Анна Новикова - Отдел особых поручений

– У нас весь Лондон пропах сыростью.

– Да, но в нашем случае это немыслимо. Любой мало-мальски соображающий человек скумекает, что хранить механизмы, батареи, запчасти в сырости нельзя. Это их погубит, выведет из строя. Починкой тут не отделаешься.

– Ближе к делу, – перебил ее Фрост.

Девушка выпрямилась на стуле и положила руки перед собой.

– У меня две версии. Или горе-механик ничего не смыслит в механике. Или у него просто нет лучшего выбора для хранения запчастей.

Фрост насупился и кивнул. Похвалой подполковник никогда не сыпал. Только в особо торжественных случаях и на празднование Нового года. Так что даже такой кивок считался одобрением.

– Хоуп?

Каллен разве что не подпрыгнул. Глаза заблестели.

– Я придерживаюсь второй версии Эткинс, – на секунду замялся. – Мне удалось навести кое-какие справки о летающем механизме, который хранится в лаборатории криминалистики. Выяснилось, что детали механизма испорчены ржавчиной, хотя сам механизм – лучший пример инженерной мысли. Такого даже на Ежегодной выставке не найти.

Клэр одарила его ледяным взглядом, будто говоря «и ты молчал?».

– Сам механизм запрятали подальше от любопытных глаз и рук. Сегодня к вечеру на нем уже появится гриф секретности. Постараюсь добыть чертеж или фотоснимок штуковины сегодня-завтра.

– Как ты… – начала Клэр, но подполковник ее перебил.

– Сразу с докладом ко мне.

– Есть! – отчеканил Каллен.

И, понизив голос, добавил Клэр:

– У меня свои связи.

Та лишь фыркнула.

Подполковник в задумчивости барабанил пальцами по столешнице. После коротких раздумий он заговорил:

– Мой источник сообщил, что в Старом Лондоне без перемен. Метку патриотов уже давно никто не рисует и не отправляет в качестве послания о грядущей вендетте. Город живет своей жизнью. Известный вам мэр Хилл все еще делает видимость своей работы. В остальном – все по-старому. И это меня настораживает.

– А что тут настораживает? – оживился Каллен, услышав слово «патриоты». – Прогресса там никакого, только серость, уныние, тоска, вечная сырость и туманы. А еще полное отсутствие надежды. Удивительно, что Хилл еще не свалился со своего трона в темную гниль Темзы.

Клэр шикнула на него. Каллен округлил глаза, всем видом показывая «что я такого сказал?». Он был прав, в Старом Лондоне после давнишней трагедии ничего не изменилось. До сих пор, когда ветер дует с севера, в Новом Лондоне ощущает запах гари и тоски.

Мэр Хилл самолично назвался таковым. До пожара он работал то ли пекарем, то клерком – за давностью лет уже и не разобрать. А как Лондон охватила паника и море рыданий по погибшим, Хилл основал организацию помощи пострадавшим. Ее деятельность состояла в переписи тех, кто решил остаться в городе. Никто Хилла всерьез не воспринимал, но спустя пару недель после пожара гуманитарную помощь раздавать помогал именно он. В закопченный и заваленный руинами город никто из чиновников не торопился. Так Хилл стал называться мэром Старого Лондона. Хотя, конечно, никакой он не мэр. Так лишь, мелкая сошка, которую большие дяди подкармливают, чтобы не высовывался без дела.

Первый год после пожара то тут, то там вспыхивали беспорядки на почве классового неравенства. Кто-то захотел срочного возрождения Лондона из пепла, кто-то просто не знал, куда себя деть, вот и выходил на митинги. А кто-то на этом неплохо наживался, получая дивиденды, гуманитарную помощь, чтобы заткнуть рты недовольным.

Никто Старый Лондон не запирал, не огораживал. Наоборот, потерпевшим усиленно помогали с жильем и трудоустройство. Но эти принципиальные люди настолько привязались к укладу вещей, что сдвинуть их с места могла только новая катастрофа. Скорее всего, потоп. Смыло бы волной в сторону Нового Лондона, может и осели бы где-нибудь под мостом.

Патриотами называли тех, кто остался верен Старому Лондону. Разумеется, это было неофициальное название. Пожилых с каждым годом становилось все меньше. Зато неполиткорректной молодежи, маргиналов и беспризорников хватало. У них выстроилась своя иерархия. Разумеется, под каблуком мэра Хилла.

Когда гуманитарной помощи не хватало, Хилл через сеть хитроумных каналов связывался с правительством Нового Лондона. Получив отказ, собирал свору стойких молодцев и отправлял громить кварталы Нового Лондона. Всюду, где прошлись патриоты на дверях, стенах, даже помойных ведрах алой краской оставался знак – две перекрещенных молнии пронзают «плачущую» розу. По их мнению, это был символ того, как высшие силы (или власть) топчет ростки благоразумия и красоты Старого Лондона. Правда ни красоты, ни благоразумия в поступках самих патриотов не наблюдалось.

За последние лет семь стычки практически сошли на нет. Всех все устраивало. Хилл особо не зарывался, бюджет Нового Лондона не утекал сквозь дыру. Да и некогда молодые и голодные мальчишки уже выросли. Стали дяденьками, которым размахивать дубинками и устаревшим оружием было в тягость.

Но послание есть, метка патриотов – вот она на столе подполковника. Значит, еще теплится недовольство в Старом Лондоне.

– Хорошо, – нарушил тишину Фрост. – Задания остаются те же, держите ухо востро и следите за языками. Вопросы?

– Сэр, – обратилась Рита. – Как насчет беседы с потерпевшей?

– Рита, ты не что не слышала? – с несвойственной резкостью сказал Дуглас. – Миссис Коллинз на ярд к своему порогу не пускает.

– Это потому что вы нахрапом берете, – парировала она. – Миссис Коллинз, какой бы нрав ни имела, в первую очередь, женщина. И вести себя с ней нужно соответствующе.

– Предложения? – спросил Фрост.

– Я схожу к ней. Поговорю как женщина с женщиной. У нас есть общая тема для разговора, – сглотнула Рита. Подполковник мигом сообразил, что говорит она не о вчерашнем инциденте.

– Добро, – кивнул он. – Возьмешь с собой Флоулеса.

– Нет! – почти взвизгнула Рита, чем вызвала удивленные взгляды. – В смысле, мне не нужна поддержка. Разговаривать по душам легче, когда нет посторонних ушей.

– Одну тебя не пущу, – с отцовской заботой сказал Фрост.

– Тогда пошлите со мной Хоупа. Он хотя бы не теряется в разговорах с дамами, – колкий взгляд Риты наткнулся на стену непонимания Дугласа. В серо-голубых глазах вроде вспыхнул огонек или показалось.

Каллен же расплылся в улыбке:

– Что правда, то правда. Не существует такой женщины, к которой я не смог бы подобрать ключик, – и показушно-лениво потянулся, косясь на Клэр.

Ты лишь закатила глаза и буркнула что-то вроде «ну-ну».

– Идет, – одобрил Фрост. – Не тяните с докладом.

***

Губернаторский квартал бликовал чистейшими окнами. Солнечные лучи превратили это место в картинку. Сочная зелень на аккуратно стриженых газонах, идеальной шарообразной формы кусты. Ухоженные ивы, молодые березы, ясень и ольха. Тротуары вымыты, что лишняя соринка не прилипнет к подошве обуви. Кованые решетчатые ворота, оградки палисадников контрастируют на фоне домов и дворовых построек, оштукатуренных будто вчера. При такой ясной погоде домики выглядели как игрушечные, а небо – как наклеенное. Ну чем не открытка?