Екатерина Бердичева - Художник

– А давай-ка разобьем с тобой этот серый камешек. Мне кажется, под его оболочкой находится нечто для нас интересное!

Тонкие и прозрачные огненные струйки проникли в структуру камня, расщепляя ее на много мелких кусочков.

– Вот это да! – Иржи в восхищении откинулся на бортик кровати, вытягивая ноги на ковре.

Под грубой серой оболочкой скрывалось сапфировое сердце Иштвана.

– Мастер! Я нашел Ваше сердце! – прошептал художник, который уже давно догадался, что за человек занимается с ним. – Что будем делать? – спросил он огонь. – Тоже прятать в себя?

Когда пришло понимание процесса, Иржи снял рубаху и взял сапфир в руки, позволяя огню окутать свое тело и драгоценный камень. Немного подождав, он левой ладонью прижал сердце мастера к своей коже, немного ниже места, где билось алмазное сердце первого Саминьша на земле. И снова на ладони осталась лишь маленькая капелька крови.

Когда огонь закончил свое дело, Иржи задал вопрос, который давно хотел узнать:

– Скажи, как взрослое сердце становится таким маленьким и, без крови, воздуха, живя в камне веками, остается живым?

Огонь вспыхнул, словно рассмеялся. «Магия!» – Пришло к художнику понимание.

«Оказывается, я совсем ничего не знаю…» – печально подумал он. Но огонь, не давая ему заняться самокопанием, напомнил про Фаркаша и белый туман вокруг искры. Иржи вскочил на ноги и распахнул дверь.

На экране девушки в разноцветных юбочках задирали в канкане стройные ножки в чулочках. Юдифь мирно спала, обнявши подушку руками. Ее длинные ноги лежали у Фаркаша на коленях.

– Накрой ее пледом и иди сюда! – Позвал Иржи.

Йожеф кивнул и осторожно положил ноги на диван. Потом развернул плед и накрыл им плечи модели.

– Что случилось? – Шепотом спросил он.

– Садись. – Кивнул Иржи на кровать и сам сел рядом. – Я хочу, чтобы ты внимательно посмотрел на мою ладонь.

Иржи зажег на ней не проявленный в нашем мире огонек.

– Ты что-нибудь видишь на ней?

Фаркаш потянулся к его руке, а потом даже отодвинулся.

– Это…огонь?

– А какого он цвета? Как тебе кажется?

– Белого?

«Как интересно, каждый в моем огне видит собственную суть» – подумал художник.

– А теперь посмотри так. – Он встал, укрываясь с головы до ног своим пламенем.

– Вы сияете, словно Ангел!

– Цвет у сияния какой?

– Белый!

– Хорошо, Йожеф. А теперь посмотри в свое сердце и скажи мне, что там видишь.

– Как?

– Молча, Йожеф!

Фаркаш попыхтел, а потом встал спиной к Иржи и сказал:

– Мне кажется, что вокруг него белый туман. Это что, Иржи?

– Это зародыш светлой магии, Фаркаш.

– Значит, Вы – маг, господин Иржи? – Неожиданно легко поверил охранник.

– Такой же, как и ты. Новорожденный и мало что умеющий.

– Ух ты! А кто нас будет учить?

– Если мы выживем, посмотрим.

– Мы же постараемся, правда, Иржи?

– Пойдем, взглянем на нашу красотку Юдифь. Что-то я не слышу ее сопения! – Художник надел кроссовки.

– А Вы ее любите?

– А ты? – Взглянул на охранника Иржи, шнуруя обувь.

– Мне она нравится. Красивая и добрая.

– Это верно. – Иржи открыл дверь. На диване никого не было.

– Твою ж мать! Недомаги чертовы! Не уследили! – Выругался Иржи, сканируя пространство. – Здесь никого не было, она ушла сама, причем, босиком.

И точно, рядом с диваном валялись ее туфли.

