Анатолий Маскаев - Отшельник. Книга 1

Уборщица прикрыла рот рукой и смотрела на Уварова с испугом.

– Валентина, как отшельник спас Лариску, что там с быком, что вообще произошло в вашей Смородинке?

– Так я и рассказываю тебе об этом.

– Говори, я слушаю.

– Ты не злись мил человек, я сейчас, я быстро все расскажу, ну надо же, меньше десяти часов жить, ужас то какой.

Уваров свирепо посмотрел на нее.

– В общем, Ирка с Лариской в магазин пошла, он через дом от нашей дачи.

Ну Ирка в магазин, пока там с бабами лясы поточить, то, да се, а Лариска на улице осталась.

Минут десять наверно прошло, как на улице крики раздались, ну все с магазина то по выскочили, даже Тонька продавщица.

А там народ возле кустов толпится, мужики палками быка отгоняют, здоровущий бык. Пристрелили его уже то ли в понедельник, то ли позавчера, Ирка мне звонила говорила.

К Ирке то тогда соседка подбежала Стрепаниха, и кричит, мол Ирка, дочку твою бык насмерть рогом зашиб.

Ирка сама не своя бросилась к кустам распихала всех, а там и правда, Лариска, в кровище вся и еще живая.

Ирка к ней, голову то ей приподняла, дотронуться до дочки боится, вдруг той больно.

Ларка на Ирку посмотрела, сказала только, мама, да и померла, глазки то у нее закрылись.

– Так может жива еще была, просто сознание потеряла… -спросил уборщицу Уваров.

– Да нет, померла.

Кто-то ведь сразу скорую вызвал, а до района то всего три километра, скорая минут через двадцать приехала.

Врач то Лариску посмотрел и говорит, что поздно мол в больницу везти, уже минут пять как померла.

Ирка так и заголосила там над Лариской, чай одно дите, другого то нет.

– Дальше то что… -поторопил Валентину Уваров.

– Дальше то…

Валентина промокнула халатом выступившие слезы.

– Участкового вызвали, он в Смородинке и жил, только на другой улице, ближе к реке.

– А, отшельник?

– Отшельник, так он после подошел, сразу за участковым.

– И сколько же времени прошло пока прибыл участковый и пришел отшельник?

– Ну я то не знаю, бабы говорили минут двадцать прошло, как Лариску врач посмотрел, Ирка то и не помнит, так куда ей помнить.

– Дальше что?

– А, что дальше, дальше подошел этот отшельник к Лариске, рукой ее шеи коснулся, тут участковый на него заорал, чтоб не трогал ничего и отошел подальше.

– И?

– А, отшельник Ирку спрашивает, мол кто вы девочке, она сказала, что мать.

– Тогда он и говорит, что спасет девочку если она этого хочет и если ему мешать не будут.

– Дак какая же мать не хочет свое дите живым и здоровым видеть, Ирка то конечно сразу согласилась.

– И что отшельник?

– Так он это, наклонился, Ларку на руки поднял.

– Участковый было с врачом на него наехали, да Ирка так на них заорала, что они встали как вкопанные.

– Дальше что?

Уваров уже не мог скрыть свое нетерпение.

– Дальше, так поднял этот отшельник Лариску, да и понес ее к лавке возле магазина, на ней вечно местные алкаши кучкуются.

Положил ее на лавку и спрашивает врача, мол поможет ли он ему.

А врач то ни в какую, мол мертва девочка и спасти ее нельзя, и ушел к машине своей.

Отшельник тогда участковому говорит, ты крови не боишься, поможешь ли, а участковый, так я мол ничего не умею и не понимаю в этом.

Отшельник ему и ответил, так ничего и не надо уметь, водку надо бутылку, да полить ее ему на руки.

Тонька продавщица сразу бутылку то и притащила.

Филимоныч, участковый наш, хоть мужик и строгий, но добрый и справедливый.

Полил он на руки водкой отшельнику, тот велел участковому платье с Лариски до пояса снять, да снять то не получается, в крови все, налипло.

Велел он ему порвать его, Филимоныч и порвал до пояса.

Лариске то всего десять лет, лифчика то на ней нет, рано еще для лифчика.

Отшельник значит одну руку ей прямо в рану засунул, кровь всю спекшуюся вытащил из нее, потом рукой что-то в груди у Лариски поделал, у той ресницы то и встрепенулись, и вздохнула она.

Отшельник другой рукой, чистой, над лицом ее провел, и такое впечатление, что спит Лариска.

Отшельник велел воду быстро принести и полить ему на руки.

А Филимоныч взял, да остатки водки ему на руки и слил, опешил наверно от увиденного.

Тут кто-то из баб минералку подал, Филимоныч ей на руки отшельнику и полил.

Тот руками поводил над раной Ларискиной, а рана то возьми, да и вся затянись, только шрамчик маленький остался, еле заметный.

– И что Лариска?

Уваров недоверчиво смотрел на уборщицу.

– А, что Лариска, отшельник над лицом ей рукой провел, как будто сон снял, она и очнулась, да и сказала, мама.

– Ирка чуть с ума не сошла от радости, подхватила дочку на руки, да скорее домой понесла.

– А, отшельник?

– Отшельник, так в магазин зашел, продукты закупил и ушел.

– Тонька пока его обслуживала, так белая как мел была со страху, это мне потом бабы рассказывали.

– И где теперь этот отшельник?

– А, кто ж его знает, ушел же в лес.

– За ним было Филимоныч увязался, а он остановился и говорит ему, мол не надо, не ходи, да так строго на него посмотрел, Филимоныч и не пошел, испугался.

– И что, никто и не знает где этот отшельник живет?

– Ирка знает, она же после того, как Лариску домой принесла, да в себя пришла, кинулась отшельника искать, чтоб отблагодарить его, все деньги в доме собрала, да продуктов целую авоську, только он ушел уже.

– И как она его нашла?

– Не знаю, да она и сама не знает, сердце материнское наверно вело.

Сначала через поле шла, потом по лесной дороге, потом по тропке, пока в овраг не уперлась.

А, он весь в буреломе, да кустарником зарос, но до землянки все же дошла.

Только не открыл ей отшельник, как не умоляла его Ирка.

Поблагодарил ее за еду, деньги велел обратно забрать и сказал, чтоб уходила, да забыла навсегда про его землянку.

– Показать то она мне сможет то место где он живет?

– А, вот этого я тебе не могу сказать, господин хороший, как просить ее будешь, ведь она слово отшельнику дала, что забудет к нему дорог.

Уваров встал с дивана.

– Со мной поедешь.

– Куда это с тобой?

– В Смородинку вашу, к сестре твоей.

– Ну уж нет, мил человек, не поеду я с тобой, работа у меня, сам Ирку найдешь в Смородинке, вторая изба от магазина, а он там один.

– Где хоть ваша Смородинка находится, в области какой?

– Так в Калужской, от Козельска три версты всего.

Уваров усмехнулся, три версты.

Какая бы урбанизация не грозила России, эти версты так и останутся в обиходе, только мерять их будут не от деревни, до деревни, а от квартала, до квартала.

– Ты надежу то не теряй, может это и есть последний шанс, это на том свете шансов уже не будет, а на этом надо все использовать.

Уборщица с участием смотрела на Уварова.

– Спасибо вам, я его использую, сполна использую.