Людмила Романова - Таинственная маска. Приключения в параллельных мирах. Третья книга трилогии «Точка Мебиуса»

Мишель сначала подумала, что это воображение создало картину из света и теней. Она достала фотоаппарат и чикнула тот участок дна. Уже в машине, Мишель ещё раз включила камеру и пригляделась. На экране была большая часть маски!

– Всё понял, – сказал Пьер, останавливаясь недалеко от музея. – Это копия музея в Орадуре. Наверное, плакаты, фото, парочка атрибутов военного времени. Но я бы зашёл, а что ещё делать? Немножко пройдёмся по свежему воздуху! В ресторан ещё успеем.

– А мне все равно где гулять, главное, смотреть, – сказала Мадлен. – Про войну не люблю, поэтому я посижу вот здесь на лавочке, а вы уж идите.

– Я тоже не пойду, – сказала Полетт, – я покурю. Вон кафешка, мы с Мадлен здесь останемся, – махнула она в сторону кафе.

– Ну, хоть ты меня не оставляй! – посмотрел Пьер на Мишель, – составь компанию.

– Хорошо, – согласилась Мишель. – Я бы посмотрела выставку. Думаю, больше полчаса у нас это не займёт. Так что скоро придём, – помахала она, обернувшись на Мадлен и Полетт.

– Идите! – махнула им Полетт, закуривая сигарету и подзывая к себе официанта. Она любила кофе по-ирландски, и теперь предоставлялся такой случай, спокойно выкурить сигарету и насладиться кофе. И немного отдохнуть от руля.

– Надо же! Как символично! Мы как будто растворяемся в этом чёрном пространстве и уходим в прошлое. В то военное время, – подумала удивлённо Мишель, поднимаясь по широкой лестнице к входу в музей, и одновременно глядя на их с Пьером отражение в черной зеркальной стене здания. – Интересно это так специально задумано?

Именно чёрный цвет, и какой-то особенный угол отражения придавал их движению уход в нереальность. Они, отражались, но не в точном повторении, а с поворотом на несколько градусов, как в сторону, так и вверх. Они как будто уменьшались по мере их движения! И, уже подойдя к двери, Мишель увидела себя с Пьером почти растаявшими вдали, и даже каким-то образом сзади! Их отражение опередило их самих на несколько секунд и ушло… Куда?

Мишель хотела обратить внимание Пьера на этот феномен. Но Пьер уже открыл дверь. И оттуда на них подул странный ветер. Он охватил их тёплой волной. И пока Мишель думала о своих непонятных мыслях и чувствах, ветер, как будто, мягко, но настойчиво затянул их в помещение, которое оказалось чрезвычайно тёмным. Оно было таким тёмным, что захлопнувшаяся дверь, уже ничем не выделялась в этой темноте.

– Боже, а где же касса? – здесь же ни черта не видно! – возмутился Пьер, покачнувшись от неопределённости своего положения в этом тёмном пространстве. – Мадам! – крикнул он в пустоту. – Зажгите же, наконец, свет!

Его возмущение осталось без ответа. Мишель нащупала руку Пьера, к её удивлению, совсем не в том месте, где, казалось, он должен был находиться. Стало немного спокойнее.

В зале не было электрического освещения. Свет шёл лишь от огромных, чёрно-белых, прозрачных фотографий, подсвеченных сзади. На них в полный рост стояли узники лагерей. Измождённые, в полосатых костюмах, сквозь которые были видны выпирающие от худобы кости. Впалые, небритые щёки, взлохмаченные волосы, торчащие из-под тюремных шапочек. И глаза! Они смотрели на вошедших, уж очень проникновенно! За счёт этого контраста темноты и проникающего сквозь лица света, их вполне можно было принять за живых. Казалось, что сейчас они заметят вошедших, повернут голову и протянут руки, с просьбой спасти их отсюда.

Это первое впечатление от увиденных экспонатов родило в голове обоих так много эмоций и вопросов, что голове не хватало опыта и скорости всё это осознать и ответить на все эти странности восприятия. И всё же, Пьер и Мишель у стенда ощутили себя более спокойно, так как подсветка давала возможность хотя бы слабо, но видеть острые углы других стендов с экспонатами.

Следующая группа фото завораживали ещё больше. Старые снимки из жизни этого маленького тихого городка, который немцы в один день превратили в руины в 1944. Это произошло уже после высадки американских солдат в Нормандии, и оттого все произошедшее было ещё трагичнее. На фотографиях были запечатлены моменты из довоенной жизни. Тусклый свет подсветки, делал необходимым более пристально всматриваться в фото и ловить себя на том, что лица на фотографиях немного меняются. То медленно улыбаясь, то переводя свой взгляд, как бы следя за посетителями.

– Господи, как же вас жалко. Такие вы маленькие были! – подумала Мишель, ловя на себе пробежавшие мурашки.

– Вот класс со школьниками и двумя классными дамами, вот фотография большой семьи, вот фото девочек идущих на праздник совершеннолетия, вот мальчики, получающие благословение священника.

Дальше пошли сценки из жизни, сделанные в виде объёмных фигур людей, одетых в точные копии костюмов и обуви, которую носили тогда. С атрибутами убранства их домов по тогдашней моде на мебель. И много мелочей, которые теперь продавались на блошиных рынках.

«И у меня есть такая фарфоровая чашечка!» – подумала Мишель, разглядывая стенд. «Купила в Нанси, на блошином рынке, когда приезжала к сестре».

Пьер заметил на стендах несколько знакомых фотографий, которые были напечатаны в его книге об истории этого несчастного городка, Орадура на реке Глан. Орадур сюр Глан, который, даже по прошествии стольких лет после войны, так и не узнал разгадки своей гибели. Почему именно их город в конце войны немцы превратили в руины? За что?!

Разглядывая экспонаты, Мишель и Пьер не заметили, как достаточно далеко углубились в темноту. Они всмотрелись вглубь зала, чтобы проверить, сколько же они прошли, и где вход. Но ориентация их была полностью потеряна. Зал казался безразмерным с плавающими в нём легкими пятнами подсвеченных экспонатов. И ни входа, ни выхода не намечалось. От этого казалось, что они не ходят по обыкновенному полу зала, а тоже плавают в этой темноте, как в глубине океана, наполненного призраками.

***

– Вот и ориентир! Идём по стрелке, – обрадовался Пьер.

– У меня уже мурашки пошли, – засмеялась облегчённо Мишель, увидев слабо светящуюся стрелку, где то вверху. Думала, так и останемся здесь навсегда.

– Здорово, но мало, – произнёс шёпотом Пьер. Адреналинчик вроде только появился и уже всё!

Они шли по стрелкам и вскоре увидели вдали маленькое полоску тусклого света, которая при приближении к ней, становилась всё ярче. И вот уже сквозь неё пробились солнечные лучи. Пьер и Мишель ускорили шаг и очень быстро оказались на улице.

О, боже, с каким удовольствием они вдохнули свежий воздух, в котором, одурманивающе пахла акация, и который, кажется, приобрёл больше звуков и запахов, чем до входа в музей. Они слышали звон кузнечиков, который плыл по воздуху одной нотой. Казалось, что был слышно даже порхание крылышек бабочек и пчёлок. И нежный звон колокольчиков. А солнце ласкало кожу.