Вадим Шильцын - Капканчики. Домыслы и враки вокруг приключений Бениовского

«Не открывают что ли?» – раздался сзади незнакомый голос. Мориц обернулся и увидал рослого парня в овечьем полушубке мехом вовнутрь. «Хороший полушубок. Тёплый» – успел подумать Мориц перед тем, как признал в парне Дамека.

Хоть с детских времён и прошло лет десять, а дядёк с наметившимися усами – совсем не тот малец Дамек, образ коего хранился в долгой памяти. Вот и Дамек начал узнавать Морица. По мере узнавания – выпучил глаза и растопырил руки в жесте радостного удивления: «Никак, паныч приехал! – воскликнул он простодушно, и тут же поинтересовался – Чёго это вы, господин офицер, делаете с пистолетами? Стрелять надумали?»

«Приехал, Дамек. Сам видишь – согласился Бениовский, и тут же посоветовал – ступай-ка ты домой. Тут сейчас начнётся смертоубийство. Ни к чему тебе лишние ужасы»

Дамек понимающе кивнул: «Ну и правильно. Давно пора угомонить мироедов, а то совсем потеряли совесть. Как старый пан преставился, так они тут же налетели на дармовщинку. Недели не прошло с похорон, как начались поборы. Люди ропщут меж собой, но плетью обуха не перешибить. Новые хозяева – новые правила. Приезжал важный чин из города, может быть, даже генерал! Встретили его по-царски. Пьянствовали – аж дым коромыслом.

Матушка твоя была хоть и строгая, но справедливая. Лишнего с народа не требовала. Когда она померла, то вовсе настало облегчение. Твой батя все подати отменил. И правильно. Зачем ему?

На земле все живут за счёт кого-то. Только одна корова за счёт самой себя живёт, ни у кого ничего не отнимает. Мы живём за счёт коровы и поэтому её бережём от волков. Твой отец жил за счёт королевы, и берёг её от супостатов. Офицер и крестьянин всегда друг друга поймут.

Ты, как я вижу, тоже пошёл по офицерской стезе. Вон, и шинелька на тебе военная. Мёрзнешь, небось? А кузены твои теперь нас обдерут совсем. Им-то не только самим надо жить за наш счёт, а ещё и того городского туза умасливать. Наследство-то не по закону. Оно и понятно. Всяк норовит въехать в рай за чужой счёт»

Морицу надоело слушать философию Дамека. К тому же солнышко совсем закатилось, а мороз окреп и не располагал к долгому стоянию. Пистолеты приведены в боевое положение, и по всем обстоятельствам приблизилась пора решительного штурма.

«Ну, Дамек, раз ты не захотел уйти домой, то помоги перелезть через забор, а то руки заняты» – попросил Бениовский. «Это я легко – пообещал Дамек, но тут же и возразил – только тебе, Мориц, перед тем, как начнёшь отправлять в рай кузенов, лучше слегонца обогреться. Вон, щёки-то как побелели, и губы синие. Руки опять же, дрожат с холодрыги. Стрельнёшь, да промажешь, а в рукопашной тебе их не одолеть. Такие бугаи здоровые! Каждый с полбыка, наверное, весом! Пойдём ка, сходим в мою хату. Я и топор прихвачу, чтобы ворота проломить. Через ворота входить всё же сподручней, чем сигать через забор».

«А ведь, ты прав, Дамек! – признался Мориц – Военная наука гласит, что удачный штурм – это подготовленный штурм. Не помешало бы мне обогреться с дороги».

В хате у Дамека народу оказалось немало. Тут и братья младшие и сёстры мелкие, и матушка с отцом, и даже молчаливая бабушка в углу, единственная из всех, кого не заинтересовало появление молодого гусара.

Дамеков батя оглядел Морица, словно оценивал породу домашней скотины, и заключил: «Вот это, я понимаю, пан, а то подсунули нам квашню с приблудой. Молодой, правда, чересчур, но, судя по форме – учёный».

Бениовский попросил чернил, кои, к удивлению, нашлись в крестьянском доме, и пока хозяйка накрывала на стол, успел черкнуть в дневник несколько ругательств. Так уж был устроен его школярский порядок – пока не изложит мысль на бумагу, не успокоится. Начало приветствия к родной земле было написано загодя, и Бениовский думал завершить его как-то достойно и торжественно, но встреча с кузенами повлияла на почерк, стиль и сам смысл путевых заметок.

Тут подали еду. Борис стал расспрашивать о войне и отвлёк юношу от писанины. Пока Морица отогревали да потчевали, Дамек несколько раз убегал и приводил мужиков из соседских дворов, рассказывая каждому обстоятельства встречи с Бениовским.

Соседу Мирославу, которого он привёл первым, Дамек поведал по дороге: «Иду это я, и вижу, стоит спиной ко мне наш покойный пан. Согнулся так вот и руками чего-то шурудит. Думаю – восстал из мёртвых, чтобы покарать супостатов. Поближе подхожу, а он пистолет заряжает! Сам бледный, губы синие. Пригляделся – а это не он! Это Мориц так вымахал, что стал похож на отца! Точная копия! А вокруг-то холодно, вот он, видать, и подмёрз. Говорит мне: „Сейчас всех убью! Пришёл судный день!“ – я вслушался, и правда, высоко в небеси труба Гавриила звучит. Вот вам, думаю, и второе пришествие!»

Повторять историю без вариаций Дамеку было скучно, поэтому для соседа Кажимира она видоизменилась: «Иду я мимо панского дома, где поселились эти два упыря, и вдруг слышу – звон тихий нисходит с небес. Знамение что ли какое? И точно! Налетела пурга, вихри снежные поднялись. Как всё схлынет, так прямо из вихрей выезжает на коне молодой пан. В обеих руках по пистолету! Лицо бледное, как у покойного, и говорит загробным голосом: «Дамек, ты помнишь, как в детстве нас Кажимир на огороде поймал? Наступает час расплаты! Я ему голову меж колен зажму, а ты с него штаны сдёрнешь, и настегаешь ремнём, как он тебе тогда…»

Получив от рукастого Кажимира затрещину, Дамек отправлялся за Мареком, и сообщил ему попутно ещё более замысловатую информацию: «Батька мой как Морица увидал, так и рухнул на колени, и все мужики рухнули, но не по своей воле, а потому, что их сам чёрт под колени толкал. Вот, до какой степени Мориц похож на своего покойного папеньку, только помоложе и поживей, само собой разумеется, и наряд на нём точно такой же, офицерский, и сам он, сразу видать, только что с войны. В обеих руках пистолеты, глаз один прищурен и хромает на левую ногу.

Ему сама императрица, на свои именины в Шенбурне, вручила награду за героическое ранение и сказала: «Был у нас один Бениовский, а теперь есть другой, такой же, как тот, но в тыщу раз лучше! Коли такие люди служат Австрийской короне, то вся империя может жить с уверенностью в завтрашнем дне!» – и потом она расплакалась, и они обнялись, и поцеловались в сахарные уста, и Мария Терезия даже высказала сожаление, что старовата возрастом, да и вообще замужем за Францем первым, будь он неладен, а то бы непременно вышла за нашего Морица…»

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.