Римма Харламова - Улисс три тысячи лет спустя. Современный миф

Увидев, что пленники проснулись, воины неспешно подошли к клетке и стали внимательно рассматривать морпехов; особенно их удивил Ули, возвышавшийся над всеми чуть не на голову. Неожиданные эмоции вызвал Вашингтон, могучий африканец из штата Оклахома, – вроде такого же цвета кожи, но абсолютный чужак, непохожий на местных жителей во всем остальном…

Внезапно появился роскошный колдун с высоко (чуть не на целый фут) взбитыми волосами, высоченный, мускулистый (в отличие от остальных жителей), ярко раскрашенный и увешанный раковинами и мелкими костями. Он шествовал в сопровождении нескольких уродливых и злобных старух и совсем юной девушки (лет пятнадцати) в одной только травяной юбочке. Девушка, странно похожая на колдуна (только в миниатюре), не могла отвести глаз от Ули, пока одна из старух не дернула ее за руку, уводя. Однако девушка успела жестами показать – то ли не ешьте, то ли не пейте… Впрочем, никто ей не поверил. Когда колдун подошел поближе, стало видно, как изуродована правая половина его лица: глубокие следы огромных когтей пересекали лоб и щеку, на месте правого глаза зияла бугристая впадина. На несколько мгновений встретились яростные, полыхающие ненавистью взгляды колдуна и Ули; колдун отвернулся первым… и указал длинным пальцем с остро заточенным ногтем (когтем?) на самого юного пленника – невысокого, румяного и круглощекого Стюарта из Южной Каролины. Ему и поднесли (просунули через решетку стволов) первую порцию еды – тушёной тыквы. Впрочем, остальных потом тоже не обидели – если не качеством, то количеством. Дали и воду в выдолбленных тыквах, с виду чистую, но с отвратительным привкусом… Когда наутро ребята проснулись с тяжелой головой и сухостью во рту, Стюарта уже не было с ними, а по деревне разносился аромат крепкого мясного бульона, варившегося в огромном каменном котле. Жители деревни с радостным смехом пытались угостить бульоном пленников, но те в ужасе отказались, а мексиканца Норберто даже вырвало, что вызвало у угощавших приступ особенно громкого хохота. На этот раз колдун указал на Норберто…

Воины, совершавшие вечерний обход, принесли новый плетеный мешок со свежими, еще остро пахнущими костями и черепом и привесили его к крыше клетки. Пленники старались на него не смотреть… Опять им принесли тушёную тыкву и воду, но некоторое время ни к еде, ни к воде никто не притрагивался. Только к вечеру, когда вся деревня, непривычно сытно наевшись, уснула, Ули заставил ребят поесть, а водой напоили крокодила, который на закуску ещё и с треском разгрыз долблёные тыквы, после чего сладко уснул, уткнувшись мордой в клетку.

Ночное небо рухнуло во тьму без промежуточных сумерек, немедленно после дневного палящего солнца; незнакомые яркие звезды казались пугающе близкими. Очередные часовые с копьями подошли уже в темноте – полупьяные от редкого и счастливого ощущения сытости, шатаясь и размахивая ключами, – и упали, споткнувшись о лежащего крокодила. Морпехи были готовы к их приходу; они просунули руки сквозь клетку и мгновенно сломали шеи всем троим. Внезапно появилась девушка в юбочке из травы. Она спокойно отобрала ключи у мёртвых воинов и открыла замки. Войдя в клетку, прыгнула на Ули, крепко обхватив его руками и ногами; Ули пытался осторожно освободиться, но девушка не отпускала и что-то горячо шептала, прижимаясь к его широкой груди упругим телом. Морпехи вооружились копьями, отобранными у воинов, и неслышно вышли на свободу. Они заранее решили, что возьмут в заложники и проводники колдуна (вождь слишком стар, его легко заменить, никто не будет ради него стараться, да и далеко он не дойдёт) и будут пробиваться к трассе близ океана, по которой шли гуманитарные конвои. Неожиданным препятствием стали старухи, тесно лежавшие возле хижины колдуна: среди них было трудно пробраться неслышно. Однако трудно не значит невозможно: не смогли проползти среди живых – пробрались среди мёртвых. Колдун, правда, проснулся почти сразу, – но морпехам хватило и короткого «почти». Они схватили его, одновременно придушив воинов охраны. Колдуну зажали и завязали рот и глаза, связали лианами руки и повели… Девушка, так и не отпуская Ули, жестами показывала дорогу. Шли молча. Дошли до клетки; крокодил сладостно потягивался во сне, громко и размеренно дыша; дверь медленно, с визгливым скрипом, раскачивалась на ветру. Ули, высоко подпрыгнув, сорвал с крыши последний мешок с костями, закинул за спину. Наконечником копья разбил замок на ошейнике крокодила: проснется свободным, может быть, убежит. Пошли дальше, не оглядываясь.

Шли до рассвета. Вышли к трассе, когда небо на горизонте чуть посветлело, окрасилось розовым, потом алым. Стояли недвижно, пока Ули не кивнул товарищам – те немедленно сломали колдуну шею и поволокли тело подальше от дороги, где и бросили, не пытаясь спрятать. Норберто не удержался и напоследок пнул колдуна ногой; попал случайно по голове; однако высоченная прическа, спружинив, не пострадала. Франсуа обеспокоенно спросил: «А когда найдут, на нас не подумают? А то мы тут миротворцы, понимаешь…» – на что Ули мрачно ответил «Отобьёмся! Да и звери тут тоже голодные, за день объедят начисто, если свои раньше не найдут» – и, бросив последний взгляд на колдуна, прекрасного и ужасающего даже после смерти, вдруг наклонился и резко сорвал с его шеи новейшее украшение – смертный медальон бедняги Стюарта.

Девушка еще крепче прижалась к груди Ули… потом встала на ноги, показала на свой живот, потом на Ули и изобразила, будто качает ребёночка. Ули в растерянности оглянулся: «Мужики, как ей объяснить, что я женат?» Вашингтон улыбнулся: «Может, ты просто расист?» Айра сказал очень серьезно: «Она нам всем жизнь спасла… поблагодари её, жена не узнает, а если и узнает, то простит». Словно по команде, морпехи отвернулись… Ули и не заметил, как оказался на траве… девушка оседлала его сверху… Он закрыл глаза, отдался на волю судьбы, не пытаясь сдержать накопившуюся мощь, и только мысленно шептал: «Пеннипеннипенни – а-а, о-о, да, да, да-а!!» Всё закончилось неожиданно быстро. Девушка встала, попрошалась печальным взмахом тонкой чёрной руки и мгновенно исчезла в зарослях, словно змейкой проскользнула. Ули подумал: «Родичи не узнают, что она нас вывела, подумают на колдуна; опять же его тело найдут у дороги… но если родится белый ребёнок…»

Из далекой дали послышался гул тяжелых машин… Морпехи ехали к своим, не глядя друг на друга. Ненависть к несчастным дикарям поутихла, остались горечь и боль от потери товарища… Ули вдруг заметил длинную кровавую царапину на своей руке – проклятье, неужели колдун успел? Или крокодил? Оба опасны – у одного гниль под ногтями, у другого в зубах; не забыть бы сделать укол противостолбнячной сыворотки. Отвратительная страна, как люди тут вообще выжили, в этом жутком климате, среди этих жутких зверей и жутких змей? Можно ли вообще им помочь или любые попытки бессмысленны? Что можно здесь изменить – ведь люди останутся прежними, если даже мы их накормим, подлечим и не дадим слишком часто убивать друг друга?