Эльбрус Мяус - Магические безобразия

– Отошли все! – злобно прошипела она. – А ты, – Пряжкина гордо вскинула подбородок и посмотрела на брюнета в упор, – если хочешь говорить с нормальными девушками, стоит открывать книги почаще. Иначе будешь довольствовать обществом пустозвонок, – снисходительно окинув взглядом стоящих рядом девочек и презрительно фыркнув, она пошла дальше.

Варя довольно усмехнулась и вошла в кабинет. Прозвенел звонок, и толпа мгновенно рассосалась. Пройдя к четвертой парте, где обычно сидели мальчишки, перекинула вещи Толика к Лене на первую, а сама составила компанию Игорьку. Лена удивленно вскинула брови, явно принимая что-то на свой счет, но желание Измайловой было предельно простым – дремать на четвертой парте легче, чем на первой, к тому же, прикрывшись учебником.

Географию у старших классов преподавал Роман Викторович Стриж, сорокапятилетний мужчина, среднего роста, с круглыми светло-карими глазами, острым носом, залысинами на лбу и тонкими, поджатыми губами, он напоминал сову. Муж Галины Федоровны, на лице вселенский недосып и какая-то обреченность. Голос тихий, губы периодически причмокивают. Любимое выражение: «Во-о-от!» Но характер добродушный, не придирчивый, что вполне радовало учеников. Написав на доске тему урока: «География мировых природных ресурсов. Загрязнение и охрана окружающей среды», он начал лекцию.

Поняв, что Стриж собирается погрузиться в долгий рассказ и особенно контролировать поведение класса не намерен, Варя блаженно улыбнулась, прикрылась учебником и закрыла глаза.

– Эх-х-х… – выдохнул Игорек. Впереди показалась лестница, а ребята скосили глаза на друга. – Как же давно мы не веселились!

– С каких это пор пакости считаются весельем? – сухо спросила Лена, не разделяя проблемы Шута.

– Но в прошлом году мы изрядно развлекались, – пожимая плечами ответил тот.

– О да… – потянула Варя, закатив глаза. Не сказать, что у них были неприятности, но идеи Игорька отличались своеобразностью.

– Не далее, как вчера, – неожиданно начал Толик, – чета Стриж громко ссорилась в кабинете. – Он зевнул. – Роман Викторович потерял в школе старинное кольцо Галины Федоровны, принадлежавшее ее прапрапрабабке.

– Зачем он принес его в школу? – удивилась Варя. Толик только пожал плечами.

– Это же здорово! – Игорек потер ладони от возбуждения. – Давайте найдем кольцо!

– Что?! – воскликнули девочки.

– Ну Палычу ведь помогли в прошлом году!

– Чучело не такое маленькое, – раздраженно бросила Лена. – С нами весь класс искал!

Игрек что-то пробурчал под нос, явно планируя обидеться. Варя мученически закатила глаза и согласилась на поиски. Лена возмущалась несколько минут, но тоже сдалась под напором доводов. Толик мягко улыбнулся. Видя, что друзья пали от его обаяния и харизмы, Игорек принялся обдумывать план действий. Первым делом Шут собирался разузнать маршрут Романа Викторовича, совершаемый им накануне, и последнее местонахождение кольца. После короткого, но плодотворного разговора со Стрижом, Игорек знал все подробности и начал строить в голове догадки, не спеша делиться ими вслух. Им предстояло заняться этим после уроков.

После третьего урока, идя в столовую, Варя сгорала от нетерпения увидеть Рина. В гомонящей столовой приятно пахло свежей сдобой, крепким кофе, лился шлейф смеха, говора и веселья. Ни один завтрак не мог пройти спокойно. Но мага, в народе Леонида Потапова, в столовой не обнаружилось. Сделав вывод, что Рин у себя «дома», девочка моментально поглотила еду, точно за ней кто-то гнался, и поспешила к лестнице. Он оказался на месте. На диване, скрестив ноги по-турецки, сидел Кирилл. Ребята явно о чем-то беседовали. Уловив последние фразы, девочка поняла, что обсуждают происшествие перед кабинетом географии, разлетевшееся по школе со скоростью синкансэна.

– Я была свидетелем этой сцены! – воскликнула Варя, плюхаясь на диван рядом с Колесовым. – Ты переживаешь за одноклассницу? – спросила она его.

– Наверное, – Кирилл пожал плечами. – Хорошая девчонка, но такая неразумная!

– Знаешь, вся эта подростковая влюбленность, – Рин сделал паузу, помешал сахар и, немного помолчав, продолжил: – Словно сахарозаменитель. На вид простые белые шарики и вроде бы сладкие, но до полноценного сахара не дотягивают.

– Ну знаешь, – Варя немного обиделась. – Это не повод для таких злостных издевательств. Лично я считаю, что в этом Яковлеве нет ничего особенного. А девочку несправедливо мучают.

– Если хотите с этим возиться, то пожалуйста, – Рин отпил сладкий кофе. – Я в этом участвовать не собираюсь.

Кирилл уходил от мага, задумчиво провожая взглядом друзей. Говоря откровенно, мальчик не хотел каким-то образом вмешиваться в жизнь Юрьевой Насти. Но, однозначно, эта одноклассница была хорошей девочкой. Так он решил в конце августа. Стоял приятный нежаркий день конца лета, мальчик спешил в школьную библиотеку, чтобы перед новым учебным годом получить учебники (да-да, их родители не тратили баснословные деньги на закупку книг, за исключением всяких методичек и практических тетрадей). Конечно, после первого сентября Кирилл решительно мечтал скрыться в доме от накатившего чувства тревоги и одиночества, но это уже в прошлом.

Возле школьного кабинета библиотеки никого не было, а дверь оказалось запертой. Наручные часы показывали час дня – время обеда. Библиотека обитала на третьем этаже второго корпуса. Этим летом школу номер шестнадцать ожидал косметический ремонт: подкрасить стены, заменить трубы, подбелить потолки, оформить по-новому вестибюль, повесить зеркала, помыть полы и окна. В здании стоял характерный запах смесей и краски. Незаметно для себя Кирилл оказался возле железной лестницы на крышу, люк был открыт, сверху доносился какой-то тихий звук. Поддавшись внезапному порыву, мальчик поднялся, прислушался и огляделся. Посреди черной блестящей крыши замерла Настя Юрьева. В руках она держала отксеренные листы нот и пела a cappella красивую колыбельную.

Чистый, тонкий голос завораживал, околдовывал, отчего Кирилл не мог ни пошевелиться, ни двинуться с места, ни моргнуть. Голосу вторили звуки фортепиано, нежно лилась флейта, ему казалось, ноты проникают прямо в голову. Ветер подхватывал стройные линии нот, унося их над школой, развевая длинные волосы, резво ими играясь, окутывая пространство сладкой дремой. Голос затих, и Кирилл вырвался из оцепенения. Нечасто приходилось ему слышать чье-то пение, но это говорило о большом таланте. Он тихонько шевельнулся и покинул крышу.

Сцена, о которой ему поведал Одуванчиков, так же, как и Варя, находившийся в толпе и ставший невольным свидетелем, заставляла Колесова морщиться от холодного отвращения. Впрочем, Настя сама виновата. Кирилл зло дернул головой. Нет, этот Яковлев прекрасно мог пресечь глупые шепотки, тем самым защитив и себя, и Юрьеву. Поэтому обреченно вздохнув, мальчик поплелся на физкультуру, ожидая вестей от Вари.