Выскочив за дверь, Иржи растопырил руки. След Юдифи, переплетаясь с другим женским следом, шел в торец древней кладки и там пропадал.

Глава четырнадцатая. Обряд.

–Господин Иржи! – Спросил спокойно Фаркаш. – Вы знаете, где ее искать?

– Не знаю, Йожеф, но догадываюсь. Есть в нашем роду легенды… – Иржи снова зашел в номер, дождался, пока туда зайдет охранник, запер дверь и повесил защитный полог, работающий на обе стороны, причем, с четким приказом не пропускать никого и никуда. То же самое он проделал со стенами и окнами.

– Идем. Думаю, нас уже ждут. – Художник зашел в ванную комнату и проколол палец клинком. Когда выступила капля крови, он привычно мазнул ей по зеркалу, а потом просто дунул на палец. Ранка на глазах затянулась, а зеркало пропало, обнажая черный зев хода.

– Это что? – Шепотом поинтересовался охранник.

– Это – вневременье. Замок, которого нет, Йожеф. – Иржи покатал на руке огонек и подбросил его к потолку:

– Освещай! – И стал спускаться по ступеням вниз.

Остановившись на нижней площадке, он толкнул левую дверь, которая в прошлый раз была плотно закрыта. Теперь же она, с легким скрипом, свободно провернулась на огромных петлях, приглашая зайти в зал.

Иржи скатал еще пару огоньков и бросил их вперед. А потом вытащил из ножен кинжал. Фаркаш последовал его примеру. Три маленьких, но ярких огонька дружно разлетелись по старинному и пустому помещению. Огонь в его груди внезапно распрямился и ярко вспыхнул, зрительно меняя проявленное видимое пространство на пр о клятый мир.

– Смотри сердцем, Фаркаш! – Иржи своим огнем коснулся белого тумана, зародившегося в напарнике, стараясь растянуть его по всему телу. Подпитываемый оранжевым пламенем, он охотно потянулся, набирая плотность и разрастаясь вширь и длину. И скоро на кончиках пальцев охранника тоже заплясало белое пламя.

– Теперь видишь? – Иржи ткнул клинком в ледяную темь подвала. – Чувствуешь?

– Ох! – Бывалый солдат даже отступил на шаг. – Такого не может быть!

– В этом мире может. Смотри вон там, у дальней стены!

Художник спокойно пересек незримую черту, отделяющую обиталище мертвых от башенных ступеней.

– Идем, не бойся, это все уже случилось когда-то.

На трех из четырех стен подвала и даже по потолку вились древесные корни. В них запутавшимися тряпками висели усохшие людские мумии, пронзенные темными побегами. Где-то кожа сползла, словно сморщенный бумажный лист, обнажая яркую в этом темном склепе белизну костей. Кости валялись и под стенами. Под ногами что-то хрустело. Ровно посередине каждой кладки, в самой гуще ветвившихся корней, были подвешены в форме звезды трое людей, вернее, то, что от них осталось. Одежды, даже истлевшей, в отличие от остальных, на них не было. Но кости скелета сохраняли до сих пор следы чудовищных издевательств в виде распоротой грудной клетки и свисавших вниз ребер.

– Боже! – Фаркаш, шедший следом, начал креститься.

– Вот это, – Иржи показал рукой на центральные фигуры, – мои замечательные, но пр о клятые предки. Юори Саминьш, Иштван Саминьш и Имре Кареш, которого хотели спрятать от уготованной участи, но не смогли. А вон, видишь, у пустой стены, выделенной мне, на камне лежит Юдифь. Пойдем, взглянем. Эвангелина, детка, ты не возражаешь?

На сером камне стен тут же вспыхнул черно-красный огонь, и, словно из воздуха, перед ними появилась обнаженная Эва Балог. Красные губы ярко горели на бледном лице с небольшими морщинами, в синих глазах плескалась налитая до краев чернота.