, я правда не шизик и не маньяк, я простой местный пролетарий Славка Шумилов. Хочешь, паспорт покажу? Он у меня, кстати, с собой.

– Нужен мне твой паспорт… И почему это я должна бояться? Сам-то первых встречных-поперечных не опасаешься? Легкомыслие чревато… – сказала она, продолжая пристально смотреть на него. Наверное, в шутку сказала, а у Славки словно ледяной коготок в груди царапнул, и он не нашёлся, что ответить. Показалось – даже вздрогнул непроизвольно.

Она отвела взгляд, встала на цыпочки и посмотрела из окна вниз.

– Почти прекратился. Может, пойдём?

На улице веяло свежестью, повсюду журчало, струилось и капало. Славка с Лилией шли, огибая лужицы, изредка шарахаясь от фонтанов воды, летящих из-под колёс. После сумбурной выходки в подъезде Славка ощущал смешанные чувства – лёгкую эйфорию вперемешку с неловкостью и смущением. И неловкость эта даже не оттого, что он внезапно набросился на неё со своими неуклюжими нежностями, а то, что при всём этом присутствовал ещё и её насмешливый скепсис по поводу славкиных россказней. Нет, она не выставляла его дураком, она несомненно была умна. Неумная давно бы ретировалась, придумав подходящий предлог. Лилия не убегает, терпеливо слушает, изначально не веря ни одному слову. А может, уже не слушает, и держит её возле Славки совсем не его повествование, а нечто другое. Ведь всю эту историю Лилия давно могла пресечь на взлёте вопросом, который задала уже перед дверью его квартиры.

– Славик, ты свою промокшую даму под деревом во сколько встретил? Только поточнее.

– Без десяти восемь, точнее быть не может. Я на работу опаздывал.

– Прекрасно. А я ровно в семь сорок пять садилась на московскую электричку.

Ещё в коридоре Славка с тайным интересом стал ожидать традиционного ритуала с обходом квартиры. Как бы не так! Вместо этого, едва разувшись, Лилия заметила иронически:

– Не знаю, как днём, но ночью у тебя точно не я была.

– С чего ты взяла, что у меня кто-то был?

– С того. Брюнетка. Угадала? Духи у неё неприлично резкие. «Кензо» или «донна каран». Во всяком случае, не в моём вкусе.

И отправилась почему-то сразу на кухню. Славка, тут-же вспомнив про пустой холодильник, в ужасе схватился за голову.

– Лиль, прости идиота, я совсем забыл, что у меня шаром покати. Поскучай пока у телевизора, я мигом…

– Да не переживай ты так, я не голодна. Только из спиртного ничего крепкого не бери. Бутылку хорошего белого вина, – сказала она вслед.

Вернувшись с двумя пакетами снеди, Славка обнаружил её забравшейся с ногами на диван. Лилия смотрела в телевизор и временами посмеивалась. Славка покосился: на экране бесчинствовали хохмачи из «камеди клаб».

– Хоть над чем-то повеселиться в этом скучном мире, – сообщила она ему, – пошлятина, правда, порой неописуемая.

В четыре руки они довольно быстро соорудили неплохой стол, Славка откупорил вино и разлил в бокалы.

– Ну, за что пьём, загадочная и удивительная? Наверное, как принято – за встречу. Которая, надеюсь, не оборвётся так неожиданно, как первая.

Они выпили, и Лилия тут же спросила:

– А она оборвалась неожиданно?

– К сожалению, да, – кивнул Славка. Вскочил, принёс из спальни голубой халат, показал Лилии.

– Вот в нём я её видел в последний раз. На той двери сохла одежда… Я думаю, пришла пора рассказать о самом неприятном моменте за вчерашнее утро. Я понимаю, этот бред тебе изрядно надоел, но всё же потерпи ещё немного.

Она по-прежнему внимала вежливо-равнодушно, и лишь когда Славка добрался до своей отключки посреди улицы, в её глазах возникла некоторая заинтересованность.

– Вот так, с приключениями дойдя до дома и не обнаружив там никого, и решил я разыскать эту самую Дачную.

– А зачем?

– А затем. Зло меня взяло. Надо же было хоть что-то прояснить.

Чуть подумав, Лилия поинтересовалась:

– Эта дама назвала тебе точный адрес по улице Дачной?

– Нет, просто название улицы.

– Скажи, а раньше с тобой что-либо подобное случалось?

– Никогда. Если такое произойдёт хотя бы ещё раз, я точно с катушек съеду.

Она вздохнула.

– Что-то у меня самой голова кругом начинает идти. Наливай. Поднимем бокалы за то, чтобы не произошло.

В её словах просквозил какой-то едва ощутимый подтекст.

– И не криви, а скажи уж прямо, что влюбился в неё с первого вздоха, потому и побежал в эти богом забытые Зяблики.

Славка замялся.

– Она мне показалась такой несчастной, беззащитной… Лежала на этом диване, в халатике… Помню, спросила, не женат ли я. Ты вот не спрашиваешь.

Лилия повела взглядом по стенам.

– А что, так не видно? Паутина в углах, в холодильнике пусто, а окна, наверное, год никто не мыл.

Славка виновато развёл руками и попытался перевести разговор на более щекотливую тему.

– А ещё я заметил, что амнезия у неё была немного странная. Кроме своего имени, она твёрдо помнила, что не замужем.

Лилия, похоже, и бровью не повела. Поболтала бокал в пальцах и поинтересовалась:

– А что тебе Алексеевна ещё про меня наплела?

– «Наплела» – слово нехорошее. Так, рассказала кое-что. Вернее, это я спрашивал, а она отвечала. Про педагогов с третьего этажа, про студента ихнего, про перстень, тебе подаренный, ну и про то, что больно ты скрытная. И чего, говорит, такая умница и красавица забыла в нашей глуши?

– Алексеевна тётка неплохая, душевная, только чересчур любопытная, – сказала Лилия, – слабость она, видишь ли, ко мне питает, якобы похожа я на её младшую. Мне по жизни почему-то многие говорят, что я на кого-то там похожа.

Пригубила из бокала и продолжила.

– Похоронила она её недавно. У старшей-то дочери всё нормально, замужем за бизнесменом, двое детей, в Питере живут. А у младшей по жизни перекос вышел. Поступила в медицинский, через два курса бросила, связалась с наркошами, далее по наклонной траектории. Нашли мёртвую в каком-то притоне в Текстильщиках. Передозировка.

В чёрной сумочке запиликал телефон. Лилия взглянула на дисплей, встала и ушла на балкон. Даже дверь за собой закрыла. У Славки тоскливо сжалось сердце. Звонит заскучавший студент, друг сердечный, сейчас она наплетёт ему в уши тридцать три уважительные причины своего отсутствия, а со Славкой распрощается с корректной вежливостью. Извечное женское коварство.

Он налил себе пол-бокала, махнул залпом. Невольно прислушался.

Нет, не похоже, что друг такой уж сердечный. Сквозь закрытую дверь доносились лишь обрывки пылкого диалога: – а я здесь при чём?.. твои папахен унд мамахен… меня жизни учить… я не нанималась, заплачу, сколько надо… и катитесь!..