Людмила Романова - Таинственная маска. Приключения в параллельных мирах. Третья книга трилогии «Точка Мебиуса»

Глядя на это и ощущая всем своим существом летний восторг, они даже почувствовали облегчение оттого, что позади была чужая, страшная жизнь. А их действительностью была жизнь в тёплом лете, с лучами солнца и запахом цветов! Этот ужас остался в прошлом, в той темноте. А они были в мирном, солнечном, зелёном городке. И были счастливы, что родились позже!

– Смотри, дальше ещё интереснее, – воскликнул Пьер. – Полетт и Мадлен ещё пожалеют, что не пошли с нами! Но возвращаться за ними не хочется. Мишель, смотри, там сам городок! Таким он был до войны. Смотри, там и люди ходят, даже поезд едет, всё как в книге! У меня есть дома такая, там куча фотографий довоенного Орадура, – сказал обрадовано Пьер. – Бежим, посмотрим на поезд.

Перебежав рельсы, они оказались на небольшой платформе рядом со стоящим, возле неё старинным паровозом, у которого, из трубы шёл дым.

– Желающие прокатиться на поезде по окрестностям, прошу войти в вагоны! – объявил голос из репродуктора на столбе.

Желающих было только двое, Мишель и Пьер. Остальные прохожие, как-то равнодушно по отношению к ним, занимались своими делами и разговорами. Или продолжали перемещаться туда-сюда по свои правилам. Они как будто не видели новичков, в отличие от них, одетых современно. И не выдали ничем своей заинтересованности даже улыбкой, хотя Пьер и Мишель пробежали совсем рядом с ними.

– Здорово, – воскликнула Мишель. – Целый поезд для нас! Садимся?

– Садимся! – согласился Пьер, ему, впрочем, было очень приятно посидеть с Мишель в одном купе, исподтишка прижаться к ней, вроде бы под действием качания вагона. О, он хорошо знал все эти уловки своей юности, когда прикоснуться к плечу или руке было уже победой и восторгом. Войдя в вагон, они сели на сидения и Пьеру пришлось разочароваться, потому что Мишель села напротив, и менять порядок было уже не совсем удобно, скорее навязчиво.

– Поезд отправляется! – снова услышали они мужской голос. Раздался свисток, и поезд поехал по колее, стуча приятно колёсами. Чук-чук, чук-чук. Он ехал мимо добротных домов из красного кирпича, мимо парикмахерских, магазинчиков, кафе. Мимо прохожих.

Это был портрет очень милого довоенного городка, со старыми марками автомобилей, стоящими возле домов, и вывесками в стиле тех лет. По улице молоденькие женщины катили допотопные коляски с младенцами, другие шли с малышами, одетыми по моде сороковых. В кафе со столиками на улице сидели мужчины с рюмочкой мирабели, чашкой кофе или огромной кружкой пива. Кто-то читал газету, кто-то играл в покер. Всё было портретом той милой старины под названием сороковые. И только собаки, кошки и вороны были такими же, как и сейчас.

– Слушай, а здорово сделали! – воскликнул Пьер, – полное соответствие! Вот только непонятно, почему они решили пустить сюда столько стилистов, и сделать упор на мирное время? Посетителей в музее почти нет! Не попадись нам этот придурочный водитель, и нас они бы здесь видели?! Никакой окупаемости! Музей больше должен говорить о войне. Ведь это музей разрушенного города. Он должен быть именно таким! Ты была в настоящем Орадуре? – обратился он к Мишель, которая кивнула, продолжая разглядывать город. – Мы с Полетт были там раза два. Там посетителей побольше.

– Хотя, возможно, они здесь специально решили сделать вторую – довоенную часть музея? Поэтому он и находится в другом месте? – догадался Пьер. – Теперь всё логично и понятно!

Пьер удовлетворённо улыбнулся. Военную тематику он обожал! Верден, Сталинград, в котором они были с Полетт, когда ездили на теплоходе по Волге. Музей оружия… парад в Москве! Ему очень нравились песни ансамбля Советской Армии. Ему было жаль солдат до слёз, когда он бродил по очерёдному американскому или немецкому кладбищу во время их туристических поездок по Франции.

Но больше всего ему было жаль своих, французских солдат, погибших в 1914 или в сороковых. Ему было жаль, даже солдат Наполеона. Он понимал их. Может быть потому, что и сам служил в армии, был в горячих точках и сейчас был представитель военной специальности – жандарм? Наверное, поэтому он очень живо представлял себя в тех войнах лежащего в окопах голодного и замёрзшего, идущего в атаку под пулями, и даже убитого, лежащего где-нибудь на поле. Да, эти картины он представлял всегда, когда посещал такие места.

***

Но в поезде было очень жарко!

– Боже, как жарко! – посмотрел Пьер на Мишель. – Хочется скинуть с себя всё и напиться пива. Даже завидно смотреть вон на тех мужиков, которые ловят рыбу. Счастливчики, могут нырнуть в реку, – показал Пьер, на мелькнувшее по ходу движения поезда окно между домами, в которое открывался луг и речка с рыбаками.

– А ведь по книге их расстреляли тоже! Прямо на рыбной ловле… – воскликнула Мишель.

– Небось, когда удочки собирали, в голову не приходило, чем это всё кончится! Да и другим будет не лучше! Дома все будут разрушены, и церковь сожжена. Жуткое зрелище! Я уж не говорю о людях. Пьер представил себя на месте рыболовов и передёрнулся от слишком яркого впечатления.

– А меня очень поразили фотографии школьников на кладбище, – сказала Мишель. – Позировали для фото нарядные довольные, девчонки с бантиками. Так и смотрят на туристов всем классом с общей могилы.

– Да, судьба! И главное, никто не знает, почему этот городок был разрушен, а жители зверски расстреляны и сожжены. Война к концу шла. Жили себе и жили. На велосипедах катались, к портному ходили, в кафе сидели. И – пожалуйста. Почему именно этому городу досталось?

– А ты знаешь, когда я смотрела в настоящем Орадуре развалины, у меня была навязчивая идея, что вокруг меня существует та, мирная жизнь этого города. Они как бы проходили сквозь меня и других туристов, не замечая нас. Они и сами были почти прозрачными. Живые призраки. Наложение времён. Фантастика! И здесь всё так, как мне казалось тогда! Только теперь я вижу их будущее, а не прошлое!

Пьер забыл о своих романтических желаниях и сосредоточился на проникновении в тот воображаемый день, который он видел по фотографиям той книги, которую он прочитал всю от корки до корки. А поезд ехал, петляя по маленькому городку, показывая посетителям всю красоту мирной довоенной жизни.

Цветущие сады, коттеджи с живой изгородью и столиками в саду. Маленьких детей, облизывающих леденцы, или клянчащих у родителей мороженое, Старичков, сидящих в кафе, мадам, спешащих в лавку. Девушек! Их здесь было много, они смеялись, и порхали в своих простеньких платьицах по улицам городка Орадур сюр Глан. А мужчины пили пиво, поглядывая на прохожих и улыбаясь в усы. Пиво! Жажда переключила мысли Пьера на действительность.

«И мне бокал пива был бы сейчас кстати!» – подумал он. – Вот так ехать и ехать в этом старом поезде, смотреть в окно, радуясь, что тебя судьба тех жителей не коснулась и потягивать пиво, – обратился он с улыбкой к Мишель. Как тебе, Мишель, такое приключение?