Дарья Аппель - Monsieur Serge. Истории приключений и испытаний князя Сергея Волконского

– Я здоров, – мысленно ответил говорившему Серж, не решаясь отчего-то оглянуться, а только отметив – свет усилился, стал почти белым, будто раскаленным, и тепло охватило его – не прежнее, болезненное и жгучее, а нежное и ласковое.

– Конечно, тут будешь чувствовать себя здоровым, когда вне тела разгуливаешь, – повторил неизвестный. – Вернись, а то придется мне тебя обратно засовывать.

– А если вы меня просто заберете? – прошептал князь, чувствуя, что его собеседник стоит совсем близко – стоит руку протянуть, и можно его коснуться…

В ответ послышались энергичные слова на языке, напоминавшем древнегреческий. Остаточных знаний с иезуитского пансиона хватило для того, чтобы понять – его обвиняют в трусости и еще в чем-то…

– Вы неправду говорите! Никогда не был трусом! – вспыхнул князь и резко повернулся, чтобы увидеть, кто с ним беседует.

Поначалу Сержу показалось, что от света можно ослепнуть, но он все же мог разглядеть высокого пожилого мужчину в алых, расшитых белыми узорами, струящихся одеждах, и встретиться с прямым взором его пронзительных глаз. Святого узнать не составило труда, и руки князя сами собой сложились для молитвы.

– Раз не трус – то пойдем-ка назад, – спокойно проговорил Николай, и Волконский тут же ощутил прикосновение крепких рук чуть ниже запястья. Он невольно закрыл глаза – и через мгновение вновь очутился в постели. Все прежние болезненные ощущения вернулись – только вот бред и сонливость ушли. В этой связи, казалось странным, почему Серж продолжает видеть Николая Чудотворца у изголовья своей постели. Но усомниться в реальности присутствия святого было нельзя – от того исходило живое тепло, и князь чувствовал тяжесть его ладони на правом плече. От присутствия постепенно становилось легче, боль стихала. Серж чувствовал, как его сердце бьется с каждой минутой чуть менее хаотично, чуть медленнее. Ломота в суставах уступала место блаженной неге, но заснуть князь боялся – а вдруг его спутник уйдет, снова превратится в плоское условное изображение на иконе?

– Не уходите, – прошептал Волконский. – Я понимаю, что требовать нельзя…

– А ты не требуешь. Ты молишь, а это дело другое, – отвечал Николай столь же спокойно, наклоняясь к нему. Взгляд святого смягчился, выражая уже не суровость, а безмерное сочувствие.

– Ты в мой день родился… Но не в мой день тебе помирать, – задумчиво продолжил святой, глядя как будто бы сквозь распростертое перед ним тело Сержа. – И не в эту ночь тоже… А враги же очень того хотят. Прямо-таки мечтают. Но ничего у них не выйдет ни сейчас, ни дальше…

– Враги? – прошептал Серж, не удивившись этому нисколько. Отчего-то он понимал, что сюжеты бреда порождены не только его болезненным состоянием.

– Те железные стрекозы… Они не придут больше, – отвечал Николай. – Только ледяной воды не пей.

– Почему?

– Еще больше простываешь. Здесь нужна морская вода, соленая, тогда спасешься… – на миг Серж почувствовал, как его бережно окунают в воду, как он качается на волнах. А ведь он никогда еще не видел моря – только разве что на картинах. И мог бы не увидеть его и вовсе. Но пока ничего не решено – и Серж это чувствовал.

– Ты, князь, мученик великий, – спокойно роняя слова, проговорил его страж. – Всякое тебя ждет, что уж скрывать… Только забрать тебя не дам – к чему чернь радовать-то? И жить ты хочешь. Всегда будешь хотеть. А мой долг – творить чудеса и желания исполнять…

От голоса Николая становилось тепло и мирно – как от голоса нянюшки, напевающей монотонную колыбельную в далеком-далеком детстве, только в десять крат лучше. Волны качали его тело, вымывали из него хворь, и Серж понимал – впервые за многие часы удастся заснуть без жутких видений, а потом проснуться здоровым. По-настоящему.

…Очнулся он уже днем от того, что в горло вливают что-то соленое и крепкое. Что это? Рассол огуречный, не иначе…

– Да вот, пан полковник, вы все просили что-то, как вода морская, попить, я и приказала Евке из погреба достать банку, – послышался голос старушки.

– А он… ушел? – спросил Серж, подмечая, что непривычное питье, вместо того, чтобы сушить горло и вызывать еще большую жажду, постепенно подкрепляет его силы, и внутренний огонь потихоньку погасает.

– Кто он? Господь с вами… – произнесла пани Суликовская. – Никого здесь не было, когда я вошла.

Князь облегченно вздохнул и попросил еще рассолу. С каждым глотком он понимал – жар покидает его, просачиваясь влагой сквозь поры кожи. Через час он уже истекал потом – и становилось легче, намного легче. Он засыпал, просыпался, переодевался в любезно предоставленное хозяйкой белье – и так повторялось три раза, пока он не почувствовал себя более-менее здоровым. Утром второго дня после случившегося Серж уже думал попробовать встать, как пани Сулистровская вошла в комнату, но не одна, а с одетым в шинель человеком средних лет.

– Вы принесли вести? – мигом спросил Серж, углядев, что гость носил вицмундир полка, входившего в дивизию его старшего брата. – Вильна взята?

– Да, русские уже там, – уклончиво произнес вошедший.

Серж не мог подавить вздох разочарования.

– Вы приехали сообщить мне об этом славном событии, в котором я не принял ни малейшего участия? – спросил он у гостя.

– Нет. Я штабс-лекарь Илимский, вашим братом князем Репниным прислан. Тому сообщили о вашем болезненном положении… Вижу, вам слегка получше?

– Да, похоже, кризис миновал. Но что у меня было? Тиф? Я рискую заразить свою добрую хозяйку? – спросил Серж, подавая руку медику, который, бросив на него холодный взгляд, начал считать пульс.

– Так… 85 ударов, не критично, но учащенно… Раздевайтесь.

Серж снял покорно снял рубашку, и беглого взгляда на его кожу Илимскому хватило, чтобы объявить:

– Нет, тиф вас, по счастью, миновал… Сыпи никакой не вижу, а она при сей хвори есть всегда. Да и за четыре дня жар при нем не уходит.

Далее он вынул из саквояжа трубку, поминутно спрашивая князя, чем же он лечился и что ж применял, дабы добиться столь сильного снижения температуры.

– Хрипы в груди у вас еще остаются, но постепенно пройдут, если будете беречься, конечно, – произнес он словно между прочим. – Не надо было пить воды со льдом, прошло бы быстрее… А рассол помог весьма. Кто вам его посоветовал выпить? Ваша хозяйка?

Серж скромно улыбнулся, не решаясь приписывать идею собственной смекалке, но и не называя того, кто ему сказал про «соленую воду» и «море».

– Мне захотелось отчего-то… Страстно, – тихо произнес князь

– Вот видите. Всегда нужно слушать себя, – отвечал медик. – Знаете ли, не все мои коллеги со мной согласятся, но я полагаю, что пациент в большинстве случаев на каком-то уровне сам знает, что ему поможет. И наш долг – прислушиваться к нему, пусть даже нам кажется, что наука отрицает сие лекарство или способ. Впрочем, я, кажется, утомляю вас лишними рассуждениями